Ребекка Брэндвайн - Роза восторга

Но были разочарованы, когда не произошло ничего из ряда вон выходящего: все знали, что после битвы при Босфорде графиня Хокхарст бросила своего мужа и жила последние два года одна в своем поместье, в доме Грасмер. Что думал граф об уходе, своей жены, было не так-то просто узнать. Но было точно известно, что Воррик отклонил предложение короля Генри оставить ее и не удостоил ни капелькой своего внимания тех леди, которые пытались окрасить его одиночество.

Через мгновение Изабелла отвернулась и пошла дальше. Затмение прошло. Все с любопытством смотрели на нее, но по выражению их лиц Изабелла поняла, что на ее лице не отразились те чувства, которые всколыхнулись в ней.

Спасибо за это Богу! Ей не хотелось, чтобы кто-то догадывался, как на нее подействовало присутствие Воррика. Она не видела его почти год, после того, как он приезжал в Грасмер и просил ее вернуться к нему. Тогда, несмотря на то, что сердцем Изабелла страстно хотела ответить на его мольбу, она заставила себя остаться твердой и непреклонной. И еще раз отказала принять его в своем доме. Потом, увидев, как он уезжает, она вбежала в свою комнату с балкона и горько заплакала, пока не пришла Джоселин, которая, набравшись дерзости, назвала Изабеллу дурочкой. Воррик был ужасно расстроен.

«Ах, Джоселин, как ты права была!» – так думала Изабелла, шагая вслед за своим надзирателем по извилистым коридорам Тауэра. – Я все еще люблю его, а он любит меня. Я прочитала это в его глазах. Ах, почему, почему я тогда не вернулась в Хокхарст? Тогда, когда Воррик просил меня об этом? Гил просил меня простить моего мужа. Это была последняя просьба моего брата. Однако, я ее не исполнила… не могла… не могу… Ах, Гил, может быть, я не права? Не права?»

Но ответа не было. Брат был мертв, а Изабелла была одна в Кровавой башне.

Воррик пришел, как и ожидала Изабелла, но в отличие от Грасмера, здесь, в Кровавой башне, она не могла отказать ему в посещении. Он был одним из фаворитов короля и делал все, что захочет. Хотя Изабелла пыталась запретить ему войти в камеру, сообщив своим охранникам, чтобы Воррика не впускали, но граф отдал другой приказ и вошел.

– Чего вы хотите, милорд? – удалось ей холодно спросить, поворачиваясь к нему спиной.

– Ты знаешь, чего я хочу, Изабелла, – грубо сказал Воррик. – Я уже довольно страдал. Прошло уже почти два года с тех пор, как ты оставила меня, и я хочу, чтобы ты вернулась домой.

Она рассмеялась, как будто ей было все равно. Но, к своему ужасу, она обнаружила, что в этот момент на ее глаза навернулись слезы и поспешно смахнула их, чтобы Воррик не заметил.

– Даже если бы я и хотела это сделать, милорд, – а я не хочу – я бы не смогла. Ведь я – заключенная, или вы забыли?

– Нет, но это легко исправить. Я ведь в любое время могу вас освободить отсюда. В конце концов, ваше участие в заговоре посадить Ламберта и Симнеля на трои, было незначительным, и едва заслуживает внимания.

Изабелла в своем недавнем смущении неожиданно все поняла и сердито повернулась.

– Боже праведный, – выдохнула она, – какой я была дурой! Это вы! Я думала, что меня, действительно, взяли за измену, а вы хотели, чтобы я оказалась здесь. Здесь, откуда я не смогла бы вас вышвырнуть. Будь прокляты вы и Гарри Тюдор! Вы дали мне понять, что я умру…

– Как я умирал эти последние два года, Белла, – хмуро напомнил ей Воррик. Потом, смягчившись, сказал. – Любимая, я знаю, что это позорная уловка, но я не мог придумать никакого другого способа, чтобы увидеть тебя снова. Я люблю тебя и не верю, что ты навсегда закрыла свое сердце, как тебе этого хотелось бы.

– Вы ошибаетесь, милорд, – заявила Изабелла, хотя знала, что он прав. – И даже, если бы вы не ошибались, я ненавижу вас за то, что вы сделали сейчас.

– Да, Изабелла? Правда, милая? – нежно спросил Воррик, приближаясь к ней.

При этом знакомом ласковом обращении из ее глаз брызнули слезы. Сколько раз она слышала, как он шептал это раньше – в пылу страсти в мягком лунном свете, иногда днем, без особых на то причин? «Моя любимая, моя любимая», но все же она попятилась от него. Комната была маленькой и ей невозможно было убежать. Вскоре Изабелла оказалась прижатой к стене, и Воррик оперся на руки по обе стороны от нее, чтобы она не смогла вырваться.

– Да, любимая? – снова спросил Воррик.

– Да, – прошептала она, но ее глаза говорили совсем обратное, и Воррик рассмеялся.

– Я так не думаю, – ответил он ей и склонил голову, как будто собрался поцеловать ее.

– Нет! – вскрикнула она. – И не трогай меня!

К ее удивлению, он пожал плечами и отвернулся, хотя она не знала, чего это ему стоило. Ее близость, сладкий запах духов, исходящий от нее, распалили его.

– Хорошо, Белла, но я предупреждаю тебя: мое терпение на исходе, я уже достаточно долго ждал, пока пройдет твоя печаль, пока ты, наконец, поймешь, что я не причинял вреда твоему брату, и вернешься ко мне. Обещаю, что ты не уйдешь отсюда, пока не станешь снова моей. Я снова приду сюда завтра и послезавтра…

Так будет продолжаться бесконечно, если ты по-прежнему будешь мне отказывать, – он решительно сжал зубы, увидев упрямое выражение ее лица. – Я возьму тебя силой и никто не сможет мне здесь помешать.

Изабелла высокомерно вскинула голову, чтобы он не смог догадаться о ее страхе.

– Это изнасилование, милорд, – тихо сказала она.

– Может быть, – согласился Воррик, – но именно это я сказал тебе в нашу первую брачную ночь: хочешь ты или нет, но я все равно тебя возьму.

И он это сделал, хотя Изабелла сопротивлялась ему в ту ночь. Но через несколько месяцев, когда его терпение, наконец, иссякло, он, как и предупреждал ее, пришел и силой взял то, что ему по праву принадлежало.

Изабелла не могла сопротивляться, она никогда с ним этого не умела. Ее хрупкое сопротивляющееся тело было подобно иве, которая склонялась при сильном ветре. Она знала, что должна склониться, иначе он ее сломает. Одного взгляда на его страдающее лицо было достаточно, чтобы это понять. Муж хотел ее – любой ценой – и отбросил свою гордость, чтобы получить возлюбленную.

Однако, Изабелла сопротивлялась, заставляя себя думать о Гиле и о том, как он умер, что брат пострадал от рук Воррика, тех самых рук, которые держали ее руки за спиной, медленно ползли по телу, нетерпеливо выдергивая шнуровку платья и мягкий материал нижнего белья.

– Нет, – прошептала Изабелла, – нет.

Но даже в ее собственных ушах эти слова прозвучали, как слабый стон удовольствия, полученного от ласк мужа. Она тут же поняла, что пропала.

Время остановилось. Воррик смотрел на нее, замечая все мельчайшие детали: спутанную копну её серебристых волос, бездонный омут серо-зеленых глаз, темные тени-полумесяцы от её длинных ресниц на розовых щеках, когда она закрыла глаза, пытаясь уйти от его проницательного взгляда, тонкий прямой нос, ноздри, слегка раздувающиеся от гнева и пробуждающейся страсти, трепетные губы, пульсирующая ямочка на шее…