Маргарет Портер - Дерзкий поцелуй

– В долг?

– Не совсем. Ведь он сам предложил их мне. Но я думаю, что это его подарок.

– Лонду, – мрачно проговорил барон, – ни один человек в здравом уме не даст триста фунтов красивой женщине, если только у него нет определенных намерений.

– Все было не так... здесь ты ошибся. У него были честные намерения, но мы не знали, что мистер Уэбб шпионил за нами, и... – Она замолчала, чтобы не проговориться.

Отец помолчал, размышляя над словами, а потом сжал седеющую голову.

– Ох, Лонду, твоя добродетель в отличие от рубинов невозместима – и бесконечно более драгоценна.

Его слова пронзили ее сердце. К ее огромному сожалению, она не могла опровергнуть их. Она не могла вернуть назад свою невинность. Она переспала с Гарриком, уверенная, что они скоро поженятся. Признание не оправдает ее, потому что вскоре после той ночи она приняла от Гаррика деньги, которые до сих пор ему не вернула. Она и сейчас не была его женой, и даже не была с ним помолвлена. Этот факт был ее позором.

Страдания отца вызвали у нее слезы. Именно теперь, когда она должна была стать для него утешением, она добавила ему забот. Закрытие фабрики, болезнь Китти, сдача замка в аренду – это было больше, чем может пережить человек за столь короткое время. А теперь еще и это – ее позор и стыд.

– Этот негодяй Уэбб! Он бросил меня в тюрьму, да еще и пытался нас обокрасть. И это вынуждало тебя поступиться девичьей честью! Что им двигало?

– Алчность. Амбиции. Он уверял, что продвинется вверх благодаря моему браку с лордом Ньюболдом.

Барон встал из-за стола и подошел к окну, из которого первый граф Баллакрейн наблюдал за возвращением своих судов с контрабандным товаром.

– Я не упрекаю тебя, дочка. Как я могу тебя обвинять, если я сам был причиной твоих поступков – и они меня спасли? Я буду молиться о том, чтобы ты не пострадала больше, чем уже пострадала.

Она еле сдерживала слезы.

– Я не хочу, чтобы мама, Керрон и Китти узнали об этом. Они не смогут понять, ведь они не видели эту тюрьму. И незнакомы с Уэббом.

– А лорд Гаррик? Если ты любишь его, а он – тебя, то ты не должна скрывать от него правду.

– Он знает обо мне все, – заявила Лавиния. – У меня нет от него секретов. И никогда не будет.

Проведя больше недели среди связанных тесными узами Кэшинов, Гаррик стал невольным свидетелем их радости и огорчения. Они не сдерживали свои эмоции, они говорили так свободно и откровенно, что он только поражался, как Лавинии удалось стать такой искусной обманщицей. И она должна была ужасно скучать в Лондоне, ведь здесь она постоянно была чем-то занята: помогала Джонни на кухне, полола сорняки в саду ее матери, шила рубашки для отца и брата, ухаживала за больной сестрой.

Если сегодня он сделает ей предложение, размышлял он, чистя стойла, они позовут викария Каббона их обвенчать. Гаррик хотел, чтобы семья взяла счастливые воспоминания из этого дома и перенесла их в новый дом. И после долгой отсрочки ему не терпелось заявить о своих правах на невесту.

Он расчесывал гриву Фаннага, когда в конюшню вошел граф.

– Лорд Гаррик, положите гребень, – сурово произнес он. – Почетный гость, работающий конюхом, – это неприлично.

– Мне это нравится, – пожал плечами Гаррик, не прерывая своего занятия. – У меня есть свои лошади, и часто я сам ухаживаю за ними.

Лорд Баллакрейн казался чем-то взволнованными.

– Я хочу обсудить с вами дело личного характера. Это касается моей дочери Лавинии. И этого распутного мерзавца лорда Ньюболда.

Гаррик поднял голову, взглянув на графа поверх широкой спины пони.

– Должен признать, что я не состою в друзьях благородного маркиза, но никогда не слышал, чтобы о нем говорили подобные слова.

– Вам не нужно притворяться – мне все известно! Я прекрасно знаю, что его репутация благородного человека – сплошной обман. Он соблазнил мою дочь.

– Что?

– Она не назвала его имени. Но кто еще мог позволить себе подарить ей триста фунтов? Даже если он предложил ей выйти за него замуж, это не оправдывает его поступков.

– Мой Бог, – пробормотал Гаррик – от изумления он не знал, что сказать. Наконец он взял себя в руки. Он обошел пони и повернулся к встревоженному отцу. – Ньюболд и пальцем не тронул Лавинию. И поверьте мне, она использовала не его деньги, чтобы вызволить вас из тюрьмы.

– Тогда скажите, от кого она их получила?

– От меня. Но это произошло не так, как вы думаете, – добавил он быстро, потому что граф, насупившись, шагнул к нему. – Мы были почти женаты – и были бы женаты сейчас, если бы не этот ваш проклятый поверенный! Если бы она сразу призналась мне, что он ее шантажирует, я бы сам разобрался с ним и избавил нас всех от этого унизительного суда.

Граф сжал кулаки.

– В настоящий момент мне все равно, что произошло в Лондоне и почему, – процедил он. – Я думаю только о Лонду. Мужчина, лишивший невинности женщину с Мэна, должен предстать перед судом. Предупреждаю вас, наш закон очень суров.

Гаррик почувствовал, как у него подкосились ноги. Он подумал о том, какое жуткое наказание его ждет. Плаха? Виселица? Или что-то другое?

Он внимательно слушал, как лорд Баллакрейн цитирует подходящий к случаю – и кровожадный – закон. Когда он закончил, в конюшню зашел его сын.

– Едешь кататься? – спросил Гаррик – он был рад неожиданному появлению Керра и отчаянно хотел ускользнуть от праведного гнева барона.

– Нет, – ответил Керрон. – Я еду в Дрейм-Фроай чинить крышу – она пропускает воду как рыбацкая сеть. Хочешь вместе со мной прибивать шифер? Я заверил Лонду, что не позволю сломать тебе шею.

Гаррик, который только что узнал, что его шея и так уже в опасности, не мог придумать повода для отказа. Он помог Керру нагрузить тележку, а затем вывел из стойла пони. Они поехали по неровному, петляющему проселку. Гаррик рассказал о Риме и Неаполе.

– У меня есть мечта – когда-нибудь пройти по дорогам, по которым ходил Вергилий, – вздохнул юноша. – И увидеть города, построенные Александром Македонским.

– Ты сделаешь это.

Керр, захлебываясь от волнения, продолжал:

– Я бы почел за счастье, если бы мне удалось добраться хотя бы до Кембриджа.

– Ты и это сделаешь, – заверил его Гаррик.

На невысоком холме, рядом с морем, стояли дом, конюшня, коровник и свинарник – и все они были построены из серого камня. Гаррик уже был на этой ферме – здесь вскоре будут жить Кэшины – и догадался, почему они выбрали именно ее. Снаружи их замок производил грандиозное впечатление, но был очень неуютным внутри.

Гаррик таскал связки шифера на крышу, а Керр его прибивал. Во время работы они говорили только по необходимости, но когда они решили передохнуть и подкрепиться, они вернулись к теме, интересовавшей обоих, – к Италии.