Дайна Джеффрис - Дочь торговца шелком

– Точную должность мне пока не говорят, но, учитывая мои контакты с вьетнамцами, меня сочли подходящим для такой работы человеком. Это великая честь – трудиться во благо Франции.

– Но ты ведь будешь здесь, в Ханое?

– В основном. – Отец помолчал. – Вы удивитесь, но ради блага компании я считаю нужным поставить во главе только одну из вас. Я решил передать все дела Сильвии как старшей дочери, причем безотлагательно.

Николь взглянула на сестру, но та потупила взгляд и принялась теребить салфетку.

– К концу года я перепишу все на Сильвию, а для тебя, Николь, я оставил небольшой магазин шелка.

– Не понимаю. Почему нельзя руководить делами вместе? Я всегда считала, что однажды мы с Сильвией возглавим бизнес.

Отец покачал головой:

– Сильвия старше и мудрее. У нее больше опыта, особенно в работе с американскими клиентами, поэтому логичнее, что она возьмет на себя управление. Будешь учиться так же прилежно, и тебе откроются новые возможности. Вот увидишь.

Николь нахмурилась:

– Значит, Сильвия будет во главе Дома на рю-Поль-Берт?

Отец кивнул. Николь заволновалась, представив внушительного вида здание «Мезон Дюваль», с чудесным куполом, полированной тиковой лестницей и элегантными верхними этажами с балконами. Этот магазин, столь полюбившийся Николь, находился на рю-Поль-Берт, которую часто называли Елисейскими Полями.

– Есть еще какие-то новости? – спросила она.

Отец уставился в одну точку над ее головой и стал загибать пальцы.

– Импорт и экспорт, а еще торговый эмпориум во французском квартале.

Николь знала, что львиная доля поставляемого ими шелка шла из Хюэ́, где заключались экспортные сделки. На эту часть бизнеса она возлагала большие надежды.

– Но я надеялась однажды стать начальником отдела закупок. Думала, ты именно поэтому брал меня с собой в шелковые деревни, пока Сильвия была в Америке.

Отец достал из кармана сигару и постучал ею по столу.

– Прости, если разочаровал тебя, chérie, но все будет именно так. Пока ты можешь закончить образование или принять мое предложение насчет старого магазина шелка. В противном случае мне придется найти тебе хорошего вьетнамского мужа.

Конечно, отец шутил, но Николь не смогла сдержать слез огорчения.

– Мне казалось, старый магазин заброшен.

Вновь до них донесся визг. Отец надул щеки и стиснул край стола так, что побелели костяшки пальцев. Николь чувствовала идущий от папы запах – воска для кожи, бренди и сигар.

– Проклятые птицы! – сердито воскликнул он.

Николь чувствовала себя опустошенной. С поездкой в Европу дела обстояли именно так. Сильвия отправилась в путешествие, а она нет. Правда, незадолго до этого Николь случайно подожгла шатер, когда отмечали восемнадцатый день рождения Сильвии.

– Вы обе оставайтесь тут и доедайте ужин, – сказал отец, поднимаясь на ноги. – Лиза с минуты на минуту принесет кофе. Я выпью свою чашку в кабинете.

Николь еле сдержала горячие слезы.

– Что до бизнеса, помни, что Сильвия старше тебя на пять лет и она чрезвычайно надежный человек. – Взявшись за дверную ручку, отец обернулся. – Ты бросила учебу прямо перед экзаменами и исчезла на несколько дней, что мне еще оставалось? Вся полиция искала тебя. А все это время ты со своей глупой подружкой пытались сесть на автобус до Сайгона. Тебе следовало понимать, как сильно мы будем волноваться. Могло произойти что угодно.

Николь понурилась. Ей это когда-нибудь простят?

– Знаю. Мне правда очень жаль. Я не подумала.

– Что ж, теперь тебе придется думать, и я очень надеюсь, что ты извлекла урок из своих ошибок.

– Конечно, папа, честное слово!

– Тогда докажи это и сделай магазин успешным. А после мы посмотрим, чем ты еще можешь заняться.

На следующий день температура воздуха достигла двадцати двух – двадцати трех градусов. Увидев, как по стене пробежала лупоглазая ящерица и скрылась за папоротником, Николь поняла, что снаружи будет невыносимо влажно. К счастью, прохладный кафельный пол, огромные папоротники в кадках и свет, проникающий сквозь высокий стеклянный купол потолка, создавали в зале атмосферу тенистого сада. Она опустила взгляд и взяла с перламутрового подноса ключи. Поправила подол своего облегающего платья и обула туфли на высоком каблуке в тон. Николь хотелось поскорее сбежать из дома, чтобы обдумать решение отца, вот она и решила прогуляться в центре.

На выходе девушка обернулась. Лиза распахивала темно-зеленые ставни. Трехэтажный особняк со свежей штукатуркой цвета охры сиял чистотой, а свесы крыши затеняли широкую веранду, идущую по периметру дома. За французским фасадом скрывался индокитайский стиль – лакированные красные панели по обе стороны дверей первого этажа, украшенные золотыми листьями.

Николь направилась в центр города, но через несколько поворотов услышала в отдалении вскрик. Она замешкалась, но после второго отчаянного вопля, который раздавался из переулка в стороне от главной улицы, отступила от своего маршрута. Николь заглянула в переулок, но ничего странного не увидела. Должно быть, просто дети, подумала она и отправилась дальше. Однако визг усилился, в нем звучала тревога. Недолго думая, Николь метнулась в переулок, к полуразрушенной заасфальтированной площадке, окруженной домами с разбитыми окнами. После Второй мировой войны и последующих боевых действий с Вьетминем некоторые улицы нуждались в восстановлении. Николь сбросила туфли и, насколько позволяло узкое платье, перебралась через завал у изгиба узкого переулка, наполовину скрытого деревьями.

Наконец она увидела с полдюжины взбудораженных французских парнишек. Подойдя ближе, Николь с ужасом поняла, что они теснили к стене маленькую девочку. Загнанная в ловушку жертва выглядела младше своих обидчиков. Мальчишкам на вид было лет по тринадцать. Николь бросилась вперед.

– Métisse, métisse! – выкрикнул один мальчишка.

Другие присоединились, с ухмылками глядя на девочку. Их лица скривились от презрения.

– Грязная метиска!

– Возвращайся туда, где тебе самое место.

Николь напряглась. Узнав в этой зареванной девочке, одетой в ярко-синее платье, Иветту, девушка тут же устремилась вперед. Заметив ее, парнишки в большинстве своем отступили. Только двое самых старших не двинулись с места. Голубая ленточка выбилась из растрепанных волос Иветты, и мальчишка тут же дернул за нее.

– Отпустите ее! – приказала Николь, стараясь взять ситуацию под контроль.

Звуки города стихли: сигналы автомобилей, скрип велорикши, голоса людей. Отчетливее всего Николь слышала биение своего сердца.

– Да она и сама метиска, – сказал самый высокий среди хулиганов. – Не слушайте ее.