Лиза Клейпас - Бессердечный граф

Хелен замолчала. Казалось, все ее внимание захватил кусочек облупившейся краски на стене.

– Продолжайте, – предложил Девон.

Хелен положила кусочек краски на подоконник и принялась за следующий, словно отдирала корку с наполовину зажившей раны.

– Я спросила Кэтлин, помнит ли она хотя бы один случай, когда плакала. Она сказала, что помнит: будучи еще маленькой девочкой, в тот день, когда покидала Ирландию. Родители сказали ей, что они все отправляются в Англию на трехмачтовом пароходе, приехали в порт и сделали вид, что погружаются на корабль. Но как только Кэтлин с няней ступила на трап, стало ясно, что родители с ней не едут. Мать пообещала, что она будет жить в Англии у очень хороших людей и когда им не придется так часто уезжать за границу, они непременно ее заберут. Кэтлин запаниковала, но родители повернулись и ушли, а няня потащила ее на корабль.

Хелен искоса взглянула на Девона, и он тихо выругался.

– После того как Кэтлин привели в каюту, она впала в истерику. В конце концов, няня рассердилась и заявила: «Если не перестанешь реветь, я уйду, ты останешься одна на свете, и некому будет за тобой ухаживать. Твои родители потому тебя и отправили из Ирландии, что ты такая капризуля». Хелен помолчала. – Кэтлин сразу же притихла, истолковав угрозу няни так, что ей вообще запрещено плакать. Это была цена выживания.

– Родители так и не забрали ее?

Хелен покачала головой.

– В тот день Кэтлин видела свою мать в последний раз. Через несколько лет леди Карбери умерла от малярии на обратном пути из путешествия по Египту, и когда Кэтлин сообщили о смерти матери, она остро почувствовала боль, но не могла пролить ни слезинких. То же самое произошло, когда умер Тео.

Стук крупных капель дождя был похож на звон монет.

– Понимаете, – тихо продолжила Хелен, – Кэтлин вовсе не бессердечная, переживает горе очень глубоко, но показать это не в состоянии.

Девон не знал, благодарить ему Хелен за это откровение или проклинать. Он не хотел испытывать сочувствие к Кэтлин, но то, что родители практически бросили ее в столь нежном возрасте, должно было повлиять на нее катастрофически. Он хорошо понимал желание избежать болезненных воспоминаний и эмоций, непреодолимую потребность держать душу наглухо закрытой.

– Лорд и леди Бервик хорошо к ней относились? – спросил он хрипло.

– Думаю, да: она говорит о них с нежностью. – Хелен помолчала. – В этой семье были очень строгие порядки, много правил, и за их исполнением неукоснительно следили. Возможно, слишком большое внимание уделялось сдержанности. Единственным исключением были лошади. Они все были одержимы лошадьми. Вечером накануне свадьбы Кэтлин, за обедом, они с энтузиазмом обсуждали родословные и выездку лошадей, а о запахе конюшен отзывались с таким восторгом, словно речь шла об изысканных духах. Этот разговор продолжался почти целый час. Мне кажется, Тео это немного раздражало. Поскольку не разделял их страсть к лошадям, он чувствовал себя исключенным из разговора.

Девон воздержался от замечания, что его кузена вообще ничего, кроме собственной персоны, не интересовало. Он посмотрел за окно. Грозовая туча висела над пастбищем на вершине холма, вода лилась в меловые ручьи и затопляла низины. Мысль, что где-то там буря застигла Кэтлин в одиночестве, больше не доставляла ему удовольствия, и более того: стала невыносимой.

Бормоча под нос ругательства, Девон оттолкнулся от стола.

– Прошу меня простить…

– Так я могу отправить за Кэтлин лакея? – с надеждой спросила Хелен.

– Нет, я сам за ней поеду.

Хелен вздохнула с облегчением.

– Спасибо, милорд, вы очень добры!

– Это не доброта. – Девон направился к двери и бросил по дороге. – Я делаю это только ради возможности увидеть ее по щиколотку в грязи.

Кэтлин быстро шла по грунтовой дороге, которая, извиваясь, бежала между переросшей живой изгородью и дубравой. Вековые деревья шумели от приближающейся грозы, птицы и звери спешили спрятаться, от ветра кружились листья. Когда от оглушительного раската грома, казалось, содрогнулась земля, Кэтлин поплотнее закуталась в шаль. Можно было бы вернуться на ферму Лафтонов, семья фермера, конечно, приютила бы ее, но она успела пройти уже половину пути до поместья.

Небо, казалось, разверзлось, дождь хлестал по земле и заливал дорогу, мгновенно покрывшуюся лужами, а потом и вовсе превратившуюся в грязную реку. Кэтлин нашла прореху в живой изгороди, сошла с дороги и двинулась через старое пастбище, расположенное на пологом склоне холма. За нижними полями земля, смешанная с глиной, образовала густую липкую массу, по которой идти было бы невозможно.

Ей бы пораньше сообразить, что погода меняется и разумнее было бы отложить визит к миссис Лафтон до завтра, но стычка с Девоном вывела ее из равновесия и лишила возможности рассуждать здраво. Теперь, после общения с миссис Лафтон, ее ярость поутихла, так что она могла яснее понимать ситуацию.

Сидя у постели, Кэтлин расспрашивала о здоровье женщины, о ее новорожденной дочери, и постепенно разговор перешел к ферме. В ответ на ее вопросы миссис Лафтон призналась, что Рейвенелы очень давно не вносили никаких усовершенствований на своих землях, никто даже не помнит, когда это было в последний раз. Мало того, условия аренды не поощряли фермеров самим что-то менять. Миссис Лафтон слышала, что в других поместьях некоторые арендаторы уже применяли передовые технологии фермерства, но на земле, принадлежащей приорату Эверсби, все оставалось так же, как было сто лет назад. Слова миссис Лафтон подтвердили то, о чем раньше говорил Девон.

Почему Тео ничего не сказал ей о финансовых трудностях поместья? Он говорил, что дом в таком запущенном состоянии, потому что никто не осмеливался менять интерьер, который выбирала его покойная мать. Тео обещал, что Кэтлин сможет заказать шелковый дамаст и французские обои на стены, новые бархатные шторы, обновить покраску, восстановить лепнину, купить новые ковры и мебель, а также отремонтировать конюшни и установить современное оборудование для лошадей.

Тео рассказывал ей сказку, и она звучала так заманчиво, что Кэтлин предпочла поверить, но все это было неправдой. Муж ведь понимал: в конце концов она узнает, что они не могут себе позволить ничего из того, что он обещал, – на что же рассчитывал? Ответ она никогда не узнает. Тео больше нет, и их брак закончился, не успев толком начаться. Сейчас ей оставалось только забыть о прошлом и направить свою жизнь в новое русло, но сначала придется признать неприятную правду, что она была несправедлива к Девону. Да, он высокомерен и груб, в этом нет сомнения, но решать судьбу приората Эверсби имеет полное право: поместье теперь принадлежит ему. Она повела себя бестактно, как сварливая тетка, и за это собиралась извиниться, даже зная, что он швырнет эти извинения обратно ей в лицо.