Джулия Росс - Ночь греха

Все подняли головы. В комнату вошел Джек. Энн вдруг увидела свою семью его глазами: стадо скромно одетых диссентеров. Мать в темно-сером платье, которое никогда не было модным. Сестры, даже в своих лучших платьях казавшиеся заурядными и провинциальными, с просто причесанными волосами, обрамляющими пылающие неискушенные лица. Даже отец имел вид неряшливый, его сюртук помят, волосы прядями реют вокруг лица.

Энн вскочила, готовясь защищать всех своих овец против крадущегося тигра.

Но Джек обменялся рукопожатием с ее отцом и Эндрю, …поклонился ее матери и сестрам, с легкой шуткой поздоровался с тетей Сейли и Эдит, и вдруг оказалось, что все они опять сидят, смеясь, а горничная несет свежий чай. Гораций, который мурлыкал подле камина, подбежал, был взят на руки и обласкан.

Час спустя, когда экипажи уехали, Энн поняла, что каждый член ее семьи, от матери до Марианны, влюбился не хуже, чем она сама. Эндрю был совершенно околдован. Даже котенок ни разу не отвел своих круглых глаз от лорда Джонатана Деворана Сент-Джорджа, который словно имел дар – когда хотел этого – подружиться с кем угодно.

– Как вы это сделали? – спросила она, когда на подъездной аллее снова воцарилась тишина.

– Что сделал?

– Очаровали каждого? Вы им понравились!

– Надеюсь, – сказал Джек. – Они мне тоже понравились. Слезы – от возмущения, изнеможения, напряжения – обожгли ей глаза.

– Как вы можете так говорить? Я не хочу, чтобы вы снисходили к моим родным!

В его взгляде золоченая суровость языческого идола.

– Проклятие, Энн! Мне они понравились! Конечно, мне хотелось, чтобы они почувствовали, что им здесь рады, чтобы они чувствовали себя свободно, но зачем вам искать другие причины? Мне они понравились! Ваша матушка добрая и честная женщина. Ваша тетушка щедра и добродушна. Ваш маленький брат и сестры умные, забавные и очаровательные. А ваш отец…

– Что мой отец?

– Мистер Марш – замечательный человек. Жаркие слезы побежали по лицу молодой женщины.

– То же самое он сказал про вас Но если он вам так понравился, почему вы так запоздали?

Он взял ее под руку, чтобы проводить в дом.

– Прошу прощения, мое первое дело заняло больше времени, чем я думал.

Энн отняла руку и прошла в гостиную. Горничные уже убрали все, что осталось от чаепития.

– Чтобы договориться о билете?

– Да, но я также последовал за неким малым в синем тюрбане.

Энн без сил опустилась в кресло.

– За этим матросом? За тем, кто пытался нас убить?

Джек присел на корточки и покачал висящую на каминной полке скрученную бумажку – игрушку Горация. Котенок накинулся на нее и ударил лапкой.

– Я должен был узнать, не подстроил ли Урия мне ловушку.

– А он подстроил?

– Не знаю. Наверное, это не имеет значения. Я отплываю, как только найдется подходящее судно, идущее мимо.

– Идущее мимо?

– Я – сын герцога. Когда судно будет проходить мимо, капитан пришлет лодку с корабля, чтобы взять меня. Просто нужно послать сообщение кому надо.

– Вот как, – сказала она. – Влияние вашего отца, конечно. Он посмотрел на нее.

– Я не хочу навязываться, Энн. Если вы хотите, чтобы я ушел…

Она встала. Гораций побежал за ее подолом. Она наклонилась и взяла его на руки.

– Нет! Если вы должны остаться в Англии еще некоторое время, я уеду, и вы сможете жить в этом доме.

– Вы моя жена. Мой дом – ваш дом.

– Я могу уехать в Хоторн-Аксбери.

– Если вы это сделаете, люди начнут судить да рядить о нашем браке. Это лишь все усложнит для вас в будущем.

– А вы мой муж, – сказала она. – Мы обвенчались сегодня утром. Если вы опять уедете теперь, слуги начнут судачить. И тоже пойдут слухи, так что вам лучше остаться.

Он рывком поднялся на ноги и подошел к окну, а там остановился спиной к ней.

– Если вам угодно.

– Да, – сказала она, прижимая котенка к подбородку. – Да, мне это угодно.

Джек смотрел в окно невидящим взглядом. Она хочет, чтобы он остался?

«Я, Джонатан, беру тебя, Энн, в жены, чтобы обладать и сохранять право на обладание…

Нет, не обладать. Не сохранять. Только чтобы страстно желать».

Конечно, Энн права. Пока корабельная лодка не придет за ним, будет лучше для нее, если он не продемонстрирует, что презирает ее. Но может ли он положиться на себя, что, оставшись с ней под одной крышей, не потеряет себя полностью в этом серьезном синем взгляде?

– Я должен показать вам дом, – сказал он.

– Если вы не хотите, это сделает экономка.

Он повернулся и посмотрел на нее. Она выглядит спокойной, улыбается, глядя на котенка, как он мчится прочь, задрав хвост.

– Нет, – сказал он. – Я с удовольствием.

Кончик ее носа согнулся, когда ее улыбка обратилась теперь и на него. Улыбка приковала его внимание, тронула сердце.

– Тогда мне бы очень этого хотелось, – сказала она. Джек пошел впереди, стараясь сосредоточиться на доме, …отринуть безумие своих чувств. Он никогда не обращал особого внимания на Уизикомб-Корт. Он знал, что все это будет принадлежать ему. В детстве он провел здесь какое-то время. Почему он никогда не думал, что ему придется здесь жить? Теперь, когда день превращался в сырой вечер, комнаты приветствовали его, как теплый огонь приветствует странника, возвращающегося после бури. Лестницы поскрипывали, как шутки старых друзей. Двери открывались в спокойствие и шептали обещания согласия.

И пока они обследовали одну комнату за другой, его молодая жена начала светиться, как будто под кожей у нее разгоралось зарево.

– Здесь ваша спальня, – сказал он наконец.

Его любимая комната, она простиралась во всю ширину дома с юга на север, открывая обзор местности через три набора окон. Там была кровать с пологом на четырех столбиках. Два диванчика стояли по обеим сторонам камина, где весело горел огонь. Если не считать красоты полированного красного дерева, все в комнате было окрашено или обито тканью цвета слоновой кости или белого. Кроме этого – также неожиданно, как внезапно грянувшая песня, – необыкновенный ковер заполнял середину комнаты. Ковер оживляли роскошные восточные образы, окрашенные птичьим пением и запахом цветущих вьющихся растений. Словно огонь, ковер отбрасывал теплый свет на стены с лепкой. Энн стала в дверях.

– Мне казалось, вам это понравится, – заметил Джек, – хотя вы можете выбрать любую комнату, конечно.

Она подошла к кровати и потрогала белые занавеси.

– Я не знаю, что сказать. Где вы нашли время подумать о том, что может мне понравиться?

– Мне пришлось послать приказ открыть дом. Сообщить прислуге, какие кровати, какие камины…

Он ощутил странную неуверенность, словно ему действительно станет больно, если она отвергнет выбор, но она повернулась к нему, ее глаза блестели.