Кэт Мартин - Украденная невинность

— Это не важно. Я примерно могу себе представить, как все было.

Мэттью внутренне содрогнулся. Он был пьян до потери рассудка, и кто знает, что мог с ней сделать? И уж конечно, вполне мог недоделать начатого, просто отключившись. Что касалось невинности Джессики, оставалось только поверить ей на слово. Ведь если бы девчонка хотела его одурачить, то непременно вымазала бы простыню в крови.

— В конце концов, какая разница, что мы сделали, а чего нет, — сказал он, собравшись с мыслями. — Если я просто отвезу тебя назад, в Лондон, твоей репутации конец. Не хочу даже думать о том, что будет с отцом, а ты сама… ты нисколько не виновата в том, что случилось. Виноват я, мне и расплачиваться. Я постараюсь устроить, чтобы нам как можно скорее выдали разрешение на брак.

Несколько секунд девушка молча смотрела на него, бездонно глубоким и непонятным взглядом, потом медленно кивнула.

— А пока лучше всего вернуться в Белмор. Там по крайней мере сплетни и пересуды не коснутся тебя.

Мэттью предпочел бы направиться в Ситон-Мэнор, но невозможно взять с собой Джессику до заключения брака. И потом, Ситон-Мэнор слишком близко от проезжих дорог, мало ли кому придет в голову нанести визит? ~~ Мэттью!..

— Что? — не поворачиваясь, спросил он (капитан как раз надевал рубашку, от которой пахло, как из дверей пивнушки).

— Я понимаю, то, что случилось, идет вразрез с твоими планами на будущее… но я обещаю… я клянусь, что буду тебе хорошей женой.

Мэттью все-таки повернулся и невольно подумал: и в этой простой сорочке Джессика выглядит прекрасной. Прекрасной, нежной и беззащитной. Кто же она на самом деле? Красавица, невинная и пылкая, какой казалась ему, или расчетливая шлюха с далеко идущими планами? В несколько шагов преодолев расстояние между ними, Ситон приподнял ее лицо за подбородок.

— Я уверен, что так и будет, — сказал граф довольно резко и коснулся дрожащих губ кончиком пальца. «Ты будешь хорошей женой, — думал капитан, криво усмехаясь. — Независимо от того, что было у тебя в прошлом, я лично присмотрю за этим». — Нам нужно поскорее убраться отсюда, и притом незаметно. Сейчас самое важное — затаиться. В Уэйнбридже живет один мой друг. У него мы приведем себя в порядок и немного перекусим. Он охотно одолжит нам что-нибудь из одежды.

Джессика снова кивнула и отвернулась, собирая вещи. Все это время она сохраняла стоическое выражение на лице, почти такое же, как у него самого. Оделась девушка за ширмой, но когда платье было уже на ней и оставалось только застегнуть длинный ряд пуговок на спине, подошла к Мэттью. Тот безмолвно повернул ее и принялся за работу. В этом занятии была неожиданная интимность, и поскольку он не помнил, что делал ночью, именно это всколыхнуло желание. Граф вдруг осознал, что предпочел бы расстегивать многочисленные пуговки, предпочел бы раздевать Джессику, а не наоборот. Пришлось сделать несколько глубоких успокаивающих вдохов.

Капитан все еще не мог поверить в то, что все-таки женится на Джессике Фокс. Этого Мэттью совсем недавно хотел больше всего на свете, и вот оказалось, что именно так ему на роду и написано. Оставалось покориться судьбе, причем покориться не без удовольствия, хотя то, как повернулась ситуация, всерьез беспокоило его. Господи, он запятнал имя Белморов публичным скандалом и навязал Джессике брак, которого та не желала!

А вдруг в ее планы входило выйти замуж именно за наследника Белморов? Что, если она задумывала эту интригу с самого начала? Отец не раз повторял, что девушка без памяти любит поместье. Став женой единственного наследника маркиза, в один прекрасный день Джессика получит его.

Мэттью понятия не имел, во что ему верить, что думать. А поскольку голова у него в этот момент отчаянно трещала, то предпочел не думать вообще.

К тому времени, когда несколько дней спустя Джессика вернулась в Белмор, она была уже замужней дамой… вернее, почти замужней дамой. Брачный обет был произнесен, но супружеские права так и не осуществлены. Она успокаивала себя тем, что все случилось слишком быстро, что попросту не было времени.

Вместо прежней комнаты ей теперь предоставили апартаменты, смежные с теми, которые занимал Мэттью. Новое жилище поражало женственной роскошью: сплошная слоновая кость и позолота — совсем не то, что элегантная простота комнат графа, где царствовали темное дерево и гобелены в спокойных тонах.

В любом случае Джессику мало занимали красоты нового окружения. Она беспокойно мерила шагами пол, поглядывая на дверь, соединяющую спальни молодых. За дверью царила тишина: графа не было дома.

…Как и было задумано, по дороге в Белмор они остановились в Уэйнбридже, в поместье Адриана Кингсленда, лорда Волвермонта, с которым Мэттью когда-то учился в Оксфорде. Хотя хозяин отсутствовал, их встретили с распростертыми объятиями. Экономка Кингсленда оказалась такой тощей, что одежда висела на ней, как на пугале. Но нрава женщина была добродушного и притом хорошо помнила Мэттью по прошлым визитам. Она предоставила гостям по прекрасной комнате, а также белье и одежду, и они смогли наконец вымыться и переодеться.

Венчание состоялось уже на следующее утро в часовне сельской церквушки, сплошь увитой плющом. В памяти Джессики мало что сохранилось от этого события, разве что факт, что оно ничем не напоминало грандиозное торжество в Сент-Джеймсском соборе. Простая церемония завершилась быстрым, чисто официальным поцелуем. Граф держался с присущей ему безукоризненной вежливостью, был внимателен, но и только. Ситон показался Джессике еще более отстраненным, чем обычно. Что до нее самой, то ее словно оглушили.

Как только венчание состоялось, молодые снова пустились в путь. Всю дорогу до Белмора граф едва удостаивал жену словом. Не то чтобы Мэттью дулся или откровенно сердился, он просто погрузился в какой-то свой мир и как будто размышлял о случившемся, анализировал его. Взгляд графа почти не отрывался от окна, и он не касался Джессики даже пальцем, если к тому не вынуждали обстоятельства.

Одним словом, все шло не самым лучшим образом.

Джессика предположила, что Мэттью все еще не в состоянии осмыслить гигантскую перемену, случившуюся с его жизнью, и чувствует жестокие угрызения совести по поводу учиненного скандала. Возможно, он также спрашивал себя, правду ли рассказала она насчет ночи на постоялом дворе. Мысль об обмане тревожила Джессику, но не так сильно, как воспоминание о скандале. Целых четыреста лет на имени Бел-моров не было даже намека на пятно, и вот именно Мэттью, величайший радетель фамильной чести, походя замарал это имя. Джессика убеждала себя, что муж винит во всем только ее, что в его глазах она одна ответственна за его недопустимое поведение. Если не это, то почему он остается холодно-вежлив и отстранен с того самого утра, когда они покинули постоялый двор?..