Патриция Райан - Шелковые нити

– Чтоб ты сгорел в аду! – Она попятилась, отступая перед его решительными шагами, пока не уперлась спиной в курятник. Повернувшись, Джоанна бросилась бежать, но Грэм поймал ее за плечи и прижал к глинобитной стене. Она попыталась оттолкнуть его, но это было так же безнадежно, как пытаться сдвинуть скалу.

– Не могу поверить, – произнес он, скользя жадным взглядом по ее распущенным волосам, по ее глазам, губам и ниже – по ее налившейся груди и слегка округлившемуся животу, натянувшему спереди узкое лавандовое платье.

Грэм положил руку ей на живот, поглаживая небольшую выпуклость с выражением благоговейного изумления. Он знает!

– Ты стала еще красивее, – сказал он, глядя ей в глаза. – Я не думал, что такое возможно.

Грэм перевел взгляд на ее губы и склонил голову. Джоанна попыталась отрицательно покачать головой, но лишь скользнула губами по его губам. Грэм обхватил ее лицо ладонями и приник к ее губам в требовательном поцелуе.

Сердце Джоанны бешено колотилось, голова шла кругом от бури эмоций, в которой смешались любовь, ненависть, желание и смятение.

Как ему это удается? Какую власть он имеет над ней? Она цеплялась за его тунику, опьяненная его близостью, его теплом и запахом, по которому так тосковала.

Грэм оторвался от ее губ и прошептал, слегка запыхавшись:

– Я люблю тебя.

– Господи, опять! – Она зажала уши ладонями. – Перестань лгать мне, Грэм. Это единственное, о чем я прошу.

Он оторвал ее руки от ушей.

– Это правда, Джоанна, клянусь. Мне следовало давно сказать тебе об этом, но я вел себя как последний дурак. – Он поднес ее руки к губам и поцеловал их. – Я люблю тебя, Джоанна…

– А как же Филиппа? Ее ты тоже любишь? Или женился на ней только ради земли?

Грэм отпустил ее руки и легко коснулся ее щеки.

– Джоанна…

– Если ты рассчитываешь, что я буду твоей любовницей, чтобы ты мог являться ко мне, когда тебе вздумается, как к какой-то грошовой шлюхе…

– Все не так, Джоанна.

– Отправляйся к своей жене, Грэм! – воскликнула она, толкнув его изо всех сил. Грэм покачнулся, отступив на шаг. Этого оказалось достаточно, чтобы Джоанна проскочила мимо и быстро зашагала к дому.

Увидев мешочек с птичьим кормом, она машинально нагнулась, чтобы поднять его. А когда выпрямилась, на нее снова накатил приступ головокружения.

«Пожалуйста, Боже, только не сейчас», – взмолилась Джоанна. Перед глазами у нее закружились черные точки, колени подогнулись, и она почувствовала, что падает.

– Джоанна? – Сильные руки подхватили ее и оторвали от земли. Грэм прижал ее к своей груди, как ребенка, и понес к дому.

Открыв ногой входную дверь, он помедлил на пороге, затем двинулся дальше. Джоанна почувствовала, как ее медленно опускают на постель, услышала шуршание соломенного матраса, ощутила под собой колючее одеяло и мягкую пуховую подушку под головой.

Грэм погладил ее по голове и исчез. Внезапно покинутая, Джоанна заставила себя открыть глаза и увидела, что он стоит рядом, запустив пятерню в волосы и лихорадочно оглядываясь по сторонам. Приметив в углу умывальник, Грэм в два шага пересек комнату, схватил полотенце, окунул его в тазик с водой, отжал и вернулся к кровати.

– Джоанна, что с тобой? – испуганно спросил он, присев на краешек постели и промокнув ее лицо влажной тканью. – Ты больна? Тебе нужен врач?

Джоанна медленно покачала головой.

– Я не очень хорошо переношу беременность, – устало отозвалась она. – Но мне уже лучше.

Грэм перевел взгляд на ее живот и положил на него руку. Этот жест показался ей удивительно бережным.

