Патриция Райс - Любовь навеки

Грэм не пытался сейчас выяснить, что именно поняла Пенелопа из его рассказа и о чем уже догадалась. Солнце стояло в зените, и его лучи освещали узников, которые не сводили глаз друг с друга. Пенелопа погладила Грэма по щеке, дотронулась до его шрама и губ. Впервые ей было позволено прикоснуться к нему, и она наслаждалась новыми, незнакомыми ощущениями.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь, любовь моя, – промолвил он. – Тебе под силу облегчить мою боль, сделать счастливыми мои ночи и дни, но что я могу предложить тебе взамен? Лишь обман и предательство.

Губы Грэма коснулись высокого чистого лба Пенелопы.

– Нет, между нами больше не будет лжи, – сказала она. – Если нам удастся выбраться отсюда, мы начнем все заново, правда?

Грэм покрывал нежными поцелуями лицо Пенелопы, и вскоре она утратила способность думать, погрузившись в полузабытье и отвечая на его ласки. У Грэма было мало надежд на спасение. Он ничего не мог предпринять до тех пор, пока не явится их тюремщик. Не лучше ли было провести последние часы своей жизни в объятиях женщины, которую он любил?

И он припал к ее губам. И сразу же окружающий мир перестал существовать для них. Грэм посадил Пенелопу себе на колени и, расшнуровав лиф ее платья, спустил его, обнажив белоснежные плечи и грудь. Пенелопа не сопротивлялась, ведь она находилась в объятиях мужа, человека, которого всем сердцем любила. Грэм ласкал ее тело, и мысль о том, что только он один во всем мире имеет право на эту женщину, возбуждала его.

Охваченная страстью, Пенелопа обвила шею мужа руками и заглянула в его золотистые глаза.

Теперь, когда она могла видеть его лицо, гладить его, погружать пальцы в его густые волосы, ей, как никогда, хотелось слиться с ним в одно целое.

Как будто догадавшись о том, что Пенелопе хочется видеть его тело, Грэм быстро снял жилет и рубашку, но не дал жене времени на то, чтобы вдоволь налюбоваться им. Грэм стянул с нее платье и сорочку и положил обнаженную Пенелопу на расстеленный на скамейке сюртук, а затем разделся сам. Сгоравшая от желания Пенелопа не чувствовала ни стыда, ни смущения. Она протянула руки навстречу мужу, призывая его соединиться с ней.

От первого же прикосновения разгоряченного тела Грея Пенелопу словно охватило пламя. Он принялся осыпать ее страстными поцелуями. Пенелопа чувствовала, что он сгорает от желания близости с ней. Все сомнения, которые, последнее время омрачали ее жизнь, окончательно рассеялись. Теперь она безоговорочно верила в то, что Грей всей душой любит ее.

Их слияние было страстным и бурным. Ощущая мощные толчки Грэма, Пенелопа старалась двигаться в такт им. Она стонала от наслаждения и шептала в полузабытьи его имя. Наконец чувства обоих достигли предельного накала, и душу Грея отпустили боль и отчаяние.

– Я люблю тебя, – почти неслышно промолвила Пенелопа.

– Временами я почти верю в это, – пробормотал Грэм, поглаживая Пенелопу по золотисто-каштановым волосам. – Не понимаю, что случилось с моей неромантичной Золушкой?

Он усмехнулся, и она покраснела, поймав на себе его взгляд.

– Злой принц в обличье чудовища похитил ее сердце и научил любить. Мне кажется, что она никогда не станет прежней!

– Принц все еще остается чудовищем, – предупредил Грэм. – Что бы ни говорили сказки.

– Да, он, без сомнения, настоящий монстр. Возможно, я до конца своей жизни буду раскаиваться в том, что стала его жертвой. Но пусть его притворство продлится еще немного.

– Это не притворство, Пенелопа, – прошептал Грей ей на ухо. – Это любовь.

И он вновь овладел ею. Его щетина царапала нежную кожу Пенелопы, когда он целовал ее. От Грэма исходил сильный запах бренди. У леди Тревельян уже ныло все тело от того, что она довольно долго лежала на жесткой скамейке, но ни за что не отказалась бы от страстных ласк любимого. Она выгибалась ему навстречу, издавая громкие стоны наслаждения.

А потом, не размыкая объятий, они заснули и спали до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Почувствовав, что стало холодно, Грэм принялся одевать жену.

Все еще сонная, Пенелопа позволила натянуть на себя сорочку и платье, но подниматься не желала. Усадив жену себе на колени, Грэм обнял ее, и она доверчиво положила голову ему на грудь.

– Думаю, что утро мы начнем с того, на чем остановились, – с усмешкой сказал Грэм.

Тем временем начали сгущаться сумерки, а с ними вернулись и страхи. Открыв глаза, Пенелопа задумчиво посмотрела на решетку.

– Как ты думаешь, они скоро придут за нами? – спросила она. Грэм спустил ее ноги на пол, и Пенелопа послушно встала.

– Скоро, если в их замыслы, конечно, не входит уморить нас голодом, – ответил он.

До их слуха откуда-то издалека донесся одинокий вой, показавшийся Пенелопе мрачным предзнаменованием. Чтобы унять охватившую ее дрожь, она обхватила плечи руками. Еще не совсем стемнело, и, подняв голову, пленники могли увидеть светлый квадрат, но в камере уже пролегли глубокие тени.

– Что они собираются сделать с нами? – спросила Пенелопа, чувствуя, что ее охватывает страх. Она до сих пор не могла понять, почему их бросили сюда. Если это похищение предпринято с целью выкупа, то кто должен был заплатить его? А вдруг злоумышленники не знают, что Чедуэлл и Грэм – одно лицо? В таком случае им придется долго искать лорда Тревельяна, чтобы потребовать с него выкуп...

Грэм понимал, что злодеи не смогут поднять их из этого каменного мешка только своими силами, но, если пленники начнут сопротивляться, негодяи заставят их подчиниться выстрелами. Виконт надеялся на чудо – что, если его осенит счастливая мысль и они все же спасутся?

Снова послышался вой, но на этот раз он звучал намного громче. Пенелопа испуганно взглянула на решетку. Грэм быстро надел рубашку.

– Надеюсь, в округе не водятся волки? – боязливо спросила Пенелопа.

Грэм напряжено прислушался.

– Здесь нет никаких волков, – ответил он. – Да и сезон охоты на лис еще не начался. Мне кажется, какой-то зверь воет от боли.

Вслед за воем послышался лай. Грэм торопливо застегнул манжеты и заправил рубашку в брюки.

– Дай-ка мне кусочек сыра.

Пенелопа быстро выполнила его просьбу. Встав одной ногой на еле заметный выступ, который обнаружил еще днем, и используя его как точку опоры, Грэм уцепился пальцами правой руки за край другого камня, находившегося примерно на середине стены. В этой позе ему было неудобно бросать, но он изловчился и подкинул-таки сыр вверх, но кусочек тут же упал на пол камеры. Грэм чертыхнулся, а Пенелопа начала в потемках искать закатившийся куда-то сыр. Это был их ужин, и Пенелопе не хотелось, чтобы он пропал даром.

Вторая попытка оказалась более удачной. Грэм удовлетворенно хмыкнул и спрыгнул на пол. Собачий лай приближался, и вскоре послышались голоса людей.