Елена Арсеньева - Лукавый взор

За монархами следовали рядами фельдмаршалы, за ними генералы и воины разных чинов, составлявшие их свиты. За кавалькадой шел знаменитый Преображенский оркестр с капельмейстером Дерфельдом. Потом маршировала скорым шагом колонна пехоты, состоявшая из почетных полков союзных государей. Замыкали шествие гусары и уланы, охранявшие тылы колонны.

Голова шествия уже повернула на бульвар Капуцинок, ведущий к площади Мадлен, святой Магдалены; туда же потянулась и толпа зрителей. Суматоха поднялась немилосердная, потому что многие захотели перебежать к Мадлен проулками, чтобы сократить путь. Мадам Бовуар вдруг спохватилась, что дочери нет рядом, принялась озираться, пытаясь ее отыскать, но толпа напирала, теснила, уносила с собой.

– Фрази! – в ужасе крикнула она, однако громыханье оркестра заглушило ее голос.

А Фрази, забыв обо всем, не в силах оторвать взгляда от восхитительной кавалькады, подходила все ближе и ближе к краю мостовой. И вдруг кто-то толкнул девочку в спину с такой силой, что ее бросило вперед… и она упала как раз на пути последних рядов всадников.

Конь взвился над ней на дыбы, блеснули копыта, Фрази рванулась в сторону, однако верховой, пытаясь спасти девочку и надеясь, что она останется неподвижной, поворотил коня как раз туда, куда устремилась она. Снова нависли над ней тяжелые кованые копыта, но в эту самую минуту чьи-то руки стиснули Фрази, с силой дернули в сторону, потом вверх, потом перед ее вытаращенными от ужаса глазами мелькнул бок гнедого коня, а еще через мгновение девочка вдруг обнаружила себя сидящей в седле, приткнувшись щекой к чему-то золоченому, блестящему. Ее слегка потряхивало – это мерно шел конь. Но руки всадника по-прежнему держали ее крепко.

– Ай молодца, Державин! – завопил кто-то, перекрывая гром оркестра.

Луч солнца ударил в золото и ослепил Фрази. Она снова зажмурилась и провела руками по золоченому поясу, эполетам и жестким шнурам. Потом нащупала ткань.

Кто-то засмеялся над ее головой. Смеялся мужчина. Смех у него был ласковый, успокаивающий.

– Ты глаза-то открой, мадемуазель, – раздался негромкий голос, говоривший на чужом, но все-таки знакомом Фрази языке. – Неужто боишься?

Фрази слегка приоткрыла глаза.

– Эй, Державин! – крикнули рядом. – Забыл, что ты уже в Париже, а не в Москве? Что ты с ней по-русски парлекаешь? Она ж тебя не понимает.

– Я знать понимать русски! – бойко выкрикнула Фрази и взглянула на человека, который спас ее. – Немножко!

Серые глаза, окруженные густыми черными ресницами, изумленно смотрели на девочку.

– Знать понимать? Взаправду? Ты русская, что ли?!

– Да, – засмеялась она, разглядывая румяное лицо и темно-русые усы. Мундира всадника почти не было видно под золотыми шнурами, и Фрази казалось, что ее спаситель весь покрыт золотыми сверкающими доспехами. – Да, немножко!

– Фрази! О боже мой! – раздался истошный крик, и девочка повернулась к бледной от ужаса матери, которая семенила по краю мостовой, опасаясь слишком близко подойти к могучим коням.

Мсье Бовуар спешил следом, испуганно глядя то на жену, то на падчерицу.

– Мамочка, дядя Филипп, все хорошо! – завопила Фрази, задыхаясь от счастья. – Это русские!

Мадам Бовуар слабо улыбнулась, прижимая руки к бешено колотившемуся сердцу.

– А вы тоже знать понимать русски, мадам? – весело спросил сероглазый. – Немножко?

Он произнес эти слова, так удачно подражая акценту Фрази, что и сам рассмеялся.

– Державин, не ломать строй! – раздался сердитый окрик.

Всадник, перехватив Фрази под мышки и свесившись с седла, ловко опустил ее рядом с матерью.

– Простите, мадам, мадемуазель, мсье! Служба! – произнес он уже по-французски, потом подбросил руку к киверу, заставил своего гнедого влиться в общий строй – и сияющий, сверкающий, улыбающийся спаситель Фрази исчез за спинами тех, кто следовал за ним.

Колонна, поворотив с бульваров, прошла по улице Руайаль, Королевской, на площадь Людовика XV, стараниями Наполеона великолепно украшенную и обставленную египетским, древнегреческим и римским мрамором и гранитом. Там император Александр и король Прусский остановились, чтобы принять парад войск, проходивших мимо их величеств с громом барабанов и шумом музыки, которая разносилась чуть ли не на полгорода. После этого на просторных Елисейских Полях должны были стать биваком русские войска.

– Я чуть с ума не сошла от страха! – воскликнула мадам Бовуар, прижимая к себе дочь. – Как ты попала в седло к этому господину?

– Да ее чуть не убило копытами! – завопил кто-то рядом. – Эти варвары нарочно направляли коней на толпу!

Он говорил с каким-то шипящим акцентом, который показался Фрази знакомым.

Она оглянулась и увидела, что кричит тот же самый человек в коричневом рединготе без пуговиц, недавно обвинявший ее мать невесть в чем.

– Это неправда! – возмутилась девочка. – Меня кто-то толкнул! Но я даже не успела испугаться, как мсье Дер-жа-вин меня подхватил! И никакие они не варвары! А вы лучше пуговицы пришейте, чем врать!

Лицо человека в рединготе исказилось такой яростью, что Филипп Бовуар шагнул вперед, грозно поднимая увесистую трость.

– Дер-жа-вин! – передразнил незнакомец. – Паршивка, жаль, что тебя не затоптали! – И нырнул в толпу.

Мать и дочь снова обнялись, а мсье Бовуар подумал, что у этого человека какой-то странный акцент.

Фрази чувствовала, как торопливо колотится сердце матери, как неровно, резко она дышит. Руки, гладившие Фрази по голове, были холодные – это даже через перчатки чувствовалось.

– Мамочка, тебе нехорошо? – Девочка отстранилась, встревоженно взглянула в бледное лицо матери.

– Я очень испугалась, – постаралась улыбнуться Жюстина.

Мсье Бовуар и Фрази еще немного подождали, пока она не начала дышать спокойней, и пошли потихоньку домой, в тупик Старого Колодца близ площади Вогезов. Увидали капор Фрази, затоптанный сотнями ног и превратившийся в грязный бесформенный блин, однако подбирать его, конечно, не стали.

Мать и дочь скоро устали, однако наемный фиакр долго не попадался: чудилось, встречать армию победителей на Елисейские Поля отправился весь Париж – даже кучера вместе со своими повозками!

Наконец экипажи начали появляться и один удалось остановить. Впрочем, мадам Бовуар и Фрази скоро пожалели об этом: смуглый горбоносый возница ворчал всю дорогу, проклиная «разбойников, которые победили Наполеона, а теперь чувствуют себя в Париже как дома».

– Даже небеса оплакивают гибель Великой армии, проливая дождь! – восклицал он. – Но мы им отомстим!

Фрази порывалась спросить, как он собирается отомстить небесам, но мать, почувствовав неладное, крепко сжала ей руку.