Кэтлин Вудивисс - Пламя и цветок

— Мы с вами сходимся во мнениях, мистер Уэбстер. Лучше всего нанимать на работу вольных людей.

Опустошив тарелки, старшие дети принялись перешептываться, а у младших от сытости стали слипаться глаза. Глядя на них, Брэндон задумался о собственном ребенке.

— У вас чудесная семья, миссис Уэбстер, — заметил он. — А моя жена сейчас как раз ждет первенца. Он должен появиться на свет в марте, и поэтому я спешу вернуться домой.

Женщина робко улыбнулась, не решаясь ответить.

С делами было покончено, и оба мужчины обменялись рукопожатием. Брэндон задумчиво смотрел вслед семейству, затем заказал себе еще стакан мадеры.

Миловидная женщина в платье со смелым вырезом, огненно-рыжими волосами и ярко накрашенными губами поднялась со своего места, откуда уже давно посматривала в сторону Брэндона. Вид туго набитого кошелька вызвал у нее большие надежды. Женщина пробралась к столику, встала у свободного стула и кокетливо подбоченилась, так, что платье слегка сползло с ее плеча.

— Привет, котик, — промурлыкала она. — Не хочешь ли выпить с одинокой дамой?

Брэндон холодно взглянул ей в лицо.

— Боюсь, мадам, сегодня вечером я слишком занят, — ответил он. — Прошу меня извинить.

Женщина круто повернулась и отошла, а Джордж, встревоженно наблюдавший за хозяином, облегченно вздохнул. Со времени прибытия «Флитвуда» в гавань месяц назад Джордж чуть ли не каждый день наблюдал, как его капитан отказывается от услуг женщин. Завтра они едут домой, Брэндон вернется к жене, беременность которой не позволит ему удовлетворить мужские потребности, однако, находясь в одиночестве, он никого не пустил в свою постель. Постепенно вновь проникаясь уважением к хозяину, Джордж одобрительно закивал головой.

«Да, наш кэп задет за живое, притом глубоко. Маленькая мэм завладела его сердцем, так что он теперь и смотреть не хочет на шлюх. Бедный кэп! Теперь ему уже не стать прежним».

Джордж поднял кружку, словно провозглашая тост, и сделал большой глоток. Брэндон встал, не обращая внимания на слугу, и поднялся по лестнице в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, Брэндон начал неторопливо раздеваться, готовясь ко сну, но в его голове вертелись одни и те же мысли. Он стащил рубашку, бросил ее на стул и оглядел себя в высокое зеркало. Его взгляду предстал привлекательный мужчина с мускулистым сильным телом. Брэндон удовлетворенно обвел глазами собственную высокую, широкоплечую и тонкую в поясе фигуру, а затем раздраженно отвернулся.

«Черт возьми, не так уж я безобразен, даже самые хорошенькие потаскухи не откажутся разделить со мной постель, — думал он. — Но что делать с женщиной, которая не может меня видеть и не допускает мысли о том, чтобы спать со мной?»

Он задумчиво зашагал по комнате.

«В жизни я знал немало женщин — и здесь, и в Англии. Но как этой простушке удалось лишить меня разума, сделать из меня полного идиота? Самые гордые из женщин бывали рады, когда я обращал на них внимание. Но рядом с Хэзер я становлюсь сам не свой и несу черт знает что!» Брэндон подошел к окну и долго смотрел на улицу, зная, что в этом квартале ждет много теплых постелей, и постепенно его голод усилился. Отчасти этот голод был вызван воспоминаниями, отчасти — хранимыми в самом укромном уголке души мечтами. Брэндон задумчиво улыбнулся, вспомнив блеск свечей на белом шелковистом теле, еще влажном после вечернего купания; словно наяву, он видел перед собой темные волны волос, разметавшихся по подушке, чувствовал объятия нежных рук, прикосновения полных розовых губ. Он вновь ощущал, как теплое молодое тело прижимается к нему, а зубки покусывают мочку уха, усиливая возбуждение.

Брэндон отвернулся от окна и ударил кулаком по ладони в безмолвном раздражении.

«Господи, эта девственница отвергает меня, а я не перестаю о ней думать! Какого черта меня так тянет к ней?»

Он схватил стакан, наполнил его и опустился на стул, не переставая размышлять.

«У меня не было другой женщины — с той самой ночи, как ее притащили ко мне в каюту. Хэзер, хрупкий лиловый цветок равнин, завладела моим сердцем и навсегда отняла его. Сердце, как безжалостно ты предало меня! Ты закрыло все двери, кроме одной, да и ту я захлопнул в гневе. Боже мой, ну почему я так ее люблю? Мне казалось, мной движет только похоть. Я считал, что избавлен от того, что случается с другими мужчинами, считал себя светским джентльменом с широкими взглядами, мог сделать своей женой искушенную особу. А теперь я оказался словно приклеенным к невинной девушке и даже не могу найти забвение в чужой постели!»

Он поставил локоть на колено и положил на ладонь голову.

«Даже когда я лишил ее девственности, она удовлетворила мои желания так, как никогда не удавалось ни одной женщине. С первого момента я привязался к ней настолько, что даже во сне видел только ее, надеялся, что когда-нибудь она меня простит».

Брэндон поднял голову и расправил плечи. Медленно отпив из стакана, он принял новое решение. «Вскоре она родит, — думал он. — Я подожду удобного случая и начну разыгрывать пылкого поклонника, стану ухаживать за ней напропалую, может, тогда она сама придет ко мне».

С этим решением он впервые за много месяцев провалился в глубокий сон.

Хартхейвен нещадно поливал дождь, низко над деревьями повисли тучи. Ночь была непроглядной и молчаливой, словно весь мир поспешил убраться подальше от бури и уютно устроиться у теплого очага.

Хэзер оглядела комнату, проверяя, убрала ли она все следы своего присутствия здесь. В этой спальне она провела много ночей и успела привыкнуть к ней. Она стояла, глядя на огромную кровать, манящую к себе, и испытывала настоящие муки, понимая, что теперь ей придется возвратиться в гостиную. Вздохнув, Хэзер направилась к себе. Дверь в детскую была открыта, там горела свеча, и Хэзер вновь оглядела комнату. Она прикоснулась пальцем к лошадке-качалке, которой играл еще Брэндон, когда был ребенком, затем остановилась возле колыбели и поправила в ней одеяло.

«Странно, все уверены, что родится мальчик. — Она разгладила кружева на пологе. — Конечно, так говорит муж, и разве можно обвинять его в желании иметь сына? — Хэзер улыбнулась, вспоминая, как когда-то она молилась о дочери. — Бедняжка, радуйся, пока не родилась, ибо после рождения тебе придется одеваться во все голубое».

Хэзер еще раз оглядела детскую и вернулась в спальню Брэндона, где в камине пылал огонь. Она устроилась в огромном кресле и задумчиво уставилась на языки пламени. Вздохнув, она вновь вспомнила, что Брэндон вернется через несколько дней. В своем кратком письме Хэзер он был резок и деловит и упомянул только приблизительный день возвращения.

Что это за человек? Способен ли он быть более мягким или только еще более жестоким? Может, он уже нашел себе развлечение там, на севере? Ведь не случайно с первого дня он отвел ей другую постель, и даже другую комнату…