Джудит Мак-Уильямс - Больше, чем страсть

— Я бы сказала, что любой ребенок Чедвика будет обеспечен более чем достаточно. Эстелла вздохнула.

— Но когда мужчина влюблен, им так легко управлять. Маргарет прищурилась, пытаясь вообразить управляемого Чедвика или хотя бы Чедвика-влюбленного, и не смогла.

— Ах, я помню, как Чедвика представили Роксане, — продолжала Эстелла. — Он взглянул на нее один раз, и уже ничего нельзя было поделать — он женился на ней тут же. Она была так хороша со своими черными волосами и молочно-белой кожей. Чедвик подарил ей ожерелье из крупных изумрудов — это был подарок от жениха. Он сказал, что изумруды подходят к ее глазам. У Роксаны были изумительно красивые зеленые глаза. Все молодые щеголи писали оды о ее глазах.

— Кажется, я никогда не встречала людей с зелеными глазами, — сказала Маргарет, чувствуя, что от нее ждут какой-то реакции.

— Такие глаза были только у моей Роксаны, — сообщила Эстелла. — У всех остальных глаза обыкновенные — синие либо карие.

Маргарет поспешно закрыла свои обыкновенные синие глаза, напомнив себе, что Эстелла пристрастна к своей дочери и что это в порядке вещей. И в данном случае это не важно, потому что Маргарет не намерена играть роль жены Филиппа так долго, чтобы Эстелла успела потрепать ей нервы.

Эстелла положила в чай три полные ложки сахара, энергично размешала его и, сделав большой глоток, спросила с кажущейся небрежностью: — А что, Чедвик подарил вам ожерелье Роксаны? Маргарет с трудом подавила неудержимое желание ответить, что единственное, что подарил ей Чедвик, — это кучу неприятностей, и сказала:

— Конечно, нет. Вряд ли это было бы уместно, не правда ли?

— Стал бы Чедвик беспокоиться о таких вещах! Но если он не подарил его вам, то где же оно? — Ее голос стал заметно жестче.

— Может быть, он убрал его, чтобы подарить Аннабел, когда она будет выходить замуж?

— Вы действительно так думаете? — спросила Эстелла, и в Маргарет вспыхнула жалость. Возможно, Эстелла глупа и тщеславна, но ясно, что она любит внучку и обеспокоена ее будущим теперь, когда Чедвик, по ее мнению, снова женился.

— А вы не могли бы узнать у него, что он намерен сделать с этим ожерельем?

— Узнать у него? — повторила Маргарет, мысленно содрогнувшись при мысли о том, как может истолковать Чедвик ее слова, если она примется расспрашивать у него о местонахождении дорогого ожерелья.

Эстелла энергично кивнула.

— Узнайте у него, когда… Это вроде того, что я говорила моей Роксане, когда она вышла за Чедвика. Подождите, когда он захочет, чтобы вы исполнили ваши обязанности, а потом просите у него то, что вам хочется. Мужчины готовы обещать все, чтобы добиться своего. Подобная стратегия вызвала у Маргарет отвращение, и одновременно она почувствовала симпатию к Филиппу. На сколько она поняла, нет никакой разницы между тем, чтобы пользоваться тактикой Эстеллы, и быть содержанкой мужчины. В действительности быть содержанкой даже честнее. Содержанки по крайней мере не пытаются затушевать тот факт, что они продают свои милости из корыстных соображений.

— Не пренебрегайте моими словами. У вас нет матери, которая могла бы дать вам совет, а что могут знать о супружеском ложе монахини? Вот уж право! — Эстелла рассмеялась. — Я с радостью расскажу вам, как себя вести.

— Благодарю. Светская дама вроде вас, наверное, знает все. — Маргарет очень постаралась, чтобы в голосе ее прозвучало восхищение. Она уже поняла, что Эстелла падка на лесть.

Эстелла просияла, обрадовавшись, что Маргарет признала ее светскую проницательность.

— Это действительно так. Любой, принадлежащий к светскому обществу, стоит того, чтобы с ним познакомиться. И пэр и мать семейства, и юнец, и дебютантка, которую только что начали вывозить в свет.

Дебютантка? Слово это привлекло внимание Маргарет. Среди последних слов своего отца она запомнила фразу о том, что он намеревается жениться на женщине своего круга. Если он сделал это сразу же, у него, возможно, есть дочь, достаточно взрослая, чтобы выезжать.

— А в этом сезоне кто-нибудь из пэров вывозит свою дочь? — Маргарет постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал небрежно.

— Очень мало. Большинство предпочитает подождать до начала весеннего сезона, но все же кое-кто есть. Дайте-ка подумать. — Эстелла захватила свою мясистую нижнюю губу большим и указательным пальцами. — Вторая дочь Уолфор-да. У нее двадцать тысяч фунтов, но в придачу прыщи. Наверное, леди Уолфорд полагает, что сейчас конкуренция не столь велика. Потом малышка Мейнуаринга.

У Маргарет внутри все сжалось от волнения.

— Мейнуаринг? Кажется, Филипп упоминал его. Эстелла пренебрежительно фыркнула.

— Понятия не имею, с какой стати. Мейнуаринг — вполне заурядный тип. Обычным путем он никогда не получил бы титула. Ну как же, я ведь помню, когда…

— Прошу прощения, миледи.

К огорчению Маргарет, воспоминания Эстеллы прервал Комптон.

— Только что прибыл мистер Хендрикс, миледи. Он в гостиной.

— Ах, как мило! — Эстелла хлопнула в ладоши, подражая жесту ребенка. — Скажите ему, что мы сейчас придем, Комптон.

— Он спрашивал леди Чедвик, — начал было Комптон, но Эстелла, пропустив его слова мимо ущей, направилась в гостиную.

Маргарет начала подозревать, что Эстелла пропускает мимо Ушей все, чего не желает слышать.

Она нехотя встала и пошла следом за Эстеллой. Ей вовсе не улыбалось снова начать лгать старику.

— Неужели это влюбленный новобрачный? Позвольте пожелать вам счастья.

Обернувшись на звук этого насмешливого голоса, Филипп скорчил гримасу при виде язвительной усмешки Люсьена Рейберна.

— Должен заметить, Филипп, вид у вас несколько бледноватый. Из-за бессонных ночей? — Перейдя через Сент-Джеймс-стрит, Люсьен пошел в ногу с Филиппом.

— Из-за сдерживаемой ярости, — проскрежетал Филипп. — Клянусь, Люсьен, когда-нибудь меня просто разорвет от напора всех слов, которые мне приходится проглатывать.

— Из чего я делаю вывод, что вы все еще пытаетесь провести свой законопроект? А мне-то казалось, что у новобрачного в голове должно быть что-то другое. В особенности когда ходят слухи, что молодая жена у него — бриллиант чистейшей воды.

— На сей раз слухи верны. — Голос Филиппа против его воли стал садиться, потому что ему вспомнилась мягкая кожа Маргарет и неотделимый от нее слабый запах розы. Гнев его мгновенно утих.

— И совершенно случайно она оказалась дочерью Хендрикса. Филипп посмотрел на своего друга, но никакого желания рассказать ему правду у него не возникло.

— Именно так, — сказал он.

— И когда же я смогу познакомиться с этим образцом совершенства?

— Сегодня вечером на балу у Темплтонов.

— Довольно устрашающее мероприятие для той, что всю жизнь прожила в монастыре.