Анна Павловская - Конец эпохи. Да здравствует император!

Среди её окружения появилась и Катарина, красивая статная служанка. Маргарет смутно помнила её лицо из ранней юности, когда она вернулась домой после неудачного царствования во Франции. Катарина была молчалива и незаметна, в её обязанности входило наблюдение за порядком в спальне вдовствующей принцессы. Но Маргарет постоянно ощущала какое-то особое внимание со стороны этой уже не молодой, но всё ещё красивой, женщины. Как будто та что-то хотела и не решалась ей сказать.

Место было чудесное, прекрасный дворец, отстроенный её предками, огромный парк, по которому бродили олени. Она много охотилась, разбирала библиотеку, читала, все больше писала сама, особенно стихи, хотя и показывала их лишь избранным. Вела теперь постоянную переписку со своим отцом Максимилианом, с которым сближалась всё больше. Он откровенно был счастлив родной душе, с её братом отношения у него явно не ладились. Её частенько вызывали ко двору – то к бабушке Маргарите, то к брату Филиппу. Скучала она только по малышу Карлу, которого видела редко, да и то на чужих руках.

Жизнь шла своим чередом, события сменяли друг друга. Наследнику Бургундии Карлу, только появившемуся на свет, подыскали невесту, малышку Клод, дочь Людовика XII и Анны Бретонской. Конечно, это был выбор его отца Филиппа, мечтавшего породниться с французской короной.

Маргарет с удовольствием изучала жизнь своих родных мест. Она знала, что и в этот раз её пребывание тут не затянется, и спешила узнать как можно больше. Она совершенствовала свой фламандский, он давался ей легко. Ей нравилось путешествовать, узнавать новые города. Её везде встречали как законную наследницу герцогов Бургундских, а значит, с почетом, уважением и симпатией. Юная вдова, вернувшаяся из далекой Испании, имела теперь ещё и романтический ореол. А её легкий и любезный характер завоевал ей много друзей в здешних местах. Она понимала, что одной из главных ошибок её брата Филиппа было именно игнорирование нижних земель и их жителей, с их радостями и горестями. Его принимали безоговорочно: он был внуком Карла Смелого, сыном Марии, он здесь родился и вырос. К тому же он был спасением от Габсбургов, в этих местах еще хорошо помнили, как его отец пытался захватить власть после смерти жены. Но Филиппа не слишком любили: он был занят своими собственными делами и проблемами и больше интересовался международными отношениями, чем внутренними – союзом с Францией, которая слишком долго была врагом герцогства Бургундского, и испанскими распрями.

Маргарет продолжала копаться в прошлом. Хотя теперь ей многое стало яснее, но она по-прежнему пыталась понять, кем была её мать Мария и какой она была. Что послужило причиной ряда загадочных смертей, произошедших здесь теперь уже в прошлом столетии? И где сокровища её предков? Они не могли исчезнуть бесследно.

В Брюсселе она подолгу разговаривала с Оливье де Ла Маршем. Теперь уже старик, ему стукнуло 75, он проживал в своем доме, неподалёку от собора Святого Креста, деятельными прихожанами которого он и его супруга теперь являлись. В Соборе хранились частицы Креста, на котором был распят Христос. Повстречалась Маргарет и с роковой Изабо Машфуэн, сухонькой, немного суетливой старушкой. И вновь девушка подумала о странности судеб: эти два столь разных человека, старый воин-придворный и безжалостная кокетка, так много пережившие за свою жизнь, доживали век душа в душу, тихо и мирно, посвящая время молитве и чтению. У них в доме угощали лучшими фламандскими вафлями, которые Маргарет когда-либо пробовала, с жирными сладкими сливками. Изабо страшно этим гордилась.

Де Ла Марш, несмотря на глубокие морщины, изрывшие его лицо, выцветшие светлые глаза и короткие седые волосы, сохранил величественный и благородный облик. Он много рассказывал Маргарет о прошлом, он ведь был летописцем герцогов Бургундских, кое-что она знала, но все равно с интересом слушала. Открывалось и много нового.

Однажды они сидели в его доме, на столе стояли дымящиеся вафли и наполняли комнату сладким теплым запахом. Разговор зашел о том трагическом времени, которое перевернуло всю жизнь Бургундского герцогства и лично де Ла Марша.

– В те роковые для нас всех дни я неотлучно находился при герцоге Карле. О, это был великий человек, и сейчас, кажется, начинают, наконец, это понимать. Ваше высочество (Маргарет все еще величали её старым титулом), умоляю вас, не вменяйте в вину вашему деду Карлу, его порокам и недостаткам, как это делают его враги, то великое несчастье, что случилось с ним в конце жизни, ибо воля Господа нам не известна. Конечно, он совершал ошибки, он был очень горяч, слишком категоричен, но он служил Бургундии и отдал себя ей без остатка.

Я был взят в плен под Нанси и провел мучительные месяцы в темнице. Через три дня после нашего поражения мне пришлось пережить самое страшное горе в моей жизни: меня привели для опознания тела моего господина. Вернее, того, что от него осталось. Я никогда никому не рассказываю об этом, хотя я старался записывать для потомства все события нашего великого, несмотря ни на что, времени. Но это – слишком тяжело.

Старик горестно замолчал. Прошло почти четверть века, а горечь утраты была всё ещё жива.

– Самой тяжкой для меня в неволе была мысль о гибели герцога и всего нашего мира. Но была жива Мария, наследница Бургундии, и, оказавшись на свободе, я поспешил к её двору. С тех пор я служил всем, чем мог, ей, а потом её потомкам. Сейчас я немощен и стар, но могу вас уверить в моей бесконечной преданности. Времена после гибели Карла наступили очень трудные. Фламандские города словно взбесились! Эти люди всегда думали только о своем кошельке. Герцоги Бургундские дали им всё, включая процветание ремесел и торговли, охрану их границ, безопасную безбедную жизнь. Через них, их роскошный двор, к здешним местам пришла слава великих мастеров, и заказы посыпались со всей Европы. Все эти ткачи, портные, золотошвейки, кружевницы, изготовители гобеленов, ювелиры, все они прославились через своих господ и покровителей, герцогов Бургундских. А живописцы? Строители? Художники и писцы, создавшие великолепные манускрипты. Книгопечатники? Где бы они были без постоянной помощи и поддержки? И эти люди, уже не раз обжигавшиеся, всё равно упорно продолжали бунтовать при первом удобном случае.

И внешний мир ополчился против нас. Вы хорошо знаете, как это паук Людовик XI оплёл своими сетями всю Европу. Как он всеми силами старался захватить как можно больше наших земель и посеять смуту в тех, которые были для него доступны. И все это под лживой маской заботы о «своей милой крестнице». Для всех нас, выросших на рыцарских идеалах чести и доблести, он был отвратителен. Честный бой – такую войну мы понимали, а подкуп, обман, лавирование между разными сторонами, распускание слухов, всё это была нам непонятно. Впрочем, – старик вздохнул, – похоже, сейчас это стало нормой в политике. Людовик был впереди своего времени, а наши идеалы уходили в прошлое. Только мы этого не знали и не понимали.