Кэтлин Вудивисс - Волк и голубка

Он снова нежно поцеловал жену, прежде чем растянуться в кресле. Эйслинн низко нагнулась, чтобы подбросить дров в очаг, и белоснежные полушария, увенчанные розовыми сосками, едва не вырвались из распахнутого ворота рубахи.

— Осторожнее, любовь моя, — тихо пробормотал он. — Иначе я опять могу разбудить ребенка.

Эйслинн, красная как рак, быстро выпрямилась, прекрасно понимая, что это не пустая угроза.

— Посмотри за малышом, — мило улыбнулась она. — Я должна кое о чем поговорить с Мидерд и объяснить, что готовить на завтра.

Накинув шаль на плечи, она быстро вышла, оставив Брайса на его попечение. Вулфгар на минуту закрыл глаза и расслабился, наслаждаясь небывалым покоем и теплом, разлившимся в душе. Но кто-то потянул его за щиколотку. Вулфгар посмотрел вниз и увидел, что Брайс подкатился к нему и теперь пытается сесть, уцепившись за его ноги. Наконец ему это удалось, и он уставился на Вулфгара широко раскрытыми синими глазенками. Мальчик совсем не испугался гиганта норманна, наоборот, расплылся в широкой улыбке и восторженно замахал пухлыми ручонками, но тут же опрокинулся на спину. Подбородок внезапно задрожал, а по щекам покатились огромные слезы. Вулфгар, всегда терявшийся, когда кто-то плакал, посадил ребенка себе на колени.

Слезы мгновенно высохли, и малыш, обрадованный своим новым положением, потянул за ворот рубашки Вулфгара. Припав к широкой груди, он погладил склоненное к нему лицо. Через несколько минут мальчик зевнул, устав от новой игрушки, устроился поудобнее и мирно заснул.

Вулфгар долго сидел неподвижно, боясь разбудить Брайса. В душе росло странное ощущение счастья. Неужели это милое беспомощное существо так беззаветно доверяет ему?!

Маленькая грудь мерно вздымалась с каждым вздохом малыша. Что, если он действительно — плод его чресел и похоти, которую Вулфгар когда-то бездумно утолял с молодой прекрасной пленницей?

«Парнишка приник ко мне так спокойно и беззаботно, — размышлял Вулфгар, — однако я отверг его любовь. Почему же он приходит ко мне, хотя я стараюсь его не замечать?»

Мысли рыцаря беспорядочно метались, однако шли минуты, и он медленно начал осознавать, что связан чем-то большим, чем просто обеты. Существуют и другие привязанности, запускающие в сердце крохотные крючки, которые нельзя вырвать, не оставив глубоких шрамов. Брачные клятвы — всего лишь обещания, выполнение которых сковало его куда крепче любых слов.

Он еще раз взглянул на невинное спокойное личико и понял — не важно, кто отец. Отныне этот ребенок — его.

Свирепый норманнский рыцарь наклонился и поцеловал головку, лежавшую у него на груди. Почувствовав рядом чье-то присутствие, Вулфгар выпрямился и встретился взглядом с сияющими глазами жены. Она смотрела на мужчину, державшего ее ребенка, и чувствовала безмерную, безграничную любовь к обоим.

Настал новый день, и Вулфгар, как было задумано, отправился на запад со своими людьми. Не прошло и часа, как вспышка с холма предупредила их о нападении к востоку от Даркенуолда. Вулфгар выругался, развернул коня и пустился вскачь, то и дело подгоняя своих людей. Лишь один задержался, чтобы передать, куда они поехали. Отряд миновал замок, но тут кто-то из лучников окликнул Вулфгара и показал на башню, откуда сигналил другой дозорный. Шайка разделилась и сейчас сжигает дома к северу и югу. Ярость всколыхнулась в Вулфгаре с новой силой. По его приказу отряд тоже разделился. Он едва успел расстаться с Гауэйном и Милберном и направиться на север, когда пришло известие, что грабители подожгли поле к западу от его владений.

Лицо Вулфгара потемнело. Он и его люди всего лишь несколько часов назад отдыхали в том месте. Откуда фламандцам могут быть известны его намерения? Почему они так легко избегают стычки?

Вулфгар отдал короткий приказ и отослал гонца к Гауэйну и Милберну, дабы те встретились с ним близ Даркенуолда.

Так продолжалось до самого вечера. Ему даже издали не удалось увидеть ни одного члена шайки, хотя они все еще наносили ощутимые удары. К закату сигналы перестали поступать, и Вулфгар предположил, что грабители укрылись в одном из многочисленных лесов или болот, где их невозможно отыскать. Он проклял все на свете и вместе с устало обмякшими в седлах людьми вернулся в Даркенуолд.

Вулфгар ворвался в дом, так хлопнув дверью, что грохот пронесся по залу, и Брайс, игравший на волчьей шкуре, зашелся в громком плаче. Эйслинн отложила прялку, подняла малыша и прижала к груди. Но взгляд ее не отрывался от Вулфгара. Тот раздраженно вышагивал перед очагом, хлопая латными рукавицами по бедру.

— Похоже, им известно о каждом моем движении еще до того, как я что-то предприму! — взорвался он. — Если бы я даже поделился с ними своими мыслями, они и то не смогли бы искуснее увертываться от меня! — Неожиданно остановившись, Вулфгар уставился на жену. — Они могут знать, только если… — Он покачал головой, смущенный собственными догадками. — Кто мог сообщить им? Эйслинн, кто-нибудь сегодня покидал город?

— Я не присматривалась, — пожала плечами Эйслинн, — но люди, старались держаться поближе к замку и по большей части передвигались пешком.

— Но может, Керуик? Или Майда? — допытывался Вулфгар. Эйслинн яростно затрясла головой:

— Нет, Керуик все время был в замке с Бофонтом, а Майда целый день играла с Брайсом.

— Я просто подумал… — вздохнул Вулфгар, однако Эйслинн видела, что муж по-прежнему обеспокоен. Он приказал Сенхерсту привести Суэйна и Болсгара, а когда те пришли, позвал их на башню, подальше от любопытных глаз и ушей. Взглянув на расстилавшиеся внизу поля, Вулфгар с горечью признался: — Я владею всего лишь небольшим поместьем, но не в силах защитить его от шайки жалких мародеров. Даже дозорные нам не помогают.

— Они наблюдают только за большими отрядами, — пояснил Болсгар. — Если фламандцы разбиваются по два-три человека и носят норманнские плащи, никто не обращает на них внимания, а когда грабители снова соединяются, уже поздно их преследовать.

— Верно, — кивнул Вулфгар. — В таком случае пусть часовые сообщают обо всех одиноких всадниках и следят, куда они поехали. Придется изобрести новые сигналы. Последи за этим, Болсгар.

— Вулфгар, — неожиданно заговорил Суэйн, — меня вот что тревожит: ты всегда рассказываешь при всех о наших намерениях, и мы вот уже два дня не можем перехватить врагов. Мне кажется, среди нас есть предатель. Давай отныне никому не говорить о наших планах.

— Ты прав, Суэйн, и я терзаюсь оттого, что не могу назвать имя иуды, — кивнул Вулфгар, ударив кулаком по перилам. — Возможно, кто-то научился разгадывать наши сигналы. Хотя, будь это так, проще убить часовых. Завтра мы сделаем, как ты советуешь. Никому ни слова о разговоре. Болсгар, запрети дозорным передавать сигналы о том, куда мы поедем.