– Надеюсь, с ребенком все в порядке? Джоанна кивнула:

– Повитуха говорит, что все идет прекрасно.

– Тебе нужен врач, а не какая-нибудь…

– Здесь нет врачей, а Клэннис – прекрасная повитуха.

– Представляю, как туго тебе пришлось, – сказал он с тревогой, гладя ее живот. – Даже страшно подумать, что ты была здесь одна все это время. – Он помолчал, оглядев чистенькую комнату с белеными стенами и цветами в горшках. – Хотя, должен признаться, это лучшее, что ты могла сделать. Ты всегда умела сохранять достоинство перед лицом бедствий. Сила духа – одно из тех качеств, за которые я люблю тебя.

Джоанна выхватила у него полотенце и приложила ко лбу.

– Не говори так.

– Как? – Грэм навис над ней, упираясь ладонями в постель по обе стороны от ее головы. – Что я люблю тебя? – поинтересовался он с озорными искорками в глазах.

– Я не хочу этого слышать, – огрызнулась Джоанна, возмущенная подобным нахальством.

– Но это правда, Джоанна. Будь я поумнее, то давно бы признался в этом. Позволь мне сделать это сейчас.

– Зачем? Рассчитываешь таким способом забраться ко мне под юбку?

– О, ради Бога!

– Может, я глупа, доверчива и чересчур влюбчива, когда дело касается таких красивых и обаятельных мошенников, как ты…

– Я красивый и обаятельный? – уточнил Грэм с восторженной улыбкой. – Ты меня любишь! Я так и знал.

– Какое самомнение! Как я могу любить человека, который поступил со мной так подло?

– Я действительно поступил недостойно, – признал Грэм, – скрыв от тебя правду о Филиппе и поместье в Оксфордшире. Но я не знал, что делать. Я так сильно любил тебя, так отчаянно желаю, но не мог и помыслить, чтобы отказаться от земли. Я тешил себя иллюзиями, что смогу получить и тебя, и поместье. Разумеется, это было невозможно. Я обычный человек со всеми присущими мне недостатками. Я совершил непростительные ошибки, из-за которых тебе пришлось страдать, но ты все еще любишь меня. Я почувствовал это, когда ты поцеловала меня.

– Это ты поцеловал меня.

– Но ты ответила на поцелуй. А теперь скажи, что любишь меня.

– Не люблю.

Грэм склонился ниже, обжигая ее страстным взглядом голубых глаз.

– Любишь, признавайся.

– Возможно, мне не хватает здравого смысла, когда дело касается тебя, Грэм Фокс, но я не настолько безнравственна, чтобы связаться с женатым мужчиной.

– Я восхищен твоими высокими принципами, – сухо отозвался Грэм, – но в данном случае в них нет необходимости. Я не женат.

Джоанна подозрительно прищурилась:

– Женат, если верить лорду Гилберту. Ему написал об этом лорд Ги.

– Лорд Ги написал ему, что назначена дата свадьбы. Но свадьбы не было.

Джоанна изумленно моргнула.

– Почему?

– Потому что я не люблю Филиппу. Я люблю тебя. Несколько мгновений она молча смотрела на него, затем сунула ему смятое полотенце и села.

– Что случилось после того, как ты уехал из Лондона? – спросила она.

– На всем пути до Дувра я не мог ни о чем думать, кроме тебя. Ада то и дело спрашивала меня, что случилось и чем я так озабочен. Я сказал ей, что болен. В сущности, так и было. Мне было тошно от того, как я поступил с тобой, и от перспективы потерять тебя. Это пожирало меня изнутри. Хуже всего стало, когда наш корабль пустился в плавание через пролив. Единственное, о чем я мог думать, когда мы отчалили от пристани, – это о том, что, возможно, я больше никогда не увижу тебя. Пошел дождь, и все пассажиры сгрудились под навесом. Я стоял один у поручней, глядя на скалистый берег Дувра, исчезавший в пелене дождя, и плакал. Со мной такого не было с детства.