Диана Уайтсайд - Синеглазый дьявол

Взяв четвертной брикет динамита, она зажгла его от кадильницы и швырнула в пустыню. Последовавший взрыв, громкий и короткий, взметнул в воздух пыльный смерч.

Мулы и лошади испугались. Копыта ударили в кирпичные стены. Люди застыли на месте, потом осторожно обернулись, чтобы посмотреть, что вызвало взрыв.

Уильям перехватил ее взгляд, широко раскрыл глаза и повернулся к бандитам. Один из них снова принялся вращать дубинкой.

Виола взвела курок. Его звук четко послышался в перерыве между двумя ударами камнедробилки. Абрахам стоял рядом с ней, держа динамит так, чтобы его видели все. Теперь они вдвоем могли уложить любого, если не всех дерущихся, в несколько секунд.

– Джентльмены, из-за ваших увеселений мне пришлось отложить свой ужин. Пожалуйста, пожмите друг другу руки, и сочтем дело законченным, – крикнула Виола.

К ней шагнул человек. Она прицелилась:

– Слушайте, мистер, ружье заряжено, и я буду стрелять.

– Я не собираюсь подчиняться приказаниям какой-то бабы, – буркнул он и сделал еще шаг. Тогда Виола выстрелила в колокол у него за спиной, который разразился яростным звоном. Дурак упал на землю.

Перезаряжая дробовик, молодая женщина послала молчаливую благодарность Эдварду, настоявшему, чтобы она научилась стрелять. С ружьем или револьвером она не очень умела обращаться, а вот с дробовиком управлялась прекрасно. Но все равно после выстрелов плечо ее будет в синяках.

Дерущиеся переглянулись и бросили оружие. Дурак осторожно поднял голову.

– Благодарю вас, джентльмены.

Она опустила дробовик и перевела дух.

Леннокс зло посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но промолчал. Он вызвал бы у нее больше доверия, если бы разразился руганью в ее адрес.

Дурак медленно присел, потом встал и начал отряхиваться. Рудокопы и погонщики обменивались рукопожатиями и делали друг другу комплименты по поводу славной драки. Виоле оставалось только удивляться. До чего же удивительно устроены мужские мозги!

Наконец прибыл шериф Ллойд, благоухая виски и тяжело дыша.

– Что здесь происходит? Разойдитесь, ребята, да поторапливайтесь, живо, живо.

Грэм фыркнул и вернулся в свою лавку. То же сделали и остальные торговцы.

– Джентльмены, лечебница открыта, – заявил док Хьюд. Он слыл умелым лошадиным врачом у «Донована и сыновей» и лечил людей с таким же успехом, как и большинство врачей. Послышалось бормотание, и несколько человек пошли за ним в его кабинет на складе.

Рудокопы быстро разошлись, многие задержались, чтобы пожать руку Виоле. Погонщики пошли привести себя в порядок и вернуться к своим обязанностям. К счастью, никого серьезно не ранили, никто не остался лежать на земле.

Трое головорезов кивнули Уильяму и вышли со двора на улицу, где и пошли позади Леннокса. Проходя мимо Виолы, Леннокс бросил на нее такой взгляд, что кровь застыла у нее в жилах. Боже милосердный, что же произойдет, когда прибудет кавалерия и большая часть погонщиков уйдет в новый форт? Она вздрогнула.

Уильям перешел улицу и поцеловал ей руку.

– Весьма благодарен, миссис Росс.

– Не за что, мистер Донован. Как началось побоище? Что, мистер Макбрайд появился со своими друзьями, чтобы поговорить с мистером Лоуэллом? – Голос у нее немного дрожал.

– Именно так, миссис Росс. – Он внимательно оглядел ее, потом предложил руку. – Не пройти ли нам на склад? Кажется, нужно успокоить лошадей и мулов.

Виола отдала дробовик Абрахаму и пошла вместе с Уильямом на конюшню. Абрахам, вежливо поклонившись, отошел и направился к лавке, осторожно держа динамит и курильницу в отставленной руке.

Когда Виола вошла в приветливую темноту, колени у нее подогнулись. Лошади, находившиеся внутри, гораздо спокойнее, чем мулы в загоне.

Уильям обнял ее, чтобы успокоить. Она прижалась к нему, впитывая в себя исходившую от него силу. Сердце у него билось тяжело и часто под респектабельным шерстяным костюмом.

– Нужно посмотреть твою руку, – пробормотала Виола, прижимаясь щекой к его груди.

– Пустяковая царапина. Кровь уже не течет. – Он поцеловал ее в голову и обнял покрепче. Он говорил на ирландский лад. – Ах, Виола, золотце мое, когда я увидел, что ты там стоишь, сердце у меня просто перестало биться. Дай мне пару минут перевести дух, ладно?

Виола кивнула. Она стояла, не шевелясь. Если бы она потеряла его из-за идиотских костоломов…

Саладин просунул в дверь свою большую серую голову и с любопытством посмотрел на них. Еще одна лошадь смотрела на них, безмятежно жуя солому. Что делает на конюшне Донована новая кобыла Леннокса? Но тут она услышала голос Уильяма.

– Вы, Виола, красивая женщина. И смелая, как лев, – ласково произнес Уильям и добавил хриплым шепотом: – Но ваше красивое тело тоже может заставить мое сердце замереть.

Виола, слишком истощенная эмоционально, не могла воспринимать его лестные слова.

– Я некрасивая. Я низкого роста, худая и бледная.

– Вот как ты думаешь о себе? – Уильям отодвинулся и посмотрел на нее. – Неужели ты не чувствуешь, как мое тело реагирует на тебя? Ты красива сверх всякого сравнения, золотце.

Виола открыла рот, чтобы еще раз возразить, но осеклась, потому что лицо его озарил солнечный луч. Уильям говорил правду.

– Но у меня нет пышной фигуры.

– Я могу взять твою грудь в рот. Твои ноги обнимают меня и возносят к вершинам. Чего же мне больше? В твоих волосах заключено лунное волшебство, а глаза у тебя цвета рассветного неба. А губы! Ах, золотце, ты хочешь, чтобы я описал во всех подробностях, как твои губы возбуждали меня, доводя до экстаза?

Виола покачала головой, вспыхнула и попыталась улыбнуться. Ее глаза застилала влажная пелена.

– Посмотри на себя моими глазами, золотце. В тебе красиво все – ум, сердце и тело.

Он говорил так убедительно, что слова его вливались в ее сердце, как бальзам. Она впервые поверила в то, что красива, и улыбнулась увереннее.

– Спасибо, Уильям.

И она приникла к нему. Их губы встретились в долгом, сладком поцелуе, в котором смешалось не только их дыхание, но и губы и языки. Виола не могла бы сказать, сколько времени длился момент, пока она наслаждалась сквозь одежду крепостью и силой его тела.

Обняв его за шею, она смаковала его поцелуй. Его же объятия казались ласковыми и надежными.

Может быть, Уильям – тот человек, с которым можно переплыть через реку, которому можно поверить, что он останется с ней, как ни малы у них шансы на успех.

Уильям Донован, по мерке ее матери Дездемоны Линдсей, обладал малым количеством добродетелей. Он имел деньги, но кроме них, почти ничего из того, что она ценила. Прежде всего он не принадлежал к той церкви или к тем клубам, к которым полагается принадлежать. И его предки не принимали участия в революции, а его родственники не могли бы дергать за ниточки представителей мира бизнеса или политики.