Джоанна Мэйтленд - Отчаянная Джеми

– Ага, – зарычал Калеб, – значится, любимчик старика Дженнингса ворует мой инструмент? – Он схватил Джеми за шиворот и рывком поставил на ноги. – Тебе никто не рассказывал, как поступают с ворами, а, парень? – Калеб сгреб своей лапищей ворот рубахи, сжав горло Джеми и не давая ей дышать. – Их подвешивают, парень, вот так, за шею, пока они не сдохнут, а потом оставляют гнить на виселице. – Он вырвал у Джеми совок. – И ты кончишь так же, голубок, уж я об этом позабочусь. Недолго тебе гулять осталось. – Калеб отпустил ворот и ударом в ухо повалил девушку на землю. Когда Джеми очнулась, его уже не было.

Она села и стала растирать шею, стараясь стряхнуть подступивший к сердцу страх. Почему ему хочется непременно избавиться от нее? Что делать? Она не может убежать из Хардинга, ей больше негде голову приклонить, негде укрыться. А здесь... Калебу ничего не стоит переломать ей все кости – достаточно несколько раз ударить своим мощным кулаком. Нет, нельзя поддаваться панике. Просто надо быть бдительнее, вот и все. Прежде чем начать работу, следует убедиться, что неподалеку есть люди. А если Калеб все-таки застанет ее одну, надо удирать.

Именно в тот день, после обеда, лорд Хардинг пришел в сад, что в последнее время стал делать намного чаще. Он редко заговаривал с Джеми, но она знала: он следит за ней и интересуется ее успехами. Джеми считала такое поведение странным для джентльмена... хотя, конечно, ей, с ее скудными познаниями во всем, что касалось поведения джентльменов, было трудно об этом судить. Ясно одно: его взгляд повергал ее в странное состояние. Девушку бросало то в жар, то в холод, а когда он подходил близко, в голове у нее воцарялся такой сумбур, что она боялась не справиться с ролью простака Джеми.

На этот раз лорд Хардинг остановился поодаль, о чем-то разговаривая с главным садовником. Джеми ничего не было слышно, но она решила, что вряд ли речь идет о ней.

Однако минуты через две мистер Дженнингс позвал ее.

Джеми бросила лопату и побежала, на ходу вытирая руки о балахон и изображая самую что ни на есть простодушную улыбку. Но сердце ее билось тревожно. Она ужасно боялась, что под испытующим взглядом графа снова покраснеет, как, наверное, краснела постоянно.

– Джеми, мистер Дженнингс очень доволен тобой, – заговорил лорд Хардинг, ободряюще улыбаясь. – Он хочет, чтобы ты остался.

Джеми, улыбаясь еще шире, повернулась к мистеру Дженнингсу.

– Но мне кажется, – продолжал граф, – что тебе лучше отсюда уйти.

Джеми словно окатило холодной водой. Он что, решил ее уволить? Девушку охватило отчаяние.

– Что скажешь, если я предложу тебе работу на конюшне?

Добродушный мистер Дженнингс, заметив растерянность Джеми, принялся утешать его: мол, никто не желает ему зла, наоборот. Джеми его почти не слышала. В голове крутилась только одна мысль: если она согласится, то ей еще труднее будет избежать разоблачения. Она избавится от Калеба, зато будет все время на глазах у графа. Нет, она не хочет, чтобы ее тайну раскрыли. Джеми отрицательно помотала головой.

Лорд Хардинг улыбнулся.

– Вы оказались правы, Дженнингс. – Он повернулся к Джеми: – Не бойся, парень. Ничего плохого у меня и в мыслях не было. Просто я подумал: ты так любишь лошадей, что согласишься ухаживать за ними. Если передумаешь, скажи мистеру Дженнингсу. А сейчас иди работай.

Джеми побежала прочь, а его светлость возобновил разговор с главным садовником. Он не повышал голоса, но Джеми догадалась, что он ужасно сердит.

– Дженнингс, откуда у Джеми на шее синяки?

– Не знаю, милорд. Наверно, полез куда-нибудь и свалился. Я прослежу, чтобы это больше не повторялось.

– Да уж, проследи, Дженнингс. Постарайся. – С этими словами Ричард повернулся и пошел к дому.

Он решительно прошагал в свой кабинет, еле сдерживая гнев. Свалился, как же! Таких синяков не бывает от падения. Кто-то напал на бедного мальчишку. Чего же стоят его уверения, что Джеми под его кровом будет в безопасности? Покушение на мальчишку равнозначно покушению на честь его хозяина.

Нет, надо успокоиться и подумать, кто мог это сделать. Если какой-нибудь садовник – не Дженнингс, конечно, он старик добрый, хотя и любит поворчать, – то самое лучшее было бы приставить мальчика к лошадям. Но вполне может оказаться, что это кто-то из конюхов. А может, домашние, та же Смидерс например?

К тому времени, когда Смидерс по его приказанию явилась в кабинет, Ричард успел взять себя в руки и выглядел спокойным, чего нельзя было сказать о камеристке, которая явно нервничала. Ричард пристально посмотрел на нее. Крупная женщина и сильная, гораздо сильнее Джеми. Вполне может статься, что это она.

– Смидерс, я только что был в саду. Ты сегодня виделась со своим братом?

– За завтраком, милорд. Что-то случилось? О господи, что он еще натворил? – зачастила Смидерс.

– Будет лучше, если ты посмотришь сама. – Ричард вызвал лакея и приказал срочно привести Джеми. Им пришлось ждать не меньше пяти минут, и все это время Ричард молча сидел за столом, не отводя пристального взгляда от растерянной камеристки.

Наконец в приоткрытую дверь робко, с опущенной головой вошла Джеми. От Ричарда не укрылась легкая улыбка, скользнувшая по ее лицу, когда она увидела, что хозяин в кабинете не один. Ричард, делая вид, будто не замечает мальчика, продолжал молча смотреть на Смидерс. Та не выдержала.

– Джеми, – закричала она, – что ты выкинул на этот раз?

Мальчик поднял голову и вызывающе уставился на Смидерс. На его шее отчетливо виднелись синяки.

Смидерс охнула.

– Господи, кто это сделал? Ну, попадись он мне в руки... – Она оборвала себя и повернулась к графу: – Понимаю, мне не след так говорить, но вы посмотрите на его шею!

По всему получалось, что Смидерс не виновата. Хоть это хорошо.

– Смидерс, – сказал Ричард, – ты посмотри. Может, надо что-то приложить? И еще: расспроси его, откуда эти синяки. Я не потерплю безобразий в моем поместье. Виновник должен быть наказан. Ты сообщишь мне, кто это... не позже чем завтра. – Он опустил глаза на лежавшие перед ним бумаги. – Это все. Можете идти. Поухаживай за мальчиком.

Энни схватила Джеми за руку и потащила наверх, в комнату, чтобы срочно начать лечение. Девушке оставалось только морщиться, когда камеристка стала прикладывать к шее холодную примочку.

– Рассказывай, что случилось, – потребовала Энни.

– Ничего, – прохрипела Джеми. Это было первое слово, произнесенное ею после встречи с Калебом. Говорить было больно.

– Джеми, я не вчера родилась. Такие синяки не появляются ни с того ни с сего.

– Это случайно. Ничего не произошло. – Джеми не собиралась вдаваться в подробности. Горло очень болело, было трудно глотать. Она и представить себе не могла, что встреча с Калебом оставит столь явные следы. Она ничего не скажет, иначе он еще сильнее на нее разозлится, и тогда уж пощады не жди. – Я зацепилась воротником за ветку, чуть не задохнулась, еле-еле освободилась. Чистая случайность.