Наталья Зимняя - Сюрприз

– А вы могли бы держать своих собак на привязи! – с вызовом, который в принципе потонул в ее хриплом дрожащем голосе, сказала девочка.

– Смотри-ка, жива! Еще и огрызается. Да если бы не наши собаки, лежала бы ты сейчас вот вместо этих шкурок, – говорящий ткнул пальцем в сторону и Николь, машинально проследив за его движением, в ужасе содрогнулась.

– Ладно, вставай, пойдем, нужно решить, что с тобой делать, – первый обращавшийся осторожно стал поднимать ее с земли. – Знаешь, не особо хочется тащиться сейчас из-за тебя в деревню.

– Мне не надо в деревню. – собралась все рассказать о себе девочка, но, попытавшись встать, громко охнула. Правую ногу пронзила острая боль, и если бы парень не подхватил ее, девочка рухнула бы обратно на землю.

– Что здесь, черт возьми, происходит, Мартинс? – раздавшийся голос был хриплым и резким, и принадлежал стоявшему неподалеку высокому человеку, который в свете огней показался Николь просто великаном.

– Ваша светлость, шакалы подрались с нашей сворой, пришлось стрелять, чтобы разнять их, – Мартинс пошел навстречу хозяину.

– Это я уже понял. Визг и лай стоял такой, что весь дом стоял на ушах еще до ваших выстрелов. А сейчас здесь, что происходит? – он указал на Николь.

– Девчушка из деревни оказалась не в том месте, не в то время. Звери чуть было не разодрали ее, если бы…

– Пусть убирается домой, – мужчина, подняв руку, сдавил ладонью лоб, будто у него сильно болела голова.

– Но ваша светлость, сейчас ночь, – попытался встать на ее защиту, поддерживающий ее парень, И у нее, кажется, сломана нога.

– Правда, ночь, Рем? А я как-то не заметил, когда меня разбудили! – сарказм в голосе хозяина был настолько злобным, что девочка не выдержала.

– Простите, я как-то даже не подумала, что эти двое не позволив псам разодрать меня, тем самым разбудят вашу светлость, – голос ее все еще дрожал, но это уже не мешало ее раздражению.

Мужчина, уже шедший к воротам, остановился, и как-то неуверенно развернувшись, пошатываясь, подошел к ним. Опустив ей к лицу фонарь, он наклонился. Ноздри Николь обжег резкий запах спиртного.

– Где-то я тебя уже видел, – мужчина поднял фонарь, и Николь изумленно распахнула глаза. Перед ней, еле стоя на ногах, растрепанный и взлохмаченный, предстал свидетель ее сегодняшнего позора.

– А, юная певица? – несмотря на пьяный угар, в котором Грег все еще находился, даже спустя несколько часов беспокойного сна, он почти сразу узнал девочку, скорее даже не саму ее, а непокорный вызов, горящий сейчас на измазанном личике. – Судя по всему, дальнейший диалог с мамашей не удался? – Грег криво усмехнулся, испустив на Николь очередную порцию паров виски. – Ладно, придется предоставить тебе временное убежище. Мартинс, привези врача, – Грег даже не потрудившись помочь девочке встать, пошатываясь, пошел прочь. Впрочем, Мартинс, тоже не обратил на нее внимания, а неохотно побрел исполнять приказ Хокстоуна.

– Ой, как ты измазалась! – воскликнул Рем, и, присев возле нее, попытался ладонью стереть грязь с ее щек, но тщетно. Теперь Николь увидела, что Рем молодой юноша, всего на пару лет старше нее. – Это надо смывать, – разочарованно протянул он, и, по-хозяйски быстро, подхватив ее на руки, пошел к дому. – А ты откуда знаешь маркиза?

– Маркиза? – Николь, не понимая, переспросила, но догадавшись, опустила голову. Значит, она, все-таки, спела для маркиза… Правда не совсем то, что репетировала. Николь тяжело вздохнула. Ей не очень-то хотелось рассказывать первому попавшемуся человеку, да еще и почти мальчишке о своем сегодняшнем «дебюте», – мистера Хокстоуна знает одна наша знакомая, – девочка решила, что такого объяснения вполне достаточно.

– А… – многозначительно протянул в ответ Рем.

Так как хозяин не оставил прямых распоряжений насчет девочки, Рем, немного подумав, все-таки доставил ее в хозяйский дом. Минуя сонного и ничего не понимающего дворецкого, которого тоже выдернул из теплой постели шум произошедшего, он посадил ее на небольшой диванчик в холле.

– Мистер Паркинс, – повернулся он к усиленно пытавшемуся проснуться, давно уже немолодому дворецкому, его светлость велел Мартинсу привезти врача, а пока пусть она посидит здесь.

– Его светлость, маркиз Лимерик, не оставлял насчет молодой леди никаких распоряжений! – Паркинс, тут же вспомнивший обо всей своей собственной значимости, покосился на незваную гостью. Вид у нее был настолько несчастный, что решимость его тут же выставить ее вон, до получения распоряжений от маркиза лично, или от старого герцога, пошатнулась. – Но я думаю, что она может остаться здесь, пока я уточню это.

– Не стоит беспокоить господ, Паркинс, – окликнувшая дворецкого с лестницы женщина, быстро осмотрев Николь, остановила взгляд на ее неестественно вытянутой ноге, – Юноша не мог придумать то, что только что сказал, и, если маркиз Лимерик не уточнил, что девочка может до прихода доктора находиться здесь, то это просто досадное упущение.

С этими словами она спустилась вниз и уже более внимательно пригляделась к ноге девочки. За тем, что произошло за оградой имения, Ханна наблюдала из окна. И то, что Грегори проявил не просто досадное упущение, было для нее ясно как божий день. На протяжении всего вечера она слышала, как слуга периодически менял бутылки по приказу ее воспитанника. Грегори методично напивался, и это было для нее неожиданным и очень неприятным открытием. Никогда ранее, даже спрятанный в своем непробиваемом саркофаге, он не позволил бы себе опуститься до нарушения правил элементарной вежливости.

– Отнеси девочку ко мне в комнату, Рем, и можешь быть свободен, – Ханна проследила, с каким рвением юноша кинулся исполнять распоряжение, и только покачала головой. Под слоем пыли, в рваном платье, неопытный юноша не смог еще пока разглядеть, что девочка совсем ему не ровня. Только многолетний опыт гувернантки способен был сразу определить аристократку. Даже в лохмотьях, с разводами грязи на личике, каждое ее движение выдавало в ней непререкаемое воспитание.

Час спустя, Николь восседала на небольшой кровати миссис Лето, с которой успела познакомиться, пока служанки готовили воду и помогали ей привести себя в порядок. Такое чрезмерное внимание было тягостно Николь. У нее никогда не было личной горничной, все, что она не могла сделать сама, делала горничная матери. И, если бы не причинявшая сильную боль нога, она наверняка попросила бы оставить ее одну. Но теперь, раскрасневшаяся от смущения, она усиленно отводила глаза от сухонького мужчины-доктора, который внимательно осматривал и ощупывал ее ногу от ступни до бедра.

– Ну, что скажете, мистер Уолтер? – стоявшая рядом Ханна, видя, что девочка от смущения готова выпрыгнуть из кровати и сбежать, решила поторопить доктора.