Дарья Ратникова - Мисс Лодж

– Хорошо дорогой, как скажешь! – Тихо сказала Луиза, внутренне кипя от гнева. Кто знает, что может случиться? И тогда они с дочерью останутся на улице. Ведь имение её родителей было майоратным. И тогда по наследству ей останется только Брайтсдейл. Но она ненавидела этот маленький домик в глухой местности. Ведь там, неподалёку жил мистер Бронли со своей новоиспечённой женой. А то, что они поженились, почти в тот же день, что и она с Уильямом, она узнала из газеты. Сейчас у них, должно быть, родился первенец, если вдовушка не слишком стара для этого. С ехидцей подумала миссис Лодж.

И потянулись дни. Нет, не однообразные, но насыщенные и наполненные её Мэри. Правда Луиза через пару месяцев после родов поняла, что слишком уж любит свою дочь. Вся жизнь, казалось, для неё теперь заключена только в дочери. Она испугалась такого своего чувства. У миссис Лодж, урождённой Бентам не должно быть слабостей, после того случая, никогда! И она спрятала свою любовь к дочери где-то глубоко в сердце, заменив её строгостью и излишней требовательностью. Муж не вмешивался в её методы воспитания, предоставляя в этом полную свободу. У него было лишь одно условие – чтобы маленькую Мэри было не слышно и не видно, и чтобы она не путалась под ногами. Вечером он заходил в детскую, чтобы неизменно пожелать доброй ночи дочери и жене.

В один из пасмурных, непогожих осенних дней, Луиза, занятая дочерью, не сразу заметила, что пунктуальный всегда Уильям, не сошёл к ужину. Она постучалась в дверь его кабинета, но она оказалась закрытой. Тогда она позвала прислугу. Выломав дверь, они увидели мистера Лоджа, лежащего посреди комнаты. Был вызван доктор, который констатировал, что смерть наступила пару часов назад в результате удара, который наверное произошёл от излишней полноты мистера Лоджа. Миссис Лодж заплакала, для порядка, но в её окаменевшем сердце не нашлось даже жалости для того, кто столько лет был её мужем. Сейчас её больше волновала судьба дочери. Что будет, если их выгонят из Блэкберри Холла? Куда они пойдут? Но нотариус успокоил её, сказав что до её смерти, по завещанию, имение будет принадлежать ей. Что-ж! Теперь у неё остаётся лишь одна цель в жизни – вырастить дочь, достойной себя и научить её не доверять любви, что так настойчиво стучится в двери!

После похорон, миссис Лодж так и не сняла траур. Он очень шёл ей. К тому же ей отчасти нравилось играть в эту игру, которая называлась вечная скорбь по покойному мужу. Это избавляло её от ненужных распросов и предложений. Она строила из себя жену, убитую смертью «дорогого Уильяма». И хотя она являлась сейчас завидной богатой вдовой, выходить замуж второй раз миссис Лодж вовсе не хотелось. Она старалась не появляться на балах и раутах, или приходила лишь только в чёрном, оставив любимую дочь няне и гувернантке. Вскоре про неё забыли, и ни один мужчина не пытался больше к ней свататься. Этого она и добивалась. Её сердце перегорело. От ненависти к Генри больше ничего не осталось. Но его предательства она не могла ни забыть ни простить. Может быть, она забудет его, к концу жизни, когда все страсти улягутся и она забудет, как это – на краткий миг любить и быть любимой. Может быть. А пока… Жизнь покажет…

– Миссис Кирк, вы знаете, что Колин Треверс приехал? – Спросила миссис Уинсли у своей соседки. Обе дамы были слегка полноваты, среднего возраста и имели довольно добродушный характер, который и полагалось иметь таким почтенным матронам. Однако миссис Уинсли предпочитала лиловый цвет в одежде, в отличие от миссис Кирк. Та больше любила тёмно-зелёный. Даже её чепец, аккуратно завязанный под подбородком, был зелёного цвета.

– О, да, приехал, без гроша за душой. – Ответила миссис Кирк, закивав головой, в подтверждение своих слов так усердно, что её чепец опасно заколыхался.

– Его отец умер, ничего ему не оставив, и ему даже пришлось продать имение, чтобы покрыть долги. Говорят, он купил домик в Н. – Полушёпотом поведала эти сведения миссис Уинсли.

Дамы переговаривались, сидя в гостиной у миссис Луизы Лодж. Они были здесь на правах постоянных гостей под особым покровительством хозяйки. Сама же хозяйка, строгая и величественная, в неизменном чёрном платье (траур она не снимала с того времени, как умер её любимый Уильям) восседала в кресле у камина, поставив ноги на скамеечку, и милостиво принимала гостей. Её элегантный чёрный наряд дополняло тяжёлое агатовое ожерелье. Миссис Лодж была хороша даже сейчас, в своём трауре. Но её красота такая мрачная и ледяная, скорее отталкивала, чем привлекала. Она словно сошла с одного из портретов на каминной полке в гостиной.

Гостиную, большую и просторную, с тяжёлой старинной мебелью из красного дерева, портили мрачные тона. Кушетка и кресла были обтянуты пурпурной тканью. Под цвет им подходили и шторы на окнах. Они казались такими тяжёлыми и массивными, что луч света, словно с трудом проникал сквозь это обилие ткани. Но там, куда всё-таки попадал этот луч, он выводил на свет Божий странное сплетение виноградных лоз и львиных голов золотого цвета на старых, тёмных от времени, тканевых обоях. Над камином висел портрет Георга II, а на каминной полке располагались в ряд небольшие, но выполненные вероятно искусным художником, портреты бабушек, прабабушек и дальних родственниц миссис Лодж. На противоположной стене висела картина, изображавшая покойного Уильяма Лоджа в полный рост, в охотничьем костюме. Следом за ним шла череда его дальних и ближних родственников. Это по воле миссис Лодж гостиная после его смерти превратилась в своего рода картинную галерею. А Мэри, дочери миссис Лодж, иной раз приходило на ум и более мрачное сравнение – фамильный склеп.

Мисс Мэри Лодж не любила гостиную с её мрачной, тяжёлой мебелью, сполохи огня из камина на тёмных обоях, картины гордых и холодных родственников. Ей было тут неуютно и даже немного жутко. Казалось, что стены помещения давят, создают зловещую атмосферу, так похожую на какой-то старинный склеп. Но по матушкиной прихоти именно в этом склепе она проводила иногда большую часть своего времени: принимала гостей, читала матушке или разговаривала с ней. Когда миссис Лодж посещали соседи (а это случалось почти каждый день), Мэри занималась или вышиванием, или отделкой какой-нибудь очередной шляпки, мысленно негодуя на свою обязанность присутствовать при этом событии. Лучше бы она отдохнула в своей комнате или почитала очередной роман.

Романы были любовью девушки. Все глупые английские и французские дамские дешёвые романы читались и перечитывались не раз и не два. Мэри украдкой проливала слёзы над ними, свернувшись как кошка, в своём любимом кресле в спальне и обхватив руками колени. Героями её терзаний были короли и принцы, герцоги и герцогини, благородные разбойники и коварные шпионы. После таких романов, Мэри любила мечтать о прекрасном принце, который внезапно ворвётся в её жизнь и увезёт её далеко-далеко. Но, увы! До сих пор ничего такого с ней не случилось.