Симона Вилар - Королева в придачу

На ночь с принцессой в опочивальне всегда должна была дежурить одна из фрейлин, но на этот раз Мэри услала всех, даже рассердилась, когда кто-то посмел ей возразить. Ближе к полночи она накинула на плечи темный плащ с большим капюшоном, кое-как спрятала под него волосы и, стараясь не стукнуть дверью, вышла из своих апартаментов через лестницу для слуг.

Внизу, подхватив юбки, принцесса кинулась бегом по длинному коридору. Добежав до двери на галерею и убедившись, что она заперта, она, недолго думая, открыла одно из больших окон и перелезла через подоконник.

В конце галереи виднелась лестница, ведущая в парк. Мэри на миг остановилась. Было полнолуние, и ясный свет заливал всю галерею, так что ей пришлось перебегать от одной колонны к другой, чтобы её не заметил кто-либо из охраны, или из тех, кому не спалось в эту теплую лунную ночь. А таковых оказалось немало, – она поняла это, когда уже спустилась в парк. Пели соловьи, тихо журчали фонтаны, в отдалении слышалась музыка. Видимо, кто-то из челяди, для кого не столь важны были правила этикета, решил насладиться прелестью данной ночи. Она увидела веселую группу молодежи – охранников, пажей, хорошеньких горничных, облюбовавших одну из беседок и о чем-то болтавших под перезвоны струн. За одной из белевших статуй Мэри заметила прогуливающуюся парочку, видела, как мужчина обнял женщину в белом покрывале и переднике прислуги. У этих простых людей не было тех сложностей, что у неё, жизнь их была, пусть менее роскошной и пышной, даже трудной, но куда более простой и свободной. Мэри жила ею все годы своей ссылки, теперь, когда её должны были, исходя из её высокого положения, отдать замуж ради политических целей, она ощутила бы себя совсем несчастной, если бы не ликующее чувство, напоминающее, что она спешит на свидание к любимому. Он был ей так нужен, так необходима была его помощь, его совет. Но станет ли он ей помогать? Да и придет ли вообще?

Она все время думала об этом, выглядывая из-за ворот огромного пустого амбара. Здесь было тихо и темно, лишь в приоткрытую створку двери да в прорехи крыши, которые ещё не успели залатать, вливались дорожки лунного света. При этом неярком освещении простое деревянное строение выглядело совсем не так, как днем – простые деревянные столбы, поддерживающие кровлю, имели даже величественный вид, а куча свежескошенной травы сейчас выглядела почти воздушной и ароматно благоухала.

Мэри посидела на ней какое-то время, потом опять вернулась к приотворенным створкам ворот. В начале она ожидала, что Брэндон уже будет её ждать здесь, но его не было, и она уже всерьез стала опасаться, что он не придет.

Время шло, было удивительно тихо, только щебетали соловьи или где-то вдали пронзительно кричала сова. Со стороны реки доносился плеск вон, шелестели плакучие ивы, шумели камыши. Ночь была восхитительна, что Мэри некогда было наслаждаться её очарованием. Ей было одиноко и грустно, а ожиданию, казалось, не будет конца.

А потом она едва не вскрикнула от радости, когда на залитом светом открытом пространстве, там, где начинались заросли, она увидела силуэт мужчины. Мужчина был высок, плечист, с непокрытой головой и длинными, до плеч, волосами. Мэри даже различила его светлый распашной камзол, опушенный спереди более темным мехом. Это мог быть только Чарльз. Мэри уже собралась выйти ему навстречу, но что-то удержало ее. Мужчина был не один. Рядом с ним была невысокая женщина в темном платье, которую он обнимал за плечи, явно кто-то из придворных, если судить по её пятиугольному чепцу, У Мэри расширились глаза, когда мужчина склонился к её лицу, прижал к себе. Они целовались!

Мэри словно окатило ледяной волной. Ей захотелось закричать, выскочить из своего убежища, всполошить весь притихший дворец. Да как он смел, так поступать с ней!

Но в следующую минуту парочка двинулась в её сторону, оказавшись на освещенном открытом пространстве, и Мэри увидела, что волосы мужчины гораздо светлее, чем у Брэндона. Это был не он, это был её брат и обнимал он маленькую фрейлину королевы Бесси Блаунт!

В первый миг Мэри ощутила лишь облегчение оттого, что это не Брэндон, но потом всполошилась, почти запаниковала, поняв, что король и его любовница идут в её сторону. Она кинулась прочь, споткнувшись об оставленные рабочими инструменты, потом спряталась за одной из драпировок у толстого столба. Что, если эти двое будут разглядывать её работу здесь и обнаружат её?

Она была наивна, им и дела не было до её переустройств в старом амбаре. Только войдя, любовники сразу кинулись к куче соломы, рухнув на неё. Мэри слышала смех брата, хихиканье Бесси, шорох сена и одежд. Генрих ругался, возясь с застежками, говорил бесстыжие страстные слова, какие Мэри и не ожидала услышать из его уст. Она осторожно выглянула. Бесси лежала на спине, оголив плечи и грудь, насколько позволял корсаж, юбка поднята до пояса, ноги раскинуты и согнуты...

– Иди сюда, мой король! – тянула эта девочка к нему руки. – Вонзись в меня, я изнемогаю.

Генрих почти рычал, возясь со шнуровкой гульфика [9], а потом кинулся на неё, все с тем же рыком.

Мэри почувствовала, как горят щеки. Это было постыдно и недостойно, это было предательством по отношению к милой и покорной Катерине, и все же это было так завораживающе... Мэри глотнула ртом воздух и зажала ладонью рот, словно боясь, что они услышат её вздох. Какое там! Они были охвачены страстью, ритмично содрогаясь, и сильное тело Генриха яростно наваливалось на Бесси, словно желая ещё сильнее вдавить ее в сено. Потом король перевернулся в сене, и Бесси оказалась сидящей сверху, двигаясь, словно ехала на лошади, а Генрих командовал – быстрее, медленно, наклонись. Бесси начала вскоре тихо постанывать, и Генрих довольно засмеялся.

– Моя малышка, ты настоящая чертовка!

Он вновь опрокинул ее, вновь покрыл своим большим телом, а ноги Бесси в черных чулках оказались у него за спиной, сплелись, словно она желала притянуть к себе короля ещё сильнее.

Мэри резко отвернулась.

Теперь стонал и её брат. Бесси выкрикнула:

– О да, мой король! Да! – и резко взвизгнула.

Потом было слышно лишь их яростное дыхание и последний стон Генриха. Они по-прежнему тяжело дышали, но уже спокойнее. Бесси что-то шептала, похоже, спрашивала у Генриха, доволен ли он. Король не отвечал, потом сено зашуршало, и он встал.

– Приведи себя в порядок, Бесси. Нам надо возвращаться.

Теперь он говорил с ней довольно сухо, и фрейлина больше ни о чем не спрашивала. Мэри не хотела глядеть на них. С одной стороны, её жег стыд, с другой – она была крайне возбуждена. Так вот какова тайна, соединяющая мужчину и женщину. Это выглядит совсем не так невинно, как у животных. И то, что Мэри подглядывала сейчас за собственным братом – за королем Англии, – шокировало и пугало ее. А эта Бесси... То, как котенок, ластится к Катерине, а по ночам ублажает Генриха.