Патриция Мэтьюз - Сердце язычницы

– Барабаны говорят о ее возвращении, а уж они-то не лгут, не то что рты белых людей! Я велел вам убить Лилиа, так почему же вы не сделали этого?

– Я говорил ему, говорил! – возбужденно бормотал Радд, раскачиваясь на пятках.

– Да замолчи ты! – прикрикнул на него Лопака. – Не хватало только твоей пустой болтовни. Так что же ты мне скажешь, Исаак Джэггар?

– Я обратился к Господу за советом, и было мне сказано, что судьба сама должна покарать Лилиа Монрой. На Калаупапа живут прокаженные, там даже воздух пропитан заразой, и любой, чья нога ступит туда, обречен. Не может быть, чтобы Лилиа решила вернуться сюда обезображенной...

– С нее станется! – рявкнул Лопака. – У этой женщины мужества больше, чем у вас двоих, вместе взятых. И зачем я связался с вами, никчемными белыми? Если вы немедленно не уберетесь с моих глаз, я проткну ваши жалкие сердца копьем. Прочь отсюда! Я еще подумаю, какому наказанию вас подвергнуть.

– Я не никчемный белый, Лопака, я служитель Господа всемогущего! Не смей оскорблять меня!

– Я буду оскорблять тебя с утра до вечера целый год, если мне вздумается! Вы оба принадлежите мне душой и телом, слышите? И не советую сомневаться в этом! Убирайтесь!

Радд выскочил вон ни жив ни мертв, но Исаак Джэггар задержался. Этот безумец, не ведая страха, выдержал яростный взгляд Лопаки.

Туземец вдруг сделал шаг к стене, взял тяжелое копье и, повернувшись к миссионеру, стиснул оружие. Теперь он смотрел на Джэггара холодным взглядом убийцы.

– Значит, ты предпочитаешь копье в сердце всем другим наказаниям, Исаак Джэггар?

Тот наконец понял, что слишком далеко зашел. Что-то бормоча себе под нос, он покинул хижину. Лопака вышел следом. Чтобы хоть отчасти остудить гнев, он бросил копье чуть в сторону от миссионера, заставив того шарахнуться. Посмотрев на подрагивающее древко, Лопака пошел через лагерь по тропинке, ведущей на гребень утеса. Там он любил размышлять. Лопака остановился на самой кромке обрыва, скрестив руки на груди и глядя вниз, на грохочущий прибой. Он не сознавал, почему, когда нужно принять решение, приходит именно сюда, но буйство стихии вполне отвечало его настроению.

Лопака охотно расправился бы с двумя белыми немедленно. Для этого нужно было всего лишь отдать приказ воинам, и те сбросили бы их с этого самого утеса. Однако он никогда не спешил избавиться от того, что еще могло пригодиться.

Отогнав мысли о Джэггаре и Радде, Лопака невидящим взглядом смотрел на волны и думал о том, чем чревато возвращение Лилиа.

За время ее отсутствия он неоднократно нападал на Хана, но это были пробные вылазки. Лопака искал уязвимое место. Деревня держалась, но все же каждая вылазка Лопаки стоила жизни хотя бы одному из ее защитников.

Если бы Лопаку спросили, почему он так медлит с решающим штурмом, он сказал бы, что не готов к нему. На самом деле все давно было готово, но Лопака не мог преодолеть внутренний барьер, возникший после серьезного поражения год назад. Не желая рисковать, он дал себе слово нанести удар, точно обещающий победу. Лопака прекрасно понимал, что сейчас стычки в одной из деревень May и не занимают население других островов, взбудораженное переменами в привычном укладе жизни. Вожди не видели в Лопаке серьезной угрозы. После взятия Хана положение неминуемо изменится, начнется поспешное укрепление деревень, обучение и вооружение воинов, и тогда успех обеспечат лишь быстрота натиска, массированные атаки на один остров за другим. Значит, необходимо избежать больших потерь при взятии Хана.

Вот почему до сих пор Лопака не торопился. Возвращение Лилиа меняло дело: приходилось пересмотреть намеченные сроки. Лопака знал, что Лилиа стала для защитников Хана символом свободы, и одно ее присутствие вдохнет в них неуемное стремление отстоять свой клочок земли. Если позволить ей вернуться, крохотная армия Кавики сумеет противостоять решающему штурму, умрет в бою, но не сдастся.

Лопака подумал, не рассказать ли всем, откуда Лилиа вернется на Мауи. Сделать это было нетрудно, а результат имел бы для нее роковые последствия. Сам Лопака знал о проказе только то, что одно упоминание о ней приводит островитян в ужас. Впрочем, большего и не нужно. Эти взрослые дети наивно верят во всякую всячину, все неизвестное пугает их до потери сознания. Если даже Лилиа не заразилась, но провела какое-то время среди прокаженных, этого достаточно. Она станет для всех неприкасаемой. Но как отреагируют на это его люди? Однажды они отказались спуститься в кратер из страха перед Пеле. А что, если из страха перед проказой его воины откажутся атаковать Хана?

Итак, Лопаке пришлось отказаться от этой соблазнительной мысли. Что ж, есть и другие возможности вывести Лилиа из игры. На сей раз он убьет ее сам. Лопака решил поскорее подготовить штурм и нанести удар, как только девушка вернется в деревню.

Туземец широко улыбнулся, что с ним случалось нечасто. Перспектива прикончить ненавистную соперницу в борьбе за власть воодушевила его. О да, так он и поступит. Он сам отправит Лилиа к богам, которых так горячо любят ее подданные!

Лилиа стояла у поручней «Надежды», в нетерпении высматривая на горизонте Мауи. При виде острова на глаза ее навернулись слезы счастья. Судно держало курс прямо на маленькую бухту Хана, и когда взгляду девушки представились с детства знакомые места, она ощутила, что вернулась домой.

Как только «Надежда»-встала на якорь, на палубу поднялись Дэвид и Дик. С тех пор как судно покинуло побережье Молокаи, девушка избегала Дэвида, потому что он убеждал ее не возвращаться на Мауи и не вмешиваться в ход событий, считая это опасным. Лилиа не возражала, но и не прислушивалась к его доводам, приняв твердое решение.

Ее место здесь – на Мауи, в Хана. Острова – ее дом, а народ, населявший их, – ее народ. Кроме того, на Лилиа лежала большая ответственность. Она алии нуи , все равно что королева для англичан. От нее зависит благополучие островитян. Когда с Лопакой будет покончено и воцарится мир, она свяжет свою судьбу с Кавикой.

Кстати, Кавика наверняка рассердится на нее за то, что она не сдержала слово и вернулась, а к тому же и не одна. Боясь даже думать о том, что случится, когда соперники окажутся лицом к лицу, девушка не хотела плыть домой на борту «Надежды» и убеждала Дэвида остаться на Гавайях. Но что такое слова для человека, которого не остановил ни свирепый прибой Калаупапа, ни угроза проказы?

Между тем якорь с плеском ушел в воду и через несколько мгновений лег на дно бухты. К разочарованию Лилиа, сколько она ни всматривалась, ни одной живой души не появилось на берегу.

За спиной раздалось звучное конское ржание, а потом топот копыт. Девушка повернулась и увидела, что Дэвид выводит жеребца из трюма по специальному настилу. За ним Дик вел Грозу. При виде кобылы улыбка скользнула по губам девушки. Она была глубоко тронута тем, что Дэвид привез с собой лошадей.