Патриция Мэтьюз - Навстречу счастью

Как только Конрой ушел, одна из женщин заговорила с Джемайной. Она сказала, не отрываясь от работы и не поворачивая головы:

– Их иглы легко ломаются, поэтому они не требуют от нас приобретения собственных.

Джемайна взглянула на нее. Это была женщина средних лет с усталым, каким-то помятым лицом, ее тонкие пальцы умело орудовали иголкой.

– Не смотри на меня, милочка, – предостерегла женщина тем же глухим голосом. – Если этот негодяй Конрой заметит, он сразу выкинет тебя на улицу. Здесь существует правило смотреть только на свою работу и никуда больше. Конрой не обращает внимания на разговоры, если они не мешают работе. Скоро ты научишься работать и разговаривать одновременно. Меня зовут Мэй Картер.

– А я. – Ида Морган. – Джемайна взяла иголку с ниткой и начала шить.

– Мне жаль тебя, Ида, если ты вынуждена взяться за такую ужасную работу.

– Как долго ты работаешь здесь?

– Уже два года.

Джемайна осторожно делала стежки на рубашке.

– Если здесь так плохо, почему ты продолжаешь работать?

– Все очень просто объясняется, милочка. – Проворные пальцы женщины ни на секунду не останавливались, она делала стежок за стежком. – Я должна кормить прикованного к постели мужа.

– Но почему здесь, в этих ужасных условиях? Существует ведь много других мастерских.

– Большинство из них платит за день или за неделю. Я же предпочитаю сдельную работу. Я шью быстрее всех на Хестер-стрит, – объяснила Мэй Картер с явной гордостью. – Гилрой знает это и потому платит мне за каждую рубашку на десять центов больше, чем остальным. В любой другой мастерской я не буду получать дополнительную плату. В мастерских с дневной или недельной оплатой не производят такого количества рубашек в день, как у Гилроя на сдельной. Конечно, здесь ужасные условия, но и в других мастерских не лучше. Поскольку Гилрой не хочет потерять меня, Конрой относится ко мне снисходительно. Ты должна быть осторожной с ним. Он не пропускает хорошеньких девушек.

– Не думаю, чтобы это способствовало росту производительности труда.

Мэй тихо рассмеялась.

– Он пристает к работницам, когда Гилроя нет поблизости.

– Гилрой? Это хозяин?

– Лестер Гилрой, да. У него несколько мастерских на этой улице, поэтому он приходит и уходит. Гилрой не особенно беспокоит нас, чтобы не мешать работе. Тем не менее он способен, как и Конрой, ущипнуть за задницу.

Джемайна израсходовала нитку в иголке и начала вдевать другую.

– Не трать на это время, милочка. – Мэй повысила голос. – Билли, иголку!

В ту же минуту около стола Джемайны появился мальчик не более семи или восьми лет, худой, с огромными голубыми глазами на бледном истощенном лице. Мальчик взял иглу, которую Джемайна положила на стол, и ловко вдел в нее нитку.

После того как он ушел, Джемайна посочувствовала:

– Бедный малыш. Он выглядит полуголодным. Мэй пожала плечами:

– Возможно. Но это лучше, чем быть совсем голодным. По крайней мере здесь он зарабатывает себе на жизнь. Иначе в одно прекрасное утро его нашли бы мертвым на дороге.

Джемайна украдкой оглядела мастерскую.

– А что делать, если кому-то захочется в туалет.

– В задней части помещения есть уборная.

– Я не видела, чтобы кто-нибудь покидал свое рабочее место, пока нахожусь здесь.

– Они не осмеливаются просить разрешения у Конроя, – коротко усмехнулась Мэй. – Ждут перерыва на ленч.

– Это же ужасно! – воскликнула Джемайна. – Как можно терпеть, особенно пожилым женщинам?

– Да. Но до этого никому нет дела.

Затем они помолчали, пока Джемайна переваривала эту информацию, размышляя, включить ли ее в будущую публикацию. Ей потребовался час, чтобы закончить рубашку. Девушка заметила, что Мэй сделала за это время две.

Джемайна со вздохом отложила готовую рубашку в сторону.

– Одна наконец готова.

Она начала подбирать детали для другой, но Мэй сказала:

– Не надо, Ида. Ты должна позвать Конроя, чтобы тот проверил рубашку, прежде чем начинать другую. Возможно, тебе придется доработать эту.

Джемайна позвала:

– Мистер Конрой, я закончила рубашку! Конрой подошел.

– Слишком долго. – Он взял рубашку, потянул за рукава, за бока и наконец проворчал: – Будем считать готовой. Но тебе надо ускорить темп, девушка, иначе до конца дня ты не заработаешь даже на ножницы и наперсток.

Когда он ушел, Джемайна заметила:

– Он не стал проверять твои рубашки, Мэй.

– В этом нет необходимости. Он знает, бесполезно тратить время, чтобы разорвать мои швы.

Вскоре пальцы Джемайны разболелись от уколов иглы, а спина и ноги – от долгого сидения склонившись над столом. Тусклый свет проникал через узкие подвальные окна, и в помещении царил полумрак, отчего глаза были в постоянном напряжении. Джемайна чувствовала сухость во рту и жжение в пояснице, несколько раз у нее затуманивались глаза, и она ничего не видела.

К полудню жара в мастерской стала невыносимой, хотя два окна были открыты. В неподвижном воздухе летали крошечные частички ткани, попадая в глаза, нос и вызывая зуд.

На лбу у Джемайны выступил пот, который стекал на глаза, затрудняя работу. Она вытирала его пальцами, раздраженно ворча.

Обратившись к Мэй, Джемайна спросила:

– Неужели они не могут прибавить света?

– Масляные лампы стоят денег, милочка. Конрой говорит, что если не можешь шить при Божьем свете, то следует заняться чем-нибудь другим. Правда, зимой он зажигает одну или две лампы.

– Мне кажется, здесь при таком освещении можно быстро потерять зрение.

– Верно, милочка. Так и случилось с женщиной, которая работала раньше за твоим столом. Ее зрение настолько испортилось, что она больше не могла орудовать иглой.

– Что же будет с ней?

– Думаю, попадет в приют, – предположила Мэй, пожав плечами. – Если ее возьмут.

Прежде чем Джемайна успела ответить, зазвонил звонок. Вздрогнув, она обернулась и увидела Берта Конроя.

– Что это, пожар? – поинтересовалась она.

– Нет. – Мэй поднялась из-за стола. – Перерыв на ленч. Нам отводится двадцать минут.

– А где вы едите?

– Приносим кое-что с собой. У нас нет денег на ресторан. Ты захватила ленч?

– Нет, я не подумала об этом. Не могу есть в такой жаре и среди этих запахов. – Джемайна увидела, как и другие швеи встали. – Неужели здесь можно принимать пищу?

Мэй засмеялась:

– В теплые дни мы обычно едим на ступеньках лестницы снаружи, а зимой – здесь. Что касается жары и запахов, ты скоро привыкнешь.

Джемайна заметила, что многие женщины направились в заднюю часть помещения и образовали очередь в туалет. Джемайна и Мэй решили подождать и вышли наружу. Усевшись рядом с Мэй на ступеньках, Джемайна увидела Берта Конроя, направлявшегося вверх по улице.