Мэгги Осборн - Пока ты со мной

Из всех возможных опозданий это было самым худшим. Когда Сэм стремительно выбежал из салуна, он почувствовал едкий запах сажи и дыма, повеявший с улицы. Поезд уже прибыл. Проклятие! Он постоянно имел зуб на своего никчемного поверенного из-за опозданий. Если бы тот держал офис и встречался с ним там, вместо того чтобы назначать встречи за столиком «Золотого башмачка», Сэм мог бы следить за временем по часам и знать его точно. Конечно, будь при нем его карманные часы, он бы не попал впросак таким нелепым образом.

Увертываясь от пешеходов и ускользая от уличного транспорта, забыв об узких деревянных тротуарах, он мчался к вокзалу. Завтра у него будет уйма времени подумать о юридических аспектах своих дел и счетах от поверенного. Но сейчас его главная неприятность пришла из прошлого.

И она, источник этой неприятности, должна была прийти в ярость, ожидая его на новом вокзале, пока поезд стоял в Уиллоу-Крик, испуская клубы пара. Их встреча, встреча старых друзей, как он назвал бы ее, вне всякого сомнения, не могла начаться с мажорной ноты.

Когда Сэм пересек Пятую улицу и заметил на платформе одинокую фигуру, он замедлил шаг. Узнает ли он ее? С годами люди меняются.

В ту пору, когда он встречался с Анджелиной Бертоли, она была стройной и прямой как стрела, и он готов был поклясться, что тогда она была ниже ростом. С тех пор фигура ее округлилась, но, как ни удивительно, он узнавал в этом значительно более женственном и зрелом ее воплощении девушку, которую помнил. По правде говоря (и это было ему не по нутру), если бы он встретил Энджи впервые только сегодня, она привлекла бы его гораздо больше.

Шагнув вперед, он заметил некоторые знакомые черты, пробудившие в нем воспоминания: массу рыжевато-каштановых волос, собранных в узел на затылке и видневшихся из-под шляпы, чувственный изгиб широкого рта, плавную покатость щеки, так характерную для нее живость. Когда-то она была полна любопытства и страстного желания познать мир. Теперь она стояла неподвижно, прижимая сумку к животу.

Когда она заметила Сэма, глаза ее засверкали, потом сузились. Он тотчас же вспомнил, насколько они темные, почти черные. Но забыл, как они выразительны. Некогда он читал в ее взгляде нежность и любовь и знал, что при любом суровом повороте судьбы ее глаза наполняются слезами. Вот эти слезы прольются и сейчас.

Но до сих пор ему не доводилось видеть, как эти глаза темнеют от ярости. Скверный нрав и вспыльчивость вовсе не те черты, которые молодые женщины демонстрируют своим ухажерам.

– Сэм Холланд.

Было ясно, что она его узнала, и все же в ее тоне, была тень сомнения. Какие перемены она в нем увидела? Теперь волосы у него стали длинными и сзади были перехвачены кожаным ремешком. Вероятно, это ее удивило. Жизнь, большая часть которой проходила на воздухе, отразилась на его внешности – черты лица огрубели, а из-за тонких морщинок, прорезанных временем, он, должно быть, выглядел старше своих двадцати восьми лет. Возможно, он раздался вширь и стал выше ростом. Трудно сказать, в чем было дело. Вероятно, она ожидала увидеть его в костюме, как при последней встрече. По правде говоря, он подумывал о том, чтобы надеть костюм, но потом остановился на джинсах и фланелевой рубашке. Сегодня он не стремился произвести благоприятное впечатление. Сказать последнее и окончательное «прости» он мог и в повседневной одежде.

Он и не догадывался, что его ожидает. Его внимание отвлекли мешки, коробки и чемоданы, горой громоздившиеся вокруг нее, и он нахмурился. Зачем ей понадобилась такая куча вещей на одну ночь?

Ее кулак обрушился сбоку, и удар чуть не сбил его с ног. Он вытаращил глаза, потрогал челюсть и проверил языком зубы, чтобы убедиться, что они на месте.

Он не мог в это поверить. Она его ударила прилюдно и настолько сильно, что он покачнулся и, черт возьми, у него возникло ощущение, что один зуб зашатался.

Бросая украдкой взгляд на Беннет-стрит и оглядывая повозки, Сэм надеялся, что никто ничего не заметил. Сплетни в городках старателей распространяются с молниеносной скоростью, быстрее, чем трава попадает в желудок лошади. К завтрашнему дню все в Уиллоу-Крик будут знать, что Сэм Холланд так оскорбил на вокзале женщину, что она ударила его что есть силы.

– Много лет назад я пообещала себе, что, если увижу тебя снова, доставлю себе удовольствие сломать тебе челюсть.

Она помахала перед собой рукой в перчатке, как будто бы руку саднило. Он хотел бы, чтобы это было так.

– Меня огорчает, что я, кажется, ее не сломала.

– Значит, вот как обстоят дела, – тихо ответил он, глядя в ее сверкающие глаза и видя, каким румянцем полыхают щеки.

– А чего же ты ожидал?

Она подалась вперед, цедила слова сквозь зубы и, похоже, была так разъярена, что Сэм, опасаясь следующего удара, проявил осмотрительность и отступил подальше.

– У нас будет время поговорить о прошлом, – сказал он смущенно. – Но здесь неподходящее место. Где ты остановишься – в «Континентале» или в «Конгрессе»?

– Я не заказывала номера.

– В таком случае у нас проблема. – Этот день из скверного превращался в катастрофический. – Сегодня вечером матч – Морган против Фицджеральда, – и ни в одном отеле не найдешь свободной комнаты.

Еще хуже было то, что он собирался пойти на этот матч десятилетия и теперь с каждой минутой надежда на это становилась все более эфемерной.

– Естественно, я ожидала, что ты сделаешь все необходимое, получив мою телеграмму. – Лицо ее исказилось отвращением.

Ее негодующий тон означал, что даже такой низкий негодяй, как Сэм, должен был проявить себя в этом случае джентльменом и позаботиться о ее удобствах.

Весенний день начался хорошо. Он был прохладным и ясным, но теперь Сэм ощущал, как солнце, столь же жаркое, как поднимавшийся в нем гнев, жжет его лицо.

– Время таких ожиданий давно истекло, Энджи. Приехать сюда было твоей, а не моей идеей.

Он почувствовал слабое удовлетворение, потому что она резко выпрямилась и захлопала глазами.

– Твой отец должен был о тебе позаботиться.

– Мой отец умер шесть недель назад. – В ее голосе прозвенел металл. Она смотрела на него хмуро, будто в смерти ее отца был виноват он.

Известие о смерти Бертоли доставило ему некоторое удовлетворение. Он все-таки пережил этого мерзавца. Ему следовало бы сплюнуть и сказать, что это счастливое избавление. Но он не мог этого сделать, так же как не мог заставить себя произнести лживые и лицемерные слова сожаления.

Они не могут стоять на платформе до бесконечности, не привлекая внимания любопытных. Нужно позаботиться о ее ночлеге. К несчастью, Сэм мог предложить только одно место.