Кэти Максвелл - Обретенный рай

Джулия не посмела возразить.

Впрочем, Нэн не стала дожидаться ответа невестки.

— Мой муж был погребен на земле Кимбервуда. Хозяин Кимбервуда, лорд Райли…

— Мой дедушка, — пробормотала Джулия.

— Да, твой дедушка. Он управлял Кимбервудом как беспощадный средневековый феодал. Мой Томас, который был богобоязненным англичанином, восстал против него. От их словесных баталий сотрясались стены и своды церкви. Их противостояние расшатывало устои приходской жизни.

На Джулию нахлынули воспоминания о ее аристократическом дедушке. Он обожал внучку и баловал ее. Но сейчас Джулия поняла, каким безжалостным и жестоким он мог быть к людям более низкого сословия. Даже она, его любимица, только тогда вызывала одобрение с его стороны, когда поступала согласно его желанию. Дед презирал мать Джулии, свою собственную дочь, за многочисленные слабости и пороки. Много раз леди Маркхем впадала в отчаяние после ядовитых замечаний.

— У них обоих в запасе было достаточно веских аргументов, доказывающих правоту каждого. — Нэн устало закрыла безжизненные глаза, словно хотела удержать, вернуть прошлое. — Я очень боялась, что лорд Райли выгонит нас со своей земли. Женщины всегда склонны думать о практической стороне жизни. Но не мужчины! — Нэн передернула худенькими плечами. — Томас говорил правду, невзирая на то, что ему грозила опасность. Ради истины и добра он готов был пожертвовать собой. Приход Кимбервуда принадлежал Нифордам более ста лет, еще до появления там предков лорда Райли. Думаю, Томас был уверен в том, что имел больше прав жить здесь, чем лорд Райли.

— И лорд выгнал вас? — Для ее деда ничего не стоило выгнать из дома семью только потому, что один из членов семьи не соглашался с ним в каких-то вопросах. Живя в Кимбервуде, Джулия не раз наблюдала подобные сцены. Но тогда ее мало волновали проблемы и беды других людей. И лишь три года тому назад Джулия научилась видеть в людях низшего ранга людей.

Нэн застыла безмолвно и молчала так долго, что девушке показалось, будто мысли женщины блуждают далеко отсюда. Когда наконец Нэн начала говорить, ее голос был настолько слаб, что Джулии пришлось склониться к ней.

— Нет, до тех пор, пока был жив Томас, он не посмел тронуть нас… У Томаса всегда было слабое здоровье. Он умер от лихорадки. — Руки Нэн, лежащие на коленях, судорожно сжались. — Мой бедный Томас!

— Мой дедушка выгнал вас из дома, выгнал женщину с маленькими детьми? — лицо Джулии вспыхнуло от унижения.

Словно желая спасти, защитить девушку от стыда, Нэн потянулась к Джулии, пошарила рукой, пока не нашла ее дрожащий локоть и утешающе пожала его.

— Ты не виновата, дитя мое. Мне хотелось свести счеты с твоим дедом, но не с тобой. Ты знала свою бабушку?

Джулии потребовалось несколько минут, чтобы обрести дар речи.

— Да, именно она оставила мне в наследство Кимбервуд.

— Так, значит, вот как Брейдер получил его. — Нэн кивнула головой. — И вот почему он женился. В приданое он получил после свадьбы Кимбервуд, не так ли? А мне Брейдер сказал, что с первого взгляда безумно влюбился в тебя. — Нэн склонила голову набок, словно стараясь разг-лядеть свою невестку. — Он объяснил мне, что потерял голову, как только увидел тебя. И говорил, что любой мужчина с радостью согласился бы взять тебя в жены. Но он никогда не видел и не знал тебя раньше, да, Джулия? Как легкомысленно с моей стороны было поверить, что Брейдер способен поддаться порыву чувств. — Она тяжело вздохнула. — Теперь я понимаю, что слова, которые он тогда говорил мне, были неправедны.

Джулия никак не могла представить Брейдера, расхваливающим ее достоинства, пусть даже притворно! Нэн выглядела погруженной в свои мысли. Миссис Эллиот и миссис Браун, чувствуя себя непричастными к разговору, молча рассматривали свои чашки.

И только ветер, завывающий за окнами, да стук дождя по стеклам нарушали тишину комнаты.

Наконец, Джулия, не в состоянии больше молчать, заговорила:

— Прошу вас, расскажите мне, почему Кимбервуд так важен для Брейдера, пожалуйста.

Брови Нэн поднялись в удивлении.

— Почему? Из-за меня. С тех самых времен, когда он был совсем крошкой, я рассказывала ему истории о Кимбервуде, о покрытых густыми лесами холмах, о широких просторах, где могли в безопасности резвиться дети. Для ребенка, росшего на грязных и опасных улицах Лондона, Кимбервуд звучал как рай. Я часами рассказывала эти истории детям, особенно когда нам нечего было есть. — Ее руки отчаянно сжали подлокотники кресла. — И Брейдер знал, что я всегда хотела находиться рядом с моим Томасом.

— А другие ваши дети?

Нэн, казалось, выдохнула ответ, который смешался с шумом дождя.

— Они умерли. Выжил только Брейдер. Мой несгибаемый под ударами судьбы, сильный Брейдер, так похожий на своего отца.

После паузы Нэн продолжила:

— У меня были еще сын и дочь. Сына звали Джоном, а дочь Мэри. Христианские имена. Но после того как Брейдер пропал, они прожили недолго… — по ее щекам заструились слезы.

— Миссис Вульф, думаю не очень разумно с вашей стороны продолжать этот разговор. — Взгляд миссис Браун был более красноречив, чем слова.

Джулию пронзила вспышка раздражения, и в то же время чувство вины угнетало ее. Она не хотела причинять страдания Нэн и одновременно горела желанием узнать побольше о Брейдере.

Но прежде чем она собралась с мыслями, чтобы ответить на упрек миссис Браун, Нэн сердито произнесла:

— Не обвиняйте Джулию. Слезы всегда шли мне на пользу. Знаю, что вас и Брейдера это тревожит, но слезы приносят мне облегчение. Воспоминания… у меня остались только мои воспоминания. — Внезапно ее брови сошлись на переносице: казалось, сам Брейдер нахмурился, голос изменился, в нем зазвучали властные, как у сына, не подлежащие обсуждению нотки. — Миссис Эллиот, миссис Браун, будьте любезны, оставьте нас одних. Мне нужно кое-что сообщить Джулии.

Миссис Эллиот попыталась робко возразить:

— Но миссис Эшфорд, я не уверена…

— Идите, пожалуйста. — Нэн смягчила стальной тон. — Брейдеру скажите, что я настояла на том, чтобы остаться с глазу на глаз с моей невесткой.

Обе женщины обменялись взглядами, не сулившими Джулии ничего хорошего, но девушка в ответ лишь высоко подняла голову. Она не могла позволить слугам запугивать себя.

Нэн терпеливо ждала, пока не услышала стук тяжелой дубовой двери, захлопнувшейся за ее компаньонками. Затем она потянулась к Джулии, протягивая ладонь. Без слов поняв просьбу свекрови, девушка придвинула свое кресло ближе, и Нэн коснулась ее. Нэн сжала руку Джулии, притягивая ее еще ближе к себе.

— Ты ведь любишь моего сына, правда? — торопливо, словно опасаясь, что их разговор прервут, спросила Нэн. — Ему нужна любовь!