Мэрилайл Роджерс - Воспевая бурю

– Во время нашего трудного путешествия Анья не раз доказала, что связана с природными силами, и эти узы – хотя она и не проходила необходимого обучения – не менее сильны, чем связь ее жрицы-матери, – сказал Ивейн, пони­мая тревогу Брины.

Говоря это, Ивейн хотел дать понять, что между ним и девушкой нет больше никаких пре­град… во всяком случае тех, что касаются его долга жреца.

Брина внимательно вгляделась в зеленые глаза, никогда не обманывавшие ее. В спокой­ном сияющем взгляде она увидела радость и без­граничную любовь Аньи к этому юноше, жрецу и друиду. Для Брины слов Ивейна было доста­точно, чтобы она благословила их чувство. Од­нако предстояло еще убедить и Вулфа.

– Хочешь участвовать в разгроме врагов и обращении их в бегство? – спросил Ивейн у де­вушки, беря в руки посох.

То, что жрец позволяет дочери присутствовать при столь важном деянии, было бы еще одним подтверждением, если бы Брина нужда­лась в нем, доказательством глубины его чувства и его искренней веры в возможности Аньи.

Девушка приняла предложение жреца как бесценный дар и тотчас согласилась. Но и в эту минуту она не забыла о мальчике, который, без сомнения, мечтал о такой же чести.

– А Киэр?

В ответ на мольбу, прозвучавшую в этом во­просе, Ивейн лишь слегка усмехнулся и кивнул одному из гебуров, чтобы тот позвал мальчика. На зов его явились все трое. Но только Киэра пригласили идти со взрослыми, в то время как братьев Аньи попросили остаться в замке и при­глядывать за Нодди.

Стремительно, широко шагая, Ивейн вышел из замка, и Анье пришлось почти бежать, чтоб не отстать от него, а Киэр, как и во время их путешествия, шел сзади, замыкая и охраняя про­цессию.

У подножия узкой деревянной лестницы, ве­дущей на галерею, которая тянулась вдоль стены поверху, Ивейн остановился и серьезно, торжес­твенно обратился к своим спутникам:

– Что бы ни случилось, устрашит ли вас какая-нибудь опасность или словесная угроза, не выдавайте своих чувств ни движением, ни зву­ком..

Анья сейчас же кивнула. Она с детства привыкла пребывать в безмятежном спокойствии, так что оно стало частью ее натуры. Киэр тоже с готовностью согласился.

У Ивейна было еще одно распоряжение – самое важное.

– Когда духи стихии восстанут, поднимутся в ярости, держитесь поближе ко мне, и даже в вихре разбушевавшегося шторма с вами ничего не случится.

Глаза Киэра удивленно раскрылись, а Анья еще раз поспешно кивнула. Дав обещание, хруп­кая девушка уже ни на шаг не отставала от Ивей­на, пока они поднимались по лестнице; мальчик шел следом за ними. По пути Ивейн произнес короткое заклинание, и кристалл на его посохе засиял мягким светом.

Брина, госпожа Трокенхольта, считала не­обходимым быть рядом, когда решается судьба ее скира. Оставив малыша на руках у гебура, она последовала за юной парой, но только до подно­жия лестницы. Она подоспела как раз в ту ми­нуту, когда Ивейн приступил к выполнению за­думанного.

– Епископ Уилфрид! – Зов Ивейна гулко и грозно прокатился по лагерю неприятеля, за­терявшись вдали, в сгущавшихся ночных сумерках. – Ты давно уже жаждал найти жреца Ивей­на. И вот я здесь.

Слова его грохотали, как ветры грядущего шторма, и все вокруг смолкло: они сеяли семена необъяснимого страха в умах и душах даже самых отважных воинов.

– Выходи, сойдемся лицом к лицу.

В ответ на призыв человека, который сам на­зывал себя жрецом и в доказательство держал в руке посох с таинственно светившимся набал­дашником, люди внизу заметались, словно осен­ние листья, гонимые первыми, пока еще легкими порывами ветра. Некоторые бросились в палатки за оружием, беспечно оставленным там, другие выскакивали из укрытий с мечами наголо. Вско­ре все глаза были прикованы к грозному зрели­щу – к мужчине, с головы до ног в черном, сто­явшему на вершине стены. Вечерний воздух на­сыщен был влагой; вокруг все застыло, и все же волосы Ивейна, блестевшие, как вороново крыло, взметнулись от неведомо откуда налетев­шего ветра, который поднял и черным водово­ротом закружил его плащ.

– Клод, встань рядом с епископом! – пот­ребовал колдун, пронизывая взглядом костисто­го человека, которого легко можно было заме­тить в толпе. – Выходи с человеком, которому ты собирался доставить меня как пленника, и я не оставлю ни одного из его желаний не­удовлетворенным.

Когда Торвин, не помня себя от ярости, пос­пешил на зов своего сбежавшего пленника, ти­шина, воцарившаяся после распоряжения друида, наполнилась неясным гулом голосов. Хотя все это и было в высшей степени странно, Рольф ли­ковал, видя, как надменному тэну приходится подчиниться.

Появился епископ Уилфрид, и воины с го­товностью расступились, давая ему дорогу.

– Ивейн, наконец-то… – Уилфрйду не очень-то нравилось что он вынужден смотреть снизу вверх на врага, которого сам же хотел ви­деть униженным, лежащим во прахе у своих ног. – Отдайся нам в руки – ты и все твое племя друидов, и мы оставим в живых добрых христиан Трокенхольта.

Раскатистый хохот Ивейна обрушился, точно ливень ударов, на всех, кто взирал на дру­ида снизу.

– Я знаю твои намерения, Уилфрид. Выйди я к вам – и ты сожжешь Трокенхольт, превра­тишь его в пепелище.

Лицо епископа побагровело, а пальцы, на­оборот, побелели – он силился удержаться и не сжать кулаки – это выдало бы его с головой. Уилфрид не привык к возражениям и еще менее к тому, чтобы враг с такой легкостью разгадывал коварство и хитрости, скрытые за его обещани­ями.

– Выходи… Отдайся нам в руки… Ивейн обратил вероломное предложение епископа против него самого:

– Я оставлю тебя и твоих союзников невре­димыми.

Давно закипавшая злоба дотла спалила пре­грады, сдерживавшие бешенство Уилфрида, и он проревел с угрозой:

– Мы сожжем вас всех!

– Не сомневаюсь, что вы попытаетесь это сделать. – На губах Ивейна мелькнула усмеш­ка. – Но ваш огонь по моему мановению погас­нет, не причинив вреда.

– Х-ха!

Круто развернувшись, Уилфрид в ярости скомандовал своим людям бросать горящие фа­келы на деревянный частокол.

Ивейн тотчас же поднял посох к нарождаю­щейся луне, и низкое заунывное пение вырвалось из его груди. Внезапно налетевшие тучи затмили серебряный месяц. Столкнувшись в небе, они раскололись – легко, точно яичная скорлупа. Потоки дождя мгновенно погасили все факелы и все костры до единого, не оставив ни малей­шего огонька, ни искры.

– Порази этих язычников, Господи! – Уил­фрид воздел руки к затянутым тучами небесам, в отчаянной надежде вновь обрести власть над происходящим и одержать победу. – Испепели их, Господи, адским огнем!

До этой минуты Анья, подчиняясь распоряже­нию Ивейна, тихо стояла с ним рядом, прикрывая собой Киэра, находившегося у жреца за спиной, но девушку так возмутило это явное богохульство епископа, что она выступила вперед, оказавшись у всех на виду. Толпа внизу стихла, ожидая кто выйдет победителем в этой борьбе не на жизнь, а на смерть, и мягкий, негромкий голос девушки далеко разносился повсюду.