Диана Уайтсайд - Речной дьявол

– Ты у нас тугая штучка, верно, Розалинда? Возьмешь и второй?

– Да! Дай мне кончить, чтоб тебя!

Хэл хмыкнул и погрузил внутрь два пальца.

Вторжение заставило Розалинду с криком изогнуть спину. Хотя она дважды имела половой контакт с Дэвидом, ее тело, похоже, утратило сноровку.

Рука Хэла застыла в неподвижности.

– Не слишком часто тренировалась с мужчинами, не так ли, моя сладкая? А ну-ка вдохни поглубже. – Он провел языком по ее соску, затем легонько куснул его.

– Еще!

Внезапно пульс Розалинды участился, и она содрогнулась в экстазе. Пока он сосал, ее мышцы, сомкнувшиеся вокруг сильных пальцев, медленно оттаивали.

– Хорошая девочка. Теперь расслабься, а потом снова напрягись. – Его пальцы чуть-чуть продвинулись вперед, а затем вернулись назад, и она сжалась, словно протестуя. – Вот умница, – похвалил Хэл. – Теперь мы немного увеличим скорость.

Сказано – сделано. Пока одна его рука обрабатывала ее снизу, а вторая мяла грудь, Розалинда билась в конвульсиях и стонала, вздымая и опуская бедра в ритме старом как жизнь.

Хэл добавил еще один палец, растягивая ее влагалище, и Розалинда все ждала развязки, требовала ее, уверенная, что финал вознесет ее на пик наслаждения.

Но Хэл продолжал усердствовать над ней, пока ее тело не зажглось огнем и страстью. Где-то глубоко в лоне Розалинды зародилась пульсация, нагнетаемая его проворными пальцами, усиливавшими агонию желания.

В небе сверкнула молния, но Розалинда ее не заметила. Откинув назад голову, она проклинала, молила, обещала райские кущи – лишь бы он помог ей освободиться.

Рука Хэла продолжала свой труд, пока она не превратилась в сплошной комок огня и неутоленной жажды. Розалинда всецело сосредоточилась на его прикосновениях и агонии обещаемого удовольствия. Развязка подступала все ближе и ближе, но она никак не могла ее достичь и от отчаяния всхлипывала и билась об одеяла.

Над головой прогремел гром, и с небес обрушилась стена дождя.

– Возьми его, Розалинда, иди ко мне! – прорычал Хэл не останавливаясь. По телу Розалинды мощным взрывом прокатился вал наслаждения, набирая силу, как паровой двигатель, разгоняющий колеса паровоза, и Розалинда наконец отдалась волнам нестерпимого блаженства, омывшим каждую клеточку ее существа и превратившим ее в сгусток чувственности.

Через несколько потрясающих мгновений Розалинда, потягиваясь и урча от удовольствия, задумалась над своими перспективами. Она все еще была полностью одета, если не считать перемещения пояса с деньгами и галстука на ночной столик. Ее фрак и рубашка были расстегнуты, и она, согнув пальцы, с легкостью дотянулась до «кольтов».

Дождь колотил по крыше и стеклам, наполняя комнату запахом свежести; в тучах снова полыхнула молния, но уже вдалеке.

Повернув голову к окну, Розалинда увидела Хэла: стоя у матросского сундучка, он поспешно срывал с себя одежду. В золотистом свете лампы он представлял великолепное зрелище: широкоплечий и мускулистый – истинное воплощение мужественности. На его теле кое-где бледнели рубцы от огнестрельных ранений, что только добавляло ему привлекательности.

Во рту у Розалинды пересохло. Забыв об оружии, она повернулась на бок и, приподнявшись на локте, продолжила разглядывать его. Хотя кандидатом в мужья ему все равно не бывать, но сейчас это не имело значения и Розалинда хотела лишь одного – забыться в его объятиях.

Плечи, спину и ягодицы Хэла сплошь покрывал узор из серебристых ромбовидных шрамов – такие Розалинде доводилось наблюдать у беглых рабов, подвергавшихся порке. Правда, эти отметины значительно отличались и были довольно правильными в отличие от разветвляющихся рубцов, оставляемых ударами плети, но кто мог сделать с ним такое и почему?

В этот момент Хэл повернулся, и Розалинда перестала дышать. Боже праведный, его орган имел неимоверные размеры, хотя и прекрасно гармонировал со всей фигурой.

Забыв обо всем, Розалинда застыла словно заколдованная, между ног снова стало влажно, будто и не было этих непередаваемых минут.

Отбросив в сторону остатки одежды, Хэл начал надевать кондом. Слава Богу, ему удалось откопать коробку с этими принадлежностями в сундучке моряка. Он всегда пользовался средствами защиты, но в этой комнате их не хранил, поскольку до сего дня не приводил любовниц в дом.

Обернувшись, Хэл одобрительно хмыкнул. Кровь прилила к его чреслам, и всякие мысли о продолжительной любовной увертюре вмиг испарились.

Черт, она была такой красивой! Глаза с густыми ресницами, спутанные кудри, пылающие опухшие губы. Все это составляло пленительный контраст с мужским костюмом, а из-за откинутой полы рубашки выглядывал розовый сосок.

Розалинда сбросила на пол второй сапог и сорвала с плеч подтяжки. Поскольку ее оружие лежало теперь на ночном столике, быстро дотянуться до него она не смогла бы, но чувство опасности почему-то не возникало.

– Есть проблемы, моряк?

– Нет, мэм, – ответил Хэл искренне. – Я невероятно рад, что вы решили подняться на борт.

В этот момент Розалинда стаскивала через голову рубашку, и ее ответ прозвучал несколько приглушенно:

– Мы пока не там, моряк, да и ты еще как будто одет. Розалинда спустила ноги на пол и, встав, протянула руку.

Ее длинные тонкие пальцы сомкнулись вокруг пульсирующей плоти, сжали ее, и в тот же миг Хэл со стоном притянул ее к себе. Когда его груди коснулся рубиновый сосок, он вздрогнул и стал неистово мять ладонями ее ягодицы.

Розалинда застонала, не отрывая от него рта, и закинула одну ногу ему на бедро, приоткрывая себя навстречу его нетерпению. Грубая шерсть брюк царапала кожу, создавая резкий контраст с влажным жаром ртов. Танцуя у нежной поверхности ее живота, плоть Хэла еще больше затвердела. Его тело занялось огнем, пылавшим все сильнее под смелым напором ее языка и твердости сосков. При всей своей неопытности Розалинда с восхитительной легкостью давала ему знать о своих желаниях.

Внезапно она отпрянула.

– Слишком много тряпок!

Стянув с себя брюки и все, что на ней еще оставалось, Розалинда села на кровать, и Хэл подхватил ее изящную ступню и приподнял для поцелуя, отчего Розалинда с тихим вскриком повалилась на спину.

Мгновение спустя носки присоединились к сапогам на полу, и Хэл занял традиционное положение между ее ног.

– Ты уже готова принять меня, дорогая?

– Ну конечно, готова.

– А ты в состоянии выдержать, пока я еще немного тебя помучаю? – Хэл погладил чувствительную кожу внутренней поверхности бедра, наблюдая за ее реакцией. Возбужденная женщина – самое прекрасное зрелище в мире, за исключением разве что скоростного речного судна, подумал он.