Тереза Медейрос - Озорница

Странное дело, но если бы речь шла о женщине, слава такого рода окончательно бы испортила ее репутацию в свете. А Джастина это делало еще более привлекательным: девицы на выданье говорили о нем с придыханием, а их мамаши жадно на него поглядывали. Откуда было им знать, что молодому герцогу приписывали приключения, которых не было и в помине, на самом же деле он трудился в поле до седьмого пота как простой фермер, а по выходным читал и растолковывал Библию туземцам, внимавшим чтецу с раскрывши ртами.

Небрежная поза и развязный вид Джастина не могли обмануть Эмили. Она видела неизбывную грусть в его взоре и понимала, что странное поведение вызвано отнюдь не желанием бросить вызов обществу.

Девушка притронулась к нижней губе, сохранившей память о том, как обожгли ее горячие губы герцога, снова беспокойно заворочалась в постели, легла на живот. Вспомнилось, сколько пустых бокалов из-под шампанского стояло на подносе у ног Джастина. Остается надеяться, что Пенфелд помог хозяину добраться до кровати. А если нет? А что, если в темноте он споткнулся и упал, ударился головой? Да в этом проклятом мавзолее нагорожено столько громоздких предметов, что можно только удивляться, почему здешние обитатели еще не стали сплошь калеками. Эмили припомнила историю, которую рассказывал отец о своем друге. Тот пил джин, позволил себе много лишнего, начал подниматься по лестнице, оступился, упал, скатился вниз и раскроил себе череп. Эмили перевернулась на спину, села в постели и в ужасе уставилась на угольки, тлеющие в камине. Перед мысленным взором встал образ Джастина, его безжизненное тело распростерто на полу у подножия лестницы, белая рубашка обагрена кровью.

Эмили выскочила из кровати, накинула поверх ночной рубашки шерстяной халат и огляделась. После того как из ее комнаты вынесли детские игрушки и красочные книги сказок, произошли чудесные преобразования: на трюмо появился бархатный бювар, элегантная пудреница и дневник в кожаном переплете с тисненными золотом инициалами Эмили. Это были дары, предназначенные не для ребенка, а для взрослого человека, их принесла чья-то заботливая рука. Кто-то постоянно думал об обитательнице комнаты и старался ей угодить, но делал это с умом.

Попрощавшись взглядом с Пудингом, который мирно дремал у камина, положив массивную голову на мощные лапы, Эмили поспешила вниз по лестнице. Вокруг темно, в доме царит мертвая тишина, и девушка подумала вдруг о том, как остро не хватает ей музыки, доносившейся прежде по ночам из гостиной, — не хватает Джастина.

Она толкнула дверь, ведущую в бальный зал, перед глазами открылось огромное пустое помещение, залитое серебристым светом луны, и Эмили поняла, что ведет себя очень глупо. Ну, конечно же, Пенфелд не бросил своего хозяина в беде и сопроводил до спальни. Девушка поежилась, ощутив голыми ступнями холод мраморных плит.

Она уж было собралась вернуться в свою комнату, но ее остановил хрипловатый голос, прозвучавший из темноты у стены, и на миг показалось, что невидимая рука легко тронула ее за плечо.

— А ведь ты мне задолжала танец, Эмили Клэр Скарборо.

Из тени у возвышения, где не так давно был оркестр, в круг света от луны, заглядывавшей в высокое окно, выступил Джастин, голова понуро опушена, руки в карманах. Чем-то он напоминал провинившегося Пудинга, разве что не мог виновато вилять хвостом.

При виде обычно самоуверенного и хладнокровного герцога, стоявшего перед ней как побитая собака, у Эмили защемило сердце. Она пригладила волосы, плотнее запахнула полы халата и дрогнувшим голосом обронила:

— Какие танцы? Нет же музыки.

Джастин некоторое время молча обозревал потолок, будто искал там ответа, и после паузы несмело спросил.

— Разве ты не слышишь музыки? — Он с надеждой посмотрел в лицо Эмили и добавил: — Каждый раз, когда ты появляешься в комнате, я слышу песню ангелов.

— Скорее это хор демонов, — возразила Эмили с нервным смешком.

В ответ Джастин даже не улыбнулся, он пошел ей навстречу размеренными шагами, глаза его странно поблескивали, что не могло предвещать ничего хорошего. Эмили нелегко далось устоять на месте и не броситься вон из зала в надежде найти убежище в своей комнате.

Герцог остановился перед девушкой и отвесил глубокий поклон. Получилось очень красиво, в его движениях не было и следа выпитого шампанского.

— Смею ли я надеяться, мисс Скарборо, что вы подарите мне этот танец?

Он раскрыл объятия, и, как в ту незабываемую ночь в Новой Зеландии, Эмили не смогла ему отказать, даже если бы ей пришла в голову столь глупая мысль. Джастин подал ей руку, другую положил на талию и повел в вальсе, как настоящий профессионал, легко и непринужденно. Они плавно закружились в полном молчании. Эмили старалась не смотреть на его лицо, вперившись в грудь, помимо воли любуясь игрой мощных мускулов и отдавая должное безупречному чувству ритма и свободному дыханию.

Временами она чувствовала прикосновение его крепкого тела, и каждый раз в этом случае возникало ощущение, будто она на миг зависла над бездной, в любую секунду может свалиться туда и разбиться. Тонкая ткань ночной рубашки немилосердно сдавила набухшие соски.

— Ну а сейчас слышишь? — прошептал ей на ухо Джастин, обдав запахом шампанского, от которого странно закружилась голова. — Неужели не слышишь, как поют скрипки? Переливы струн арфы? Стоны гобоя?

— Нет, только барабанную дробь.

— Барабаны?

— Да, сердце стучит.

Джастин рассмеялся, на мгновение прижал к груди партнершу, затем постепенно замедлил темп, остановился и неохотно отпустил Эмили, как если бы мелодия подошла к концу; но девушка будто еще слышала звуки, замирающие вдали.

— Мне пора, — сказала она, отступив на шаг. — Я спустилась, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке, а раз так оно и есть, мне здесь делать нечего. Я пойду наверх? Хорошо? Уже поздно.

— Слишком поздно, — прошелестел герцог, но так тихо, что могло и померещиться. Эмили повернулась к двери, но не успела и шага сделать, как услышала свое имя.

Она обернулась и посмотрела на Джастина, стоявшего на расстоянии вытянутой руки. Достаточно сделать шаг, всего один шаг, и… что потом?

— Сегодня ты была просто великолепна. Жаль, Дэвид не мог тебя увидеть. Я… — Джастии сжал кулаки и глубоко засунул их в карманы брюк. — …Я горжусь тобой.

В горле застрял непрошеный комок, дышать стало трудно. Эмили судорожно сглотнула, развернулась и бросилась к двери, оставив Джастина в полном одиночестве.

На следующее утро, когда Эмили усаживалась за стол, Джастин приветствовал ее вежливой улыбкой. Ее появление за завтраком прервало горячий спор хозяина дома с Гарольдом о достоинствах и недостатках парусных судов и пароходов. Девушка поднесла к губам стакан молока и исподтишка взглянула на герцога. Сегодня на нем были отлично пошитый черный сюртук и безупречно повязанный серый галстук. Ничего общего с растрепанным бродягой, с которым Эмили вальсировала минувшей ночью в пустом бальном зале.