Патриция Мэтьюз - Мстительное сердце

Инстинкт самосохранения вопил, что нужно бежать немедленно. Якшаться с Сайласом Квинтом ему совсем не хотелось, теперь он это понял. Он подозревал, что этот человек воткнет нож ему в спину, как только вытянет из него, Исайи, все нужные сведения. Негр был уверен, что денег Сайлас Квинт выдаст ему очень мало. Может быть, только вначале – какие-то пустяки, чтобы поймать крупную рыбу на эту наживку.

Однако Исайя смертельно устал от побегов, а без денег далеко не уйдешь.

Когда он смотрел на господский дом оттуда, где прятался, ему в голову пришла дерзкая мысль. И не просто дерзкая, а еще и смелая до безрассудства. Но если получится, он станет свободным человеком. Все зависит от того, что сохранилось в памяти маленькой девочки. Терять ему, кроме собственной жизни, нечего, а жизнь, которой он жил, будучи с детства рабом, вряд ли можно назвать жизнью.

Удивляясь собственной смелости, Исайя глубоко втянул воздух и, выйдя из своего убежища, направился к хозяйскому дому. Он никогда не бывал внутри – работающим на плантации редко разрешалось входить в господский дом.

Он смело подошел к парадной двери и перешагнул порог. Однако, войдя, почти утратил смелость. Как он ее найдет? Он прекрасно понимал – если обратиться к какой-нибудь служанке, та не только откажется проводить его к хозяйке, а скорее всего тут же позовет надсмотрщика.

В доме было до странности тихо. Никого не видно и не слышно. Исайя, осмелев, пошел через холл. Ему говорили, что тут есть «контора», где миссис проводит много времени. Как все рабы, попадающие на новую плантацию, Исайя любопытствовал насчет устройства господского дома; если удавалось, заглядывал в окна, а однажды видел, как миссис Вернер вошла в маленькую комнатку прямо из холла.

Затаив дыхание, он тихонько постучал в дверь.

Раздался женский голос:

– Войдите.

Исайя открыл дверь и вошел. Хозяйка сидела в полумраке; на единственном окне занавеси были задернуты, горела свеча. Ханна прищурилась при виде вошедшего.

– Кто это? А… Леон.

– Нет, миссис Вернер. Меня звать Исайя.

– Исайя? – Вид у Ханны был смущенный, она терла глаза. Потом встала и внимательно посмотрела на него. – Ах да, помню, Малкольм говорил мне. Ты – беглый. Судя по всему, ты взял себе другое имя, Исайя? Что-то знакомое… – Она опять потерла глаза. – Как бы то ни было, нельзя ли обождать, Исайя? Я… я несколько расстроена. – И она еще раз дрожащей рукой провела по глазам.

– Я знать, миссис Вернер. Это из-за того, что белый человек только что рассказать вам.

Ханна насторожилась.

– Что ты можешь об этом знать? Ты… да ведь ты – тот, о ком он говорил!

– Да, миссис, – кивнул Исайя. – Я знать Роберта Маккембриджа.

Ханна глубоко вздохнула.

– Значит, он был твоей расы?

– Меньше чем наполовину, миссис. Ваш отец больше чем наполовину белый. – И он заговорил поспешно: – Но я один, кто знать это наверняка. Я просить только одного – чтобы вы сделать меня свободным и я уходить. И тогда тот белый человек, Сайлас Квинт, у него не быть никого, кто подтвердить его слова. Вы сказать, что он лгать, и никто не поверить ему. Я очень просить, миссис, давать мне свободу, и я уходить…

И тут в памяти Ханны распахнулась некая дверь, и оттуда хлынул ужас. Взгляду ее явилось мерцающее видение: отец, весь в крови, мертвый, лежит на полу в их хибарке; вспомнила она и свое тогдашнее удивление – отчего это гость, человек по имени Исайя, куда-то исчез.

И, все поняв, Ханна закричала:

– Это ты! Ты убил моего отца!

Она бросилась к нему, позабыв обо всем на свете. Схватив подсвечник, она принялась бить Исайю. Он попятился, закрывая лицо руками.

– Пожалуйста, миссис… несчастный случай… я не хотеть…

Ханна ничего не слышала. Она опять с криком набросилась на него.

Исайя, пятясь, выскочил в холл. Он смутно сознавал, что к ним спешат люди. Он не смел оказать сопротивление. За все годы, прожитые в рабстве, он заучил: если раб прикоснется к белой женщине с плантации, его повесят. Исайю охватил ужас, он бросился бежать. Ханна преследовала его, молотя по его спине подсвечником. Оказавшись у парадной двери, Исайя распахнул ее и выбежал вон.

Андре и Бесс схватили Ханну, выскочившую за дверь, и крепко держали ее, а она боролась и вырывалась, крича вслед убегающему рабу:

– Я убью тебя! Я убью тебя!

– Дорогая Ханна, – проговорил Андре, – успокойтесь! Ради Бога, что такое он сделал? Mon Dieu!

– Детка, – сказала Бесс, – не забывать о своем положении. Брать себя в руки, ну!

Постепенно Ханна начала успокаиваться. И только тогда она заметила лошадь, привязанную к коновязи, и какого-то человека, стоящего у подножия лестницы в полном недоумении.

Ханна плакала, – говорить она не могла.

Сквозь слезы она видела, как незнакомец подошел к ней и откашлялся.

– Вы миссис Ханна Вернер?

– Да, это миссис Ханна Вернер, – раздраженно ответил Андре. – В чем дело? Разве вы не видите…

– Письмо. У меня письмо для миссис Ханны Вернер.

– Дайте-ка его сюда. – Андре взял письмо, дал посыльному монету и сказал: – А теперь уезжайте.

Бесс увела рыдающую Ханну в дом.

– Ханна, подождите! – взволнованно воскликнул Андре. – Это… это, кажется, именно то, чего вы ждете.

Ханна попыталась сосредоточиться.

– Что такое?

– Письмо от Майкла!

Майкл! Майкл написал ей письмо! Выхватив письмо у Андре, Ханна вбежала в кабинет и дрожащими руками сломала печать.

«8 февраля 1719 г.

Моя любимая Ханна, – надеюсь, вы даруете мне привилегию называть вас любимой. С тех пор как я покинул Уильямсберг, вы постоянно присутствуете в моих мыслях и в моем сердце. Теперь я понял, что оставил вас себе на горе. Возможно, ваше сердце ожесточилось против меня из-за того, каким образом я вас оставил. Тогда мне казалось, что так будет лучше. Теперь я понимаю, что страшно ошибся.

За те месяцы, что я провел в Новом Орлеане, я понял свое сердце. Я люблю вас. Я не любил никакой другой женщины и никогда не полюблю. Мысль о том, что я, быть может, никогда больше не увижу вас, наполняет меня страданием, равно как и мысль о том, что вы, возможно, не пожелаете видеть меня.

Не буду докучать вам, моя любимая Ханна, подробным описанием моей здешней жизни. Достаточно сказать, что в ней нет ничего для меня привлекательного. Я жажду вернуться в «Малверн», к вам. Но вернусь я только в том случае, если таково будет ваше желание, если вы, спросив у своего сердца, поймете, что можете ответить мне любовью.

Это письмо я посылаю с торговым кораблем, который обогнет оконечность Флориды и пойдет вдоль побережья Каролины. Я не рискую посылать письмо сушей. Знаю, что в таком случае пройдет много времени, прежде чем оно попадет в ваши руки и ваш ответ дойдет до меня.