Мэй Макголдрик - Пламя

– Конечно, обгладывать вашу жесткую старую тушу было бы тяжким испытанием для любого зверя, мой лорд, но… – Питер проглотил конец фразы, поймав устрашающий взгляд хозяина.

Пока эскорт тайком обменивался довольными ухмылками, Гэвин зажег свечу из настенного подсвечника и, продолжая хранить молчание, вел их в сторону коридоров, расположенных снаружи от южного зала. Большие кучи мусора были сложены во внутреннем дворе, но еще больше их было в самом южном крыле.

– Какого дьявола! – воскликнул Питер, когда они вошли в почти пустой зал.

Гэвин, опередив воинов, достиг середины зала и посмотрел на портрет Джоанны, висевший на уровне второго этажа от земли.

– Достань его, – резко приказал он, указывая на Эдмунда.

– Но, мой лорд, вы же видели, как я отнес его в вашу комнату этим утром. Клянусь кровью Христовой, люди работали здесь почти до темноты! И тут такое дело… как это возможно…

– Достань его и верни в мою комнату, – скомандовал Гэвин, шагнув теперь в сторону Питера.

Тот попятился, пока его широкие плечи не уперлись в дверной косяк.

– Клянусь душой моей матушки, мой лорд. Я никогда и пальцем не прикасался к этой… штуке. Это… точно. Это колдовство. Я присягаю, мой лорд. Пока вас не было, я даже… даже не смел зайти в вашу комнату.

С тем же мрачным выражением лица хозяин сунул свечу в руку растерянного воина и скрылся во мраке коридора.

Двое оставшихся уставились друг на друга в полном недоумении, а затем как по сигналу посмотрели на портрет.

– В первый раз, помнится, мне это показалось даже забавным, – тихо произнес Питер.

– Да, и мне тоже, – согласился Эдмунд. – Но не сейчас! Ты заметил выражение его лица?

– Заметил.

Оба довольно долго молча рассматривали картину.

– Вот ублюдок! – сказал Питер.

– Да, – подтвердил Эдмунд. – Но ловкая бестия!

– Хозяин поймает его.

– И тогда…

– Его смерть не будет слишком быстрой, – закончил мысль Питер. – Бедный ублюдок!

Компания – это было именно то, в чем он сейчас нуждался. Его сосед, граф Этол, должен был приехать на следующий день.

Рассеянно потирая рукой саднившее плечо, Гэвин следил за Маргарет, немой младшей сестрой управляющего, наливавшей в деревянную лохань бадью горячей воды, от которой шел густой пар. Кивком головы поблагодарив женщину, он, прежде чем раздеться, подождал, пока дверь в его комнату не закроется.

Этол… Только теперь Гэвин стал ощущать первые приступы сомнений относительно преимуществ владения замком в горах. Проявить гостеприимство в отношении такого человека, как Этол, было более суровым испытанием, чем те, к которым он привык. Приглашать этого чертова горца в свой дом! При дворе никогда не было секретом, что, за исключением четы Макферсонов, Гэвин Керр презирал их всех.

Четырнадцать лет назад, в кровавый памятный день, из-за этих предателей у Флодден Филд погиб в битве с англичанами король Джейми. Предположительно, не все они были виновны. Но достаточно многие из горских землевладельцев выступили в роли наблюдателей и спасовали именно в тот момент, когда были особенно нужны. Шотландия была обречена, и ее величайший со времен Брюса король убит во цвете лет.

Стаскивая рубашку, Гэвин слегка поморщился от боли: ушибленное плечо уже онемело. Оглядывая свои апартаменты и размышляя о том, что дала ему судьба, Гэвин понимал, что сейчас не время для воспоминаний о прошлых обидах. Рассудок подсказывал, что ему и так есть чем заняться, не добавляя междоусобицу с соседом к списку своих проблем. Итак, завтра он должен продемонстрировать свои лучшие манеры и на должном уровне оказать почести этому презренному псу Этолу и своре его приспешников. Он чувствовал, что найдет в себе силы совершить этот подвиг дипломатии.

Пока Гэвин снимал с себя последние предметы одежды, его взгляд был прикован к портрету Джоанны Макиннес. Опускаясь в деревянную лохань, Гэвин внезапно застыл, а затем, шагнув из теплой воды, пересек комнату и вернулся обратно, держа в руках свой палаш. Залезая в воду снова, он положил меч поперек опор огромной лохани и устроился поудобнее, чтобы хорошенько отмокнуть. Он опять разместил картину над каминной полкой и любовался ею, не уставая вглядываться в прекрасные черты. Он больше не допустит, чтобы картина исчезла. К тому же гораздо приятнее погрузиться в фантастические мечты, связанные с образом этой девушки, чем размышлять о приезде докучливых гостей.

Расслабляться в ванне, конечно, дело приятное, но завтра Гэвину предстояло сделать очень многое. Например, расспросить священника об истории аббатства. Нужно было получить больше информации о прошлом рода Макиннесов и их связях с графом Этолом.

Глаза Гэвина вновь стали изучать загадочную улыбку Джоанны Макиннес. Он хотел узнать как можно больше об этой молодой женщине и ее тайной печали, о которой упоминала Мать.

Ну и, кроме всего прочего, он должен поймать этого пронырливого ублюдка, который продолжает красть его счастливую находку.

Честно говоря, в этом человеке не было ни капли благопристойности.

Неодобрительно глядя на него через комнату, Джоанна пришла к выводу, что он, вероятно, с таким же успехом может спать и в постели, утыканной гвоздями. Она стояла и наблюдала, как он вздохнул во сне, немного повернулся и снова расслабился. Гиганту явно было неудобно: его голова склонилась к могучей груди, мускулистые руки были согнуты в локтях и покоились на широком лезвии меча, лежавшем поперек лохани. Джоанна старалась игнорировать голые колени и бедра хозяина, торчавшие из воды, сосредоточившись на его внешности. Мокрые волосы были откинуты со лба, а глаза на хмуром, и в то же время очень красивом лице были прикрыты.

Борясь с желанием подойти поближе и осмотреть его рану, она пришла к выводу, что в целом он не особенно пострадал.

Гэвин снова пошевелился, и одна рука, когда он слегка двинул плечами, свесилась из лохани. Мысленно Джоанна попросила прощения у Господа за то, что появление здесь каждой ночью и наблюдение за тем, как он спит, может перерасти у нее в устойчивую привычку. Хотя она была уверена, что справится с этим. Великан спал мертвецким сном.

Заглянув в спальню сегодня ночью, Джоанна некоторое время подождала в потайном проходе, предполагая, что он закончит принимать ванну и ляжет спать. Пока этого не случилось, она успела даже наведаться в кухни и прихватить кое-что на ужин. Но и теперь он все еще лежал в лохани и спал.

Перед тем как войти в комнату, Джоанна намеренно поскребла ногой по плетеной циновке на полу, слегка постучала по деревянной панели, но, к ее облегчению, уроженец равнин продолжал мирно почивать в воде, которая, по ее мнению, к настоящему моменту должна была быть уже очень холодной. Ей не оставалось ничего другого, кроме как зайти в комнату, соблюдая, конечно, меры предосторожности.