Диана Уайтсайд - Речной дьявол

– Помнишь Абрахама и Сару Чанг, Хэл? – Виола указала на двух слуг в черных ливреях, проворно выгружавших из вагона багаж. – Они очень нам помогали, пока мы были в Англии и в Ирландии.

– Конечно, помню. Доброе утро, Абрахам, доброе утро, миссис Чанг. – Линдсей дружелюбно кивнул. Ему ответили глубокими поклонами; судя по внешности, оба слуги имели восточное происхождение, что тотчас возбудило любопытство Розалинды, которая скорее ожидала увидеть негров или по крайней мере ирландцев. – А теперь позвольте мне представить вас своему судну. – Хэл повернулся к «Красотке чероки». Его лицо сияло, Цицерон важно пританцовывал рядом. Поток пассажиров, спускавшихся по насыпи вниз, уменьшился до тонкого ручейка и состоял теперь в основном из плохо одетых людей.

Неожиданно позади раздался звонкий женский голос:

– Хэл, мой дорогой сынок!

Хэл резко обернулся, а Виола заметно напряглась. Донован предусмотрительно взял жену под локоть и погладил по руке.

– Боже милостивый, мама! – пробормотал Хэл.

Розалинду словно обдала холодная волна, и она поспешно обернулась: вверх по насыпи торопливо поднималась Дездемона Линдсей; ее лицо под украшенной перьями шляпой восторженно сияло.

За спиной Дездемоны маячил капитан Ричард Линдсей, а из наемного экипажа изливался поток дорогих чемоданов, сундуков и шляпных картонок.

Святые угодники, неужели Линдсей собираются путешествовать на «Красотке чероки»? От одной этой мысли Розалинда пришла в ужас, и спасла ее лишь железная выдержка карточного игрока. Ее лицо приняло заученное выражение бесстрастной задумчивости, глаза уставились вверх, на голубое небо.

На скулах у Хэла заиграли желваки.

– Прости, Виола, – сказал он, оправившись от изумления. – Я и не знал, что они приезжают. Карстерс, проводи мою сестру с мужем на борт «Красотки» и не забудь: для них приготовлена каюта «Калифорния». Это по правому борту. Для Чангов предназначена каюта «Айова», прямо напротив «Калифорнии».

– Слушаюсь, сэр. – Розалинда надеялась, что голос не выдал ее искреннего облегчения. – Сюда, пожалуйста.

– Встретимся на борту, брат. – Виола быстро пошла вниз по лестнице с уверенной легкостью человека, привыкшего преодолевать препятствия.

Окинув еще раз долгим взглядом насыпь, Уильям последовал за ней. Розалинда замыкала шествие и поэтому едва успела разминуться с миссис Линдсей.

Дополняя суматоху, Цицерон заливался громким лаем, и Хэлу в конце концов пришлось призвать его к порядку. Терьер нехотя успокоился, но на всякий случай издал еще несколько угрожающих звуков.

– Матушка, дорогая! Приятно вас видеть, – поздоровался Хэл. – Когда вы приехали?

– Вчера пополудни. Дорога была невозможно утомительной, и я проспала весь остаток дня в надежде восстановить силы.

Наглая ложь Дездемоны настолько поразила Розалинду, что она чуть не пропустила ступеньку на неровном дощатом настиле, ведущем к «Красотке». Донован с кошачьей прытью повернулся к ней, но она все же сумела сохранить равновесие, и они продолжили путь.

Достигнув пристани, Розалинда застыла как вкопанная: «Красотку чероки» соединяла с плавучей пристанью всего лишь узкая полоска деревянного трапа с металлическими поручнями.

Боже, когда-то она отказалась от участия в лондонском сезоне именно из-за того, что не отважилась на путешествие через океан! Даже месяцы, проведенные на речных судах Миссисипи, не смогли приучить ее к водному транспорту. Первоклассный пакетбот, роскошное судно, надежный пароход… Никакие похвалы не могли сделать привлекательной в глазах Розалинды эту бело-золоченую груду пиломатериала. Ей было совершенно не важно, какие воды она бороздила – речные или Атлантического океана; корабли тонули везде, увлекая вместе с собой на дно пассажиров.

В памяти Розалинды вновь всплыло то роковое путешествие с семьей, когда они плыли на Манхэттен, чтобы встретиться с отцом. Северо-восточный ветер яростно раскачивал яхту, соленая вода то и дело врывалась в дверь. Проломив о стойку голову, мать лежала в неподвижности на полу каюты в луже крови, а близнецы Джереми и Джексон едва успели вытащить Розалинду из-под обломков переборки. Старший брат, Ричард, привязал ее к мачте, в то время как близнецы пытались удержаться за тросы. Хотя на них обрушивались валы ледяной воды, Ричард заставил Розалинду поклясться, что она выживет и скажет отцу, что бы с ними ни случилось, как сильно они его любят.

Внезапно мачта переломилась и в путанице парусов и морской пены смела их за борт.

Розалинда мало что помнила о той бесконечной ночи, кроме волн, терзавших ее снова и снова. Ни звезд, ни луны, только ветер, дождь и соленый душ да волны, которые то возносили ее наверх, то снова кидали в пучину.

Еще она запомнила отца: он ласково разговаривал с ней, держа за руку, и его голос доносился до ушей тонкой хриплой ниточкой звука. Когда она прошептала его имя, отец заплакал как ребенок. Потом она передала ему слова Ричарда, и они зарыдали вместе.

– Карстерс, – услышала Розалинда тихий, вкрадчивый голос Донована с неуловимым ирландским акцентом, словно он успокаивал пугливую лошадь.

По ее телу пробежала дрожь, и она с большой осторожностью ступила на трап, а затем на борт «Красотки чероки» и обернулась, чтобы взглянуть на насыпь. Положительным во всем этом было хотя бы то, что на речном судне она в любом случае будет дальше от Леннокса, чем на суше.

Стоя у поручня «Спартанца» и нервно потирая шею, НикЛеннокс опустил подзорную трубу и позволил себе на прощание еще раз яростно сверкнуть глазами в сторону «Красотки чероки». Над его головой из рупора парохода разносился бравурный военный марш.

Итак, его уволили, а потом еще внесли в черный список всех поездов «Юнион Пасифик» и других железнодорожных компаний, работающих в тесном сотрудничестве с «Юнион Пасифик», а все из-за того, что застали в постели с женами сразу двух директоров. Добраться до Канзас-Сити ему удалось лишь с помощью подкупа и шантажа. Теперь все возможности были исчерпаны, и единственным способом попасть в Омаху оставалось путешествие на борту судна.

– Поезд был бы сподручнее, но по крайней мере теперь Линдсей и Донован находятся под нашим наблюдением, – заметил рядом Илай Дженкинс, который своим огромным животом, бесконечным пыхтением, сигарным дымом и фальшивыми улыбками до жути напоминал Босса Твида. Его улыбки скрывали куцые мысли, как безвкусная одежда – неутолимую тягу к выпивке.

Илай был превосходным уполномоченным представителем «Централ Пасифик», где Ник впервые о нем услышал, пока его не уволили за то, что он слишком быстро пополнял свои счета. Попав в немилость, этот человек при каждой возможности стремился делать гадости своим прежним хозяевам и поэтому, получив приглашение Ника Леннокса помочь ему уничтожить Уильяма Донована, главного акционера «Централ Пасифик», ухватился за эту возможность с энтузиазмом крысы, набрасывающейся на фунт сыра.