Дебра Дайер - Возлюбленная колдуна

— Да, конечно, — ответила Софи и чихну­ла — перо попало ей в нос.

— Тетя Софи!

— Да, дорогая. — Софи прочистила гор­ло. — Белые перья, прекратите летать!

«Вот так лучше», — подумал Коннор, стря­хивая перья с волос. Они прилипали, как снеж­ные хлопья, к синему бархату дивана и кресел, оседавших на полированные столешницы и троих людей, находившихся в комнате. Од­нако буря утихла.

— Получилось! — воскликнула Софи, под­прыгивая на носках, так что с ее волос и одеж­ды сыпались перья. — Я заставила их оста­новиться!

— Наверно, мы должны радоваться таким маленьким удачам, — буркнула Лаура, упав в изнеможении на диван.

Перья прилипли к золотистым локонам, пышными волнами поднимающимися над го­ловой Лауры, к ее изящным плечам. Она вы­глядела ребенком, заблудившимся посреди зимней бури, потрясенной всем, что видит во­круг, но решительно настроенной не дать свое­му логичному миру развалиться на куски.

— Ты в порядке? — Коннор присел рядом с ней, и перья снова взмыли в воздух. — Ты так побледнела.

— Я имею право побледнеть. — Лаура взглянула на Софи, которая сидела в чиппендейловском кресле у окна, углубившись в книгу заклинаний. — Ведь моя тетя — ведьма!

— Теперь нам нужно привести комнату в порядок, — бормотала Софи, не замечая Коннора с Лаурой.

— Боже, помоги нам, — прошептала Ла­ура. — Никто не знает, что может произойти из ее попыток навести здесь порядок. Могу себе представить, как исчезает вся мебель!

Коннор положил руку на спинку дивана, стараясь не спугнуть своего боязливого лебедя. Лаура напряженно сидела на краю подушки, готовая улететь.

— Твоя тетя обладает великим даром.

Лаура повернула голову в его сторону, и с ее волос посыпались перья.

— Скорее, проклятьем!

— По-моему, Софи не считает свои новые способности проклятьем.

Лаура смахнула перья с головы.

— Тетя Софи очень мила, но она слишком наивна, чтобы понять, что мы оказались на грани катастрофы.

Коннор смахнул перья с ее плеч, впитывая тепло ее кожи сквозь мягкую ткань платья и позволяя ее чувствам затопить себя, как штормовой волне. Лаура глядела на него ши­роко раскрытыми, встревоженными глазами.

Коннор чувствовал ее страх, скрывающий­ся под сильной волей, страх перед другими чувствами, таящимися в ней, — влечения к не­му, которого она не могла скрыть, и смятения, едва ли известного ей в ее жизни. Она хотела его и ненавидела в одно и то же мгновение.

— Неужели больше никто не занимается магией в вашем столетии? — спросил Коннор, смахивая перо с мягких волосков у нее над ухом. Сладкий запах весенних цветов смеши­вался с теплом ее кожи, искушая его прижать губы к плавному изгибу ее шеи. Он решился провести кончиком пальца по изгибу ее уха.

Лаура отбросила его руки, сжав губы в тон­кую линию.

— А в вашем столетии занимались магией? Коннор покачал головой.

— Люди боятся того, чего они не понима­ют. Они боятся тех, кто не похож на них. Иногда этот страх ведет к насилию, как про­изошло в Сейлеме

— Тогда ты можешь понять, почему я так тревожусь за тетю.

— Я понимаю необходимость предосто­рожности, — Коннор погладил ее плечо кон­чиками пальцев, желая гораздо большего. Сон предыдущей ночи преследовал его. Воспомина­ния о том, как он обнимал ее, нежную и теп­лую, пробуждали в нем ответ. Его мышцы напряглись. — Я не понимаю, зачем ей отказы­ваться от своего нового дара.

— Она просто-напросто не может быть ведьмой! Должно же быть какое-то другое объяснение, — Лаура повела плечом, отстра­няясь от его прикосновений. — Все ведьмы злые. Они поклоняются дьяволу. А в ней нет ничего злого.

— Христианский дьявол не имеет никакого отношения к дару Софи. Эта сила рождается всем тем, что мы видим вокруг себя, и тем, чего не можем видеть. Это сила природы, «си­ла самого сердца Матери-Земли». Она так же стара, как само время.

Лаура недоуменно посмотрела на Коннора.

— Откуда ты столько знаешь об этом даре?

Мгновение он размышлял, не открыть ли ей правду. Но глядя в ее глаза, понял, что Лаура не готова принять его тем, кто он есть на самом деле. Ему нужно время, чтобы поко­рить ее, чтобы доказать ей, что он — не дья­вол.

— В моем веке эти верования были весьма распространенными.

Лаура глубоко вздохнула.

— Наверно, в твое время еще существо­вали друиды.

— Да. Некоторые из живших тогда испол­няли ритуалы друидов.

…А еще были те, кто занимался черным искусством, но Коннор был не из их числа. «Доверься мне, — произнес он мысленно. — Тебе нечего бояться меня».

— Я тебя не боюсь, — возразила Лаура, не заметив, что его слова прозвучали у нее в моз­гу. — Я просто не верю, что твое место — в нашем веке.

Коннор улыбнулся, надеясь вызвать у нее ответную улыбку. «Улыбнись мне, Лаура», — тихо произнес он. Но ее губы остались сжа­тыми в тонкую линию.

— Мое место — рядом с тобой. Лаура вздохнула.

— Разве у тебя не осталось семьи в Эрин?

— Да, у меня есть семья, — ответил он. Он просто не мог находиться так близко

и не прикоснуться к ней! Коннор провел боль­шим пальцем по ее руке, медленно и осторож­но, надеясь приручить своего пугливого лебе­дя. — Я оставил там родителей, двух сестер, трех братьев и тетку в придачу.

Лаура смотрела на его руку, наблюдая, как его большой палец медленно скользит по ее коже, и к ее щекам вернулась краска.

— Они не будут скучать по тебе?

— Будут, — грудь Коннора сжалась, когда он подумал о родных ему людях, лица кото­рых превратились для него в воспоминания. — Но я знал, что должен был найти тебя, какой бы дальний путь мне ни пришлось совершить.

Лаура раскрыла рот, но не произнесла ни звука. Опустив глаза, она долго смотрела на свою руку, покоящуюся в его руке. Когда, наконец, она заговорила, ее голос был едва слышным:

— Мы сделали чудовищную ошибку, при­звав тебя, оторвав тебя от родины. Мне очень жаль, но тебе нет места в моей жизни.

Коннор взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Он знал, что каждое слово Лауры искренне, хотя и ощущал внутри нее смятение. Он видел, как сомнение просвечи­вает сквозь ее логические мысли, как чистый ручей, бегущий под ледяной коркой.

В ее сомнении скрывалась его надежда.

— Загляни в свое сердце, моя Эдайна. Там ты найдешь ответ.

— Ты должен возвратиться в свое вре­мя, — Лаура прижала руку к его груди, когда он наклонился к ней, и ее ладонь оказалась над его сердцем. — Другого выхода нет.

— Я здесь ради тебя, — он провел паль­цами вдоль ее скулы, до нежных волосков у нее за ухом, улыбнулся, когда ее губы раскрылись в изумленном вздохе. — И здесь я останусь.

Лаура закрыла глаза, как будто не должна была его видеть.

— Ты не можешь здесь остаться!