Конни Мейсон - Шейх

Марокко, 1673 г

Шейх Джамал Абд — Табит сбежал по сходням своего судна «Грабитель», название которого полностью оправдывал его пиратский промысел, и обвел взглядом величественную гряду холмов, кольцом окружавшую Танжерскую гавань. Он был рад снова оказаться дома после долгого, протяженностью в целый год, путешествия в Англию, где жила его мать. Однако радовался Джамал недолго: едва он ступил на берег, его окружили солдаты султана Мулая Исмаила.

— Что это значит? — невозмутимо осведомился шейх, и в голосе его явственно зазвучали властные нотки.

Те, кто хорошо его знал, в такие моменты старались держаться подальше, поскольку за ледяным спокойствием Джамала обычно скрывался закипающий гнев.

— Я арестован?

Высокий человек, чья кожа блестела, как полированное черное дерево выступил вперед.

— Нет, шейх Джамал, ты не арестован. Наш повелитель, великий султан Мулай Исмаил, требует тебя к себе, и немедленно.

Джамал раздраженно взглянул на чернокожего начальника стражи, с которым был давно знаком. Армия Исмаила насчитывала более пятидесяти тысяч негров-рабов, плененных во время походов в африканские земли, и солдаты эти отличались силой, умением сражаться и фанатичной преданностью султану.

— Послушай, Хасдай, после долгого плавания я почувствовал под ногами твердую землю. Кроме того, мне надо проследить за разгрузкой корабля. Неужели это так срочно?

— Ты вернулся с добычей? — спросил Хасдай.

— И столь богатой, что даже султан будет доволен. Мне повстречались три испанских галеона — два у берегов Португалии и один в Гибралтарском проливе. Их трюмы были полны сокровищ, львиную долю которых я, как обычно, отправлю нашему великому правителю.

— Мне приказано без промедления доставить тебя в Мекнес. Пока ты плавал, здесь произошло немало событий.

Джамал подумал о своем прекрасном дворце из белого мрамора, стоявшего к западу от Мекнеса в цветущем оазисе, названном за свою первозданную красоту Эдемом. Вспомнил он и зеленые сады, и озеро, чьи прозрачные голубые воды сверкают на солнце подобно мириадам бриллиантов и юных наложниц, с нетерпением ожидавших его возвращения… В нем снова зашевелился гнев.

— Передай султану, что я приеду в Мекнес, как только смогу.

— Ты поедешь сейчас.

Хасдай был непреклонен. Он прекрасно знал, что, если не справится с поручением султана, ему придется расстаться с жизнью. Исмаил, человек вспыльчивый и жестокий, вообще не терпел ослушания, а что до нерадивых рабов, то их ждал страшный конец.

Джамал отлично понимал, что ему все равно придется уступить, а раз так, то лучше сделать это сейчас, пока еще можно выйти из положения, не теряя достоинства.

— Воля султана для меня закон, — вздохнул он. — Дай мне время переодеться и отдать необходимые распоряжения.

Не дожидаясь ответа, Джамал развернулся на каблуках и вернулся на корабль. Гарун, его шкипер и доверенное лицо, встретил своего капитана на юте.

— Вы чем-то расстроены, господин? — озабоченно спросил он.

Черные брови Джамала сдвинулись, между ними залегла глубокая складка.

— Мне приказано немедленно явиться в Мекнес. Ты знаешь, как следует поступить с нашей добычей. Проследи, чтобы доля султана была без промедления отправлена караваном вслед за мной, а моя — в Эдем. Остатки распредели среди команды, отправляйся со вторым караваном и жди моего возвращения. Если мне что-то понадобится, я дам тебе знать.

— Как скажете, господин…— с низким поклоном ответил Гарун.

Двадцать минут спустя Джамал присоединился к Хасдаю и его людям. Свою европейскую одежду — плотно облегающие штаны, льняную сорочку и камзол шейх сменил на джеллабу, широкие шаровары и рубаху со шнуровкой у горла. Его густые черные, слегка вьющиеся волосы скрыл белый тюрбан.

— Султан желает подарить тебе коня, — сказал Хасдай, и один из его солдат вывел вперед гнедого арабского скакуна. — Его зовут Касым, и он оправдывает это имя. Жеребец с норовом, но султан уверен, что ты с ним сладишь.

Джамал в немом восхищении взирал на благородное животное. Это был воистину царский подарок. Видимо то, о чем султан собирался просить шейха, было крайне для него важно, иначе он, знаток и ценитель лошадей, ни за что не расстался бы со столь совершенным творением Аллаха. На Касыме красовалось великолепное кожаное седло, а уздечка была изукрашена сверкающими драгоценными камнями.

Джамал легко взлетел в седло; жеребец захрапел, мотнул головой и встал на дыбы, но умелая рука опытного наездника тут же осадила его. Сделав еще две-три тщетные попытки избавиться от седока, конь сдался и больше не своевольничал, но его строптивое поведение встревожило других лошадей и солдатам пришлось их успокаивать.

Джамал между тем ударил Касыма каблуками по бокам и унесся вперед, оставив Хасдая и его людей в облаке пыли. Многие из них давно знали шейха и уважали его за дерзкий нрав, презрение к опасности, гордость и беспощадность к врагам. К этому, конечно, следовало добавить верность и кристальную честность — качества, с лихвой искупавшие многие его недостатки.

По-прежнему опережая отряд Хасдая, Джамал въехал в славный город Мекнес, где и находился дворец султана. Миновав тройные укрепленные ворота, он оказался в старом городе Медине, узкие кривые улочки которого вели в самое сердце крепости. B глазах шейха зарябило от ярких красок всевозможных товаров, в уши ударил знакомый гул восточного базара, а в ноздри — аппетитные запахи готовящейся здесь же пищи. Окрестности оглашались звуками барабанов, тамбуринов и флейт создавая ни с чем не сравнимую атмосферу праздника, веселья и благоденствия. Шустрые обезьянки прыгали по пестрым балдахинам шатров и под дружный хохот зевак воровали фрукты у разомлевших от жары купцов. О Аллах, как же он скучал по всему этому, пока был в плавании!

Сквозь гигантские, изукрашенные затейливой резьбой ворота Баб-Бердаин они въехали на территорию дворца, миновали искрящиеся мозаикой мечети, цветущие сады, подземную тюрьму, где пленные христиане, не видя солнечного света, обтесывали каменные глыбы для фортификационных сооружений и остановились перед аркой, служившей одним из входов в покои султана.

— Сюда, шейх, — сказал Хасдай и повел Джамала длинным коридором через просторные комнаты и залы, мимо застывших на часах стражей и просителей, ожидавших своей очереди, чтобы лицезреть великого владыку.

Джамал много раз бывал во дворце и сразу понял, что его ведут на половину султана, а не в Зал Совета, где вершились все государственные дела. Каблуки его сапог громко цокали по мраморному полу, но эхо тонуло в сонной атмосфере роскошных покоев, и лишь глаза личных стражников султана — полуголых чернокожих гигантов, замерших, подобно эбеновым статуям, у входа в святая святых дворца, — пытливо всматривались в нарушителя спокойствия.