Аннабел Брайант - Тайна виконта

Она видела Диринга, каким он был рано утром: волосы влажные, подбородок чисто выбрит, безупречно одет, в бриджи и жилет, и каким он был днем – работал с корреспонденцией, спорил с Факсманом, внимательно изучал развернутую на столе карту. А у Диринга вечером на лице уже появлялась темная щетина, а в уголках глаз – морщинки. Шарлотте хотелось ощутить, как колется его щетина во время поцелуя, узнать, что его волнует. Она представляла, как касается кончиками пальцев его щек, разглаживает морщинки в уголках глаз, но дальше воображения дело не шло. Ее жизнь стала книжкой с картинками, а не историей любви. Как она хотела все изменить! Как хорошо было бы жить в окружении любви и смеха, радости и интересных событий.

От грустных мыслей ее отвлекло громкое мяуканье. Ей очень хотелось получить ответ на один вопрос: что бы сделала Амелия? Ее подруга наверняка не стала бы запираться в спальне и жить в ожидании безрадостного будущего. Нет, Амелия придумала бы план.

На следующий день Диринг подошел к двери, соединявшей две спальни, его и Шарлотты. Жена занималась музыкой внизу. Сам он в это время должен был просматривать контракты и отвечать на письма вместе с Факсманом, но оказалось, что он не может сосредоточиться и все время думает лишь об одном: он должен пробраться в комнату жены и попытаться понять ее вкусы. До сего дня их брак можно было считать полной катастрофой. Если между ними так и не будет физической близости, любой пастор или судья аннулирует их брак, и Шарлотта снова станет свободной.

Мысль о том, что Шарлотта может стать женой другого мужчины, доставляла нестерпимые мучения. Диринг еще сильнее разозлился на себя за то, что не сумел наладить отношения между ними. Почему он позволил все так запутать? И еще он все время помнил: если Шарлотта узнает правду, она его возненавидит. А когда-нибудь она непременно все узнает, хотя он предпринял воистину героические усилия, чтобы надежно скрыть прошлое.

Тем не менее в проницательных вопросах и логических оценках Линдси что-то было. Почему бы не попытаться насладиться тем, что находится в пределах досягаемости? Возможно, когда страшный день все-таки настанет и Шарлотта откажется с ним разговаривать, он сможет вспоминать, как им было хорошо вместе.

Проклятье, она и сейчас с ним почти не разговаривает.

А что, если его ожидает еще более странная судьба? Что, если его прелестная жена простит его расчетливый обман? Такая возможность, определенно, существует, хотя и мизерная. Вдруг он как-то сумеет убедить ее, что достоин доверия? Диринг боялся даже подумать о том, что между ними может возникнуть более глубокое чувство. В общем, как говорится, куда ни кинь, всюду клин. Любой путь только множил вопросы без ответов и, как следствие, раздражение и недовольство собой.

Неважно. Настало время перемен.

Удостоверившись, что горничная его жены ушла в кухню, Диринг открыл дверь в спальню Шарлотты. Остановившись в дверном проеме, он глубоко вздохнул и вошел, стараясь не наступать на толстый светлый ковер, чтобы не оставлять следов. Это было личное пространство Шарлотты, и он его ни разу не видел. Он никогда не ощущал в воздухе слабый аромат ее духов, не притрагивался к ее вещам. Он понятия не имел, какие цветы она любит и как сложены вещи в ее гардеробе.

Линдси во всем прав. Первые месяцы его семейной жизни оказались мрачными