Маргарет Портер - Дерзкий поцелуй

– В Италию? Или на Сент-Джеймс-сквер?

– Куда угодно, – прошептала она. Он был так красив и так смел; она не хотела, чтобы он останавливался. – Я боюсь тебя.

Его лицо посуровело, и в голосе появились резкие нотки.

– Не бойся – больше ты не получишь от меня поцелуев! Однако я буду настаивать на одном поздравительном легком поцелуе, когда ты выйдешь замуж за богатого джентльмена своей мечты.

Презрение сквозило в каждом его слове, прожигая дыры в ее сердце.

– Собери свои вещи, – приказал он. – Я отнесу твой сундук вниз и закажу экипаж.

Во время поездки его лицо напоминало маску, не выражающую никаких эмоций, дьявольский огонек в глазах потух. Лавиния скучала по его солнечной улыбке. Между ними, как будто разделяя их, стояла большая корзина для рыбы, в которой путешествовала Ксанта.

Она сожалела о том, что рассказала ему о своих планах выйти замуж по расчету. Теперь в неопределенности, возникшей после его поцелуев, это решение казалось ей неприличным. И все же ей хотелось ему доверять. Он не сможет ее возненавидеть, когда узнает обо всех обстоятельствах, когда она объяснит ему, что казна Кэшинов пуста, причем уже давно. И он, конечно, с ней согласится, что ее долг – спасти своего отца, сидящего в тюрьме Королевского суда.

Безжалостный и амбициозный первый лорд Баллакрейн разорил семью, добывая себе титул, и вынудил своего наследника жениться на дочери торговца. Второй граф, надменный и безжалостный диктатор, ненавидел жену за то, что она держала казну в своих руках. Она пережила его, и ее религиозный пыл и жажда власти привели к тому, что она стала тираном семьи. Спустя год после ее смерти она все еще продолжала править – из могилы. Ее последняя воля и завещание передавали большую часть ее состояния католическому благотворительному обществу, которое она основала, и она поставила жесткие условия, по которым ее внуки могли получить наследство. Керрон должен был построить церковь в честь Святой Девы. Китти получала наследство, только если бы ушла в монастырь. Лавинии не досталось ничего, кроме жемчужного браслета.

Ее дрожь усилилась, когда экипаж загрохотал по мостовой Сент-Джеймс-сквер. Когда лорд Гаррик помогал ей спуститься на землю, его прикосновение было холодным и равнодушным. Лакей провел их в холл, вымощенный мрамором. От блеска и роскоши у нее перехватило дыхание.

Рассматривая стены, обитые шелком, и мебель, покрытую позолотой, Лавиния поняла, что попала в мир утонченности, немыслимого богатства и изысканного вкуса. С разрешения лорда Гаррика она взяла свою любимицу из корзинки, а затем последовала за ним наверх по широкой мраморной лестнице. Он провел ее в залитую солнцем гостиную, и она увидела рыжеволосую леди с газетой в руках.

– Франческа, позволь тебе представить леди Лавинию Кэшин.

Миссис Рэдсток встала и сняла очки в золотой оправе.

– Рада познакомиться с вами, Лавиния, и я надеюсь, что мой кузен извинился перед вами за свое чудовищное поведение. Я не сомневалась в том, что он вас найдет и приведет сюда, поэтому комната уже приготовлена.

Лавиния держала кошку и поэтому не могла пожать протянутую руку. Ей лишь удалось неловко склониться в реверансе.

Леди погладила Ксанту по голове.

– А это кто у нас? Два гостя – чудесно! Гарри, займись делом – отнеси кошку на кухню и налей ей молока.

– Она пойдет ко мне? – спросил он Лавинию.

– Не знаю. – Она была удивлена и не слишком-то обрадовалась, когда Ксанта охотно позволила ему взять себя на руки. Точно так же, как поступила и она сама, подумала она с ужасом.

Хозяйка проводила ее в просторную комнату, на окнах которой висели легкие ситцевые занавески. В комнате были светло-алые кресла и китайская ширма с шелковыми панелями, украшенными вышивкой. Кровать розового дерева с балдахином – четвертая кровать Лавинии с момента приезда в Лондон – обещала стать самой удобной.

– Я рада компании. Мой муж уехал в Неаполь с дипломатическим поручением – Гарри, возможно, объяснил вам это?

Он не объяснил. Он был слишком занят – мучил ее поцелуями и двусмысленными предложениями.

Ее расстроило то, что она увидела в зеркале. Ее волосы были растрепаны, несколько выбившихся прядей нависали надо лбом. На щеке была полоска сажи, а на темном платье была заметна белая шерсть Ксанты.

– Я пришлю Селесту с водой для мытья, – сказала миссис Рэдсток с понимающей улыбкой. – И Альфред скоро принесет ваш сундук. Когда будете готовы, присоединяйтесь к нам с Гарри, мы выпьем за ваш приезд.

Лавиния почувствовала себя обманщицей. Эта на редкость гостеприимная женщина может проявить к ней участие, но она никогда не согласится опекать дочь должника. Озабоченность из-за необходимости обманывать ее переросла в панику, когда она узнала, что лорд Гаррик тоже живет в этом доме. Ее опять одурачили!

Он опасен, он – потенциальная угроза ее кампании по спасению семьи. Каждый раз, когда его руки обнимали ее, когда его губы касались ее губ, она чувствовала себя свободной – так же как и тогда, когда гуляла по скалистым берегам и вересковым холмам своего острова. Сегодня она почувствовала себя диким зверьком, а не хладнокровной аристократкой, какой воспитала ее семья.

Потому что она ищет финансовой стабильности, а не романтики. Ей нужен человек, надежный и честный, который бы захотел на ней жениться.

В начале дня греческая кофейня становилась одним из самых оживленных мест. Дэниел Уэбб, не сумев привлечь внимание замученного официанта, высматривал знакомых среди посетителей. Его любопытный взгляд скользил мимо взъерошенных ученых и скромных писцов и задержался на компании адвокатов из Среднего Тампля. Все были одеты в черные мантии. На всех были белые парики с аккуратными буклями по бокам и косицами сзади.

Никто из них, подумал он с горечью, не снизойдет до того, чтобы взять его бумаги. Отсутствие знакомств вынуждало его искать помощи у молодых, малоизвестных адвокатов, чьи услуги стоили дешево.

Официант прошел мимо него, не останавливаясь, к столу, за которым сидели адвокаты, и почтительно осведомился:

– Еще что-нибудь желаете, ваша честь?

Уэбб, слишком гордый, чтобы сидеть и ждать, вышел из кофейни. Он пришел сюда не за пищей, а за судебными сплетнями.

Путь в контору проходил по Стрэнду мимо лавки, в которой продавались парики для адвокатов. Увидев парики, выставленные в витрине, он снова подумал о том, как несправедлива жизнь. Если бы его родители были благородного происхождения, сейчас он мог бы стать адвокатом – возможно, даже судьей. Но он был выходцем из низов, а таких в его среде не замечали. К тому же он был слишком беден и не мог позволить себе получить образование. Он никогда не получит заветный парик и шелковую мантию.