Патриция Райс - Грезы любви

Рори разразился проклятиями, не иссякавшими на всем пути к причалу, где покачивались на волнах многочисленные суденышки. Используя самые отборные из известных ему ругательств, он выбрал лодку, показавшуюся ему надежной, опустил в нее свою ношу и ступил на борт. Дугал поспешно забрался следом, перерезав кинжалом швартовы, а Рори налег на весла. Их собственная лодка располагалась ниже по течению, но, судя по доносившимся с улицы крикам, бандиты решили вернуться, заручившись поддержкой своих дружков. А поскольку следом за ними могли появиться и сыщики с Боу-стрит, река представлялась самым надежным убежищем.

Лодка быстро заскользила по воде, подхваченная начинающимся отливом. Туман поглотил их темные силуэты, сделав их невидимыми с берега, и только плеск волн о борта суденышка и случайный всплеск весла, разрезающего воду, выдавали их присутствие. Рори в мрачной задумчивости греб, направляясь к «Морской ведьме».

Элисон жива, но еще неизвестно, насколько серьезно она пострадала. Он не может отвезти ее назад, где она снова окажется в пределах досягаемости Гренвилла, пока не разберется с этим мерзавцем. Но заняться графом он тоже не может, пока не отделается от таможенников. Рори решительно стиснул челюсти. Не тот он человек, чтобы медлить с принятием решения, даже если выбирать особенно не приходится.

Оказавшись в тени корабля, Рори замедлил ход лодки и свистнул.

Спустя несколько минут они подняли Элисон на палубу.

Элисон очнулась, когда корабль, успевший выйти в бурные воды пролива, совершил особенно крутой маневр и ее сбросило с койки. Дрожа от ледяных сквозняков, гулявших по полу, она попыталась сесть. Ее по-прежнему окружал мрак, но ощущения стали более реальными, а сознание прояснилось.

Пошарив по сторонам, Элисон наткнулась на койку, с которой упала. Забравшись на нее, она закуталась в теплое одеяло и попыталась собраться с мыслями. Даже не имея опыта морских путешествий, нетрудно было догадаться, что она находится в море. Очередная волна подхватила корабль, заставив его резко накрениться, и Элисон повалилась на бок.

Бешеная качка отнюдь не способствовала успокоению ее желудка. Она не представляла, где она находится и как здесь оказалась, но понимала, что должна выбраться отсюда.

Постепенно глаза Элисон привыкли к темноте, и она начала различать окружающие предметы. Плотнее завернувшись в одеяло, она попыталась встать. Прежде всего, нужно найти дверь.

Скользя пальцами по стене и хватаясь за все, что попадалось под руку, когда корабль нырял в пучину, она осторожно продвигалась вперед. Судя по качке и завыванию ветра, они попали в шторм. Сверху доносились крики, повергавшие Элисон в панический ужас, но она продолжала двигаться, одержимая одной мыслью: она должна бежать.

Наконец ей удалось нащупать щель в деревянной обшивке каюты, и ее пальцы проворно заскользили по двери, разыскивая замок. С вздохом облегчения она схватилась за дверную ручку и попыталась повернуть ее, но ничего не вышло. Нахмурившись, Элисон крутанула ее в другую сторону. Ничего. Она принялась лихорадочно вертеть и дергать ручку, но замок не открывался.

Всхлипнув от отчаяния, Элисон смахнула со щеки слезу и плотнее завернулась в одеяло. Она пленница, и если похитителем является ее кузен, то, скорее всего она уже находится на пути в тот французский бордель, которым он ей угрожал. Элисон слышала о таких местах. По Лондону ходили слухи, будто французы платят хорошие деньги за юных английских девушек, и не только уличные проститутки становились жертвами торговцев живым товаром. Некоторые возвращались назад и могли поведать свою историю, но Элисон сомневалась, что станет одной из них. Прежде она умрет со стыда.

Испытывая тошноту от качки и еще не выветрившихся паров эфира, замерзшая и испуганная, девушка продолжила исследование своей тюрьмы в надежде найти хоть что-нибудь, что помогло бы ей бежать. Но ничего не нашла – ни выхода, ни оружия.

Ее усталый мозг наконец осознал, что, даже выбравшись из каюты, она вынуждена будет оставаться на борту. Но она не могла осознать факт, что вскоре она будет продана в публичный дом. Это в ее голове никак не умещалось. Собственно, Элисон даже не знала, что происходит в таких местах и что заставляет людей понижать голос до шепота при их упоминании.

Измученная, она снова забралась на койку и повернулась лицом к стене. Может, она умрет от горя, прежде чем они достигнут земли.

Промокший до нитки, с онемевшими от холода ногами, Рори спустился в свою каюту, чтобы переодеться в сухую одежду. Катера береговой охраны, преследовавшие их от самой Темзы, вот уже час как пропали из виду, и он мог позволить себе отдохнуть, пока шторм не усилился. А в том, что худшее впереди, Рори не сомневался. Хорошо еще, что они успели выйти в открытое море. Здесь, в родной стихии, он чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо за последние недели.

Не потрудившись зажечь фонарь, он скинул промокшие тряпки и присел на стул перед письменным столом, стягивая сапоги. Не помешало бы выпить горячего кофе, но в такую погоду нельзя разводить огонь. Впрочем, глоток доброго виски тоже сгодится. Рори вытащил флягу из ящика стола и основательно промочил горло.

Чувствуя, как огненная жидкость растекается по внутренностям, он насухо вытерся полотенцем. Затем, чтобы не растерять тепло, плюхнулся на койку и потянулся за одеялом.

Прежде чем он успел сообразить, что в постели кто-то есть, на него обрушился шквал беспорядочных ударов, сопровождавшийся истошным визгом. Голый Рори одной рукой вцепился в одеяло, а другой заслонился от пальцев, норовивших выцарапать ему глаза. Получив очередной удар, он выругался и перекинул бедро через пару отчаянно лягавшихся ног. Элисон! Как он мог забыть о ней? Потому что хотел этого. Потому что знал, что перешел все границы дозволенного, взяв ее с собой, и что еще пожалеет об этом. Элисон, похоже, уже пришла в себя. Рори схватил ее запястья и притянул к своей груди, лишив возможности сопротивляться.

– Тише, милая, это всего лишь я. Совсем забыл, что ты здесь. Успокойся, а я пока найду сухую одежду.

При звуках знакомого голоса сердце Элисон подскочило в груди, и она молча кивнула, борясь с истерикой. Железные тиски, сжимавшие ее запястья, разжались, и она потерла руки, чтобы восстановить кровообращение.

Рори поднялся с постели и, порывшись в рундуке, вытащил пару бриджей. У него было слишком мало одежды, чтобы мять хорошую рубашку, валяясь в постели, но он скрепя сердце натянул ее на себя. Что ж, сам виноват – никто не заставлял его ввязываться в это дело.

Присев на краешек постели, он протянул руку и коснулся ее лица, смутно белевшего в темноте.