Вера Анмут - Ливень в графстве Регенплатц

– Да, приходил, – ответил Клос. – Два дня назад и сегодня утром был. Вам он разве не говорил?

– Мы не виделись с ним со дня похорон Эльзы. Но, надеюсь, сегодня увижу его, он раз в неделю обязательно приходит ко мне. Гойербарг великолепный лекарь, я полностью доверяю его знаниям и мастерству. Что сказал он о Берхарде?

– Что мальчик абсолютно здоров, никаких нарушений в его организме нет.

– Это хорошо. Эльзу сильно избили, я боялся, что и ребёнку от негодяев тоже достанется.

– Слава Богу, всё обошлось.

– Кстати, этих бродяг ещё не поймали? – поинтересовался Генрих.

– Нет ещё. Но уже известны их приметы. Одна женщина видела издалека, как эти бродяги сбрасывали со склона что-то большое в Рейн, ей даже показалось, что это был человек. Мои люди ищут преступников во всём Регенплатце. Более того, я приказал их искать и в соседних землях. Слишком далеко они не успеют уйти.

– Как найдёшь, скажи мне. Я сам буду судить их. Трусливые мерзавцы. Из-за жалкой добычи напасть на слабую беременную женщину! Их ждёт только смерть.

В воздухе повисла пауза печали и скорби. Все вспомнили несчастную Эльзу Штаузенг и ужасную причину её гибели. Молчаливая пауза становилась всё тяжелее и Хармина решила сменить тему разговора.

– Извините, ландграф, а вы сообщили супруге о том, что у вас появился сын? – спросила она.

– Конечно, – ответил Генрих. – Ведь через год я заберу Берхарда к себе. Мой наследник должен расти и воспитываться в родовом замке Регентропф.

– И как отнеслась она к новости этой?

– Сначала Патриция была недовольна и даже противилась тому, чтоб Берхард вошёл в семью нашу. Но, как ни странно, графиня Бренденбруг встала на мою сторону и убедила дочь принять мальчика под свою опеку. Честно говоря, я не ожидал от тёщи такой поддержки. Может, она испугалась, что я могу разозлиться и выгнать её с Патрицией из замка, чего у меня, конечно, и в мыслях не было? А может, действительно, просто пожалела малыша.

– Скорее всего, второе, – предположила Хармина. – Я не верю, что на свете есть женщины, у которых не дрогнуло бы сердце от жалости к маленькому ребёночку, оставшемуся сиротой.

– Наверно, так и есть. Патриция согласна воспитать Берхарда, как своего сына. Она так раскаивается в злобе своей к невинному младенцу, что решила месяц провести в молитвах, чтоб Бог простил ей грехи. По полдня проводит в молельне, принимает лишь постную пищу и мне на целых тридцать дней запретила приходить в её спальню.

– Патриция очень хорошая женщина. Её вспыхнувшее поначалу негодование вполне понятно и даже оправдано. Всё-таки, согласитесь, вы нечестно поступали по отношению к ней.

– Да, признаю, что был неправ и несправедлив, – опустив глаза, признался Генрих. – Но зато у меня теперь есть сын, наследник. Патриция, к сожалению, не смогла и уже не сможет родить мне его.

– Но она не виновата в этом.

– Я знаю…

– А раз так, то постарайтесь дать ей хоть немного любви, ландграф. Мне кажется, Патриция заслужила её своим терпением, своей душевной болью. Если вы не можете сделать это ради неё, то сделайте это ради вашего сына, для которого Патриция станет матерью.

– Ты права, Хармина. Права во всём. Я сам всё прекрасно понимаю и, конечно, постараюсь больше не причинять ей обид. Я и Патриции уже пообещал это.

– А вы будете составлять гороскоп Берхарда? – повернул Клос разговор в другое русло, видя, что Генрих уже начинает чувствовать себя неловко.

– Нет. Регентропфы не живут по советам гороскопов, колдунов и предсказателей, – подхватил Генрих новую тему. – Это трусость, заглядывать в будущее, заранее знать о победах и поражениях, знать дату и причину смерти своей.

– Но такие знания порой помогают избежать несчастий…

– Это всё ерунда, – махнул рукой Генрих. – Если тебе суждено проиграть бой, так набери ты ещё целую армию, бой будет проигран всё равно. Если суждено умереть от яда, так можешь голодать, а он найдёт способ проникнуть в твой организм. По гороскопам мы всего лишь читаем свою судьбу, но изменить написанное самим Богом мы не в состоянии. Я не хочу знать о моём будущем и о судьбе моего сына тоже.

– А мы с Харминой уже пригласили астролога из столицы, он составлял гороскоп самому королю.

– Это ваше право. И моё мнение ничуть не должно влиять на желания ваши. Вы составите гороскоп только Кларку или и себе тоже?

– Только сыну. О моём гороскопе отец позаботился. Мне и супругу по гороскопу выбирали.

– Ну, это совсем глупость.

– Я так не считаю. Мы с Харминой живём очень слажено, в любви и уважении.

– Хорошо, хорошо. Останемся каждый при своём мнении. Если вы считаете, что вас соединил гороскоп, а не Господь Бог, пусть будет так. В любом случае я искренне рад за ваше счастье. – Генрих выдержал паузу, и широко улыбнувшись, добавил. – Кстати о браках. Мой брат Норберт наконец выбрал себе невесту.

– Какая хорошая новость! – воскликнула Хармина. – И кто эта девушка?

– Младшая дочь барона фон Фрейнера Герда.

– О, барон фон Фрейнер! Кажется, его владения у самых северных границ страны.

– Да, в Померании, далеко отсюда. Долго Норберт артачился, капризничал, кого бы я ему не предлагал, ни одна не нравилась.

– Наверно, он ещё очень молод.

– Восемнадцать лет? – вскинул брови Генрих. – Отец меня женил в семнадцать. И если бы он был жив сейчас, Норберт бы не капризничал так, какую бы невесту отец выбрал, на той бы и женился. А меня он не слушает, старший брат не указ ему.

– Где же он встретился с Гердой? – спросил Клос.

– Ездил по делам в те края. Познакомился с бароном, и тот пригласил его в гости. Ну а там Герда. Норберт говорит, что влюбился в неё с первого взгляда. Теперь вот поедет свататься.

– Ребсток опять остаётся под присмотром лишь управляющего?

– Конечно, я же не могу постоянно пересекать Рейн, чтобы следить за порядком в поместье. У меня и здесь хватает хлопот. Но у Норберта хороший управляющий, мы ему доверяем, да и поместье-то небольшое.

– Я рада за вашего брата, – сказала Хармина. – Он женится по любви, а не по выгоде. Не сомневаюсь, что такой красивый благородный мужчина девушке тоже пришёлся по сердцу.

– Что правда, то правда, братишка хорош собой, – согласился Генрих. – Только в характере у него сентиментальности много, сердце слишком мягкое, жалостливое. Совсем как у нашей покойной матушки.

– Разве это плохо?

– Для сильного правителя плохо.

– Ну, в его ведении всего лишь небольшое поместье, – заметил Клос. – В Регенплатце правите вы, а теперь и наследник у вас появился.

– Да, наследник, – довольно улыбнулся Генрих. – Уж я-то постараюсь воспитать из него настоящего короля Регенплатца, жёсткого, но справедливого, достойного уважения своего народа.