Вера Золотарёва - Еретик. Книга 3

Поначалу Вивьен подумывал спросить о Рени у стражников, однако не стал этого делать. Вместо того он взял один из факелов с подвеса на стене и стремительно двинулся по темному коридору. Сердце бешено стучало в груди, и его стук, казалось, отражался от стен. Вивьен был уверен, что его волнение сейчас может уловить каждый заключенный, однако некоторые из них – измученные тюремной жизнью – даже не проснулись, когда он приблизился к их клетке с факелом в попытке найти среди них рыжеволосую девушку.

Дверь за дверью, камера за камерой, решетка за решеткой…

Не находя Рени, Вивьен каждый раз вздыхал с облегчением. Ему даже стало казаться, что сама идея обнаружить ее здесь – абсурд. Наверняка она просто отправилась в другой город, иначе и быть не могло.

«Рени с ее удивительно развитым предчувствием просто не могла оказаться здесь, это немыслимо!» – думал Вивьен, вспоминая рассказ Элизы о том, как ее сестра, повинуясь сиюминутному порыву, решила собрать вещи для побега из Кантелё. И все же, даже вера в умение Рени предчувствовать опасность и вовремя от нее сбегать не заставила Вивьена уйти прочь из этого мрачного коридора.

Кто-то из томившихся в темнице людей издавал слабые стоны, и им вторили другие узники, однако звуки, отразившись призрачным гулом от сводов стен, быстро тонули во мраке, как только факел удалялся и снова погружал тюрьму в темноту. В некоторых камерах держали только женщин, однако ни в одной из заключенных невозможно было даже близко признать Рени. Оставалось миновать лишь несколько дверей.

«Еще немного и поиск можно будет продолжать в другом месте. Нужно лишь убедиться, что Рени здесь нет. Господи, пожалуйста, пусть ее здесь не окажется! Пусть она просто отправится в другой город за покупками… пусть она…»

Кто-то тихо ахнул в темноте, заставив Вивьена замереть и едва не выронить факел из вмиг ослабевшей руки.

Голос был женским. Знакомым.

Там, в конце коридора располагалась камера – небольшая, рассчитанная на самое маленькое количество узников. На негнущихся ногах Вивьен медленно, будто оттягивая неизбежное, приблизился к решетчатой двери, держа факел перед собой.

Спутанные, слипшиеся рыжие волосы сверкнули, поймав отблеск дальнего пламени. Тонкие руки – прежде белые, а нынче с въевшейся в них грязью – прильнули к прутьям решетки и ухватились за них. Вивьен замер, выставив факел перед собой, и уловил в его свете блеск потухших зеленых глаз.

– Рени! – выдохнул он и тут же ринулся к одному из пустующих подвесов на стене, чтобы освободить руки от факела. – Боже, почему ты здесь?

Едва руки освободились, он кинулся к клетке, опустился на колени и приник к двери, словно к мощам святого, оказавшись как можно ближе к сидящей на полу девушке. Разум отказывался верить в то, что видели глаза.

– Тс-с-с, – прошептала Рени, когда Вивьен оказался рядом с ней. Для верности она взяла его за руку и внушительно взглянула на него. – Зови меня Элизой.

Рени говорила шепотом, но ее слова показались Вивьену чрезмерно громкими. Он непонимающе округлил глаза, отчего-то ощутив, как от этой просьбы холодок пробегает по его спине.

– Э… Элиза… – с трудом выговорил он. Рени кивнула. – Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала?

Рени на миг замешкалась. Потом печально опустила голову.

– Меня арестовали на улице.

– За что?

– Заметили в обществе еретика. Расспросили о моей вере. Обвинили в колдовстве…

Вивьен покачал головой и заговорил едва слышным шепотом.

– Ты просила называть тебя Элизой. Тебя арестовали, думая, что ты – это…

– Да. Т-с-с, – вновь умоляюще прошептала Рени. – Об этом не должны узнать. Это опасно для нее.

Вивьен понимал ее беспокойство за сестру, однако не сумел не возмутиться такому проявлению заботы.

– А для тебя нет? – нахмурился он.

Рени тяжело вздохнула.

– Со мной уже все ясно.

– Вовсе нет! Не теперь. Я вернулся, я смогу…

– Тебе лучше не быть здесь сейчас, Вивьен, – перебила его Рени. – Уходи, чтобы у тебя не было неприятностей. Прошу тебя, поспеши!

Вивьен нахмурился сильнее прежнего. Было странно слышать от этой девушки подобное предупреждение. Как ни странно, оно действительно заставило его внутренне напрячься, и какая-то часть его души пожелала немедленно послушаться, но Вивьен одернул себя.

– Я тебя здесь так не оставлю, – решительно заявил он, начиная выстраивать в голове план. Рени снисходительно покачала головой. Она выглядела удивительно спокойной, даже смиренной. Вивьен в который раз убедился, что совершенно не умеет читать в душе этой девушки. Что заставляло ее преисполняться такого странного умиротворения? И этой… что это было? – обреченность? Покорность? Личный слом?

– Вивьен, ты не сможешь мне помочь. Уходи, пожалуйста. Тебя не должны здесь видеть.

Он внимательно посмотрел на нее, вновь обратившись к своему опыту общения с арестантами. Как мог, он постарался отринуть мысли о том, что перед ним не чужой человек, а Рени, и на него почти сразу снизошло откровение. Ему уже доводилось видеть такое смирение в глазах арестантов, и вызвано оно бывало чаще всего лишь одним: муками допроса.

– Тебя допрашивали?

Рени опустила взгляд, и Вивьен понял, что ответ – положительный. Ее пытали . Судя по ее изможденному виду и учитывая примерно неделю, проведенную в тюрьме – не так жестоко, как могли, но для той, кого всю жизнь берегли даже от жестоких зрелищ, и этого было более чем достаточно. Это смогло сломить ее, вселить в ее душу безнадегу и отчаяние. Однако был и положительный момент: судя по всему, Рени ослабла не до такой степени, чтобы не суметь идти. А значит, ее получится вывести и не придется нести на руках, что существенно замедлило бы передвижение.

– Так. Ясно, – вздохнул Вивьен. – Ничего не бойся, я вытащу тебя отсюда.

– Вивьен…

– Ни слова больше не говори. Пойдешь со мной, я проведу тебя через стражу, нас пропустят. Со мной – пропустят.

– Вивьен, пожалуйста, пойми…

– Хватит бояться за то, что у меня могут быть неприятности! – строго оборвал он. – Сейчас неприятности у тебя . Я инквизитор, мне стража перечить не станет. А твоего исчезновения даже никто не заметит, за это я готов поручиться.

Он резко вскочил и уже рванул за ключами, однако чьи-то шаги, сопровождаемые всполохами факела, отвлекли его. Он замер, через пару мгновений различив в темноте коридора Кантильена Лорана. Тот был одет в простую сутану францисканца, подпоясанную веревкой. Лицо его заметно осунулось, на нем будто лежала печать усталости, плечи горбились, глаза выглядели запавшими.

– Так и знал, что это ты, – устало произнес епископ.

– Ваше Преосвященство… – оторопело замер Вивьен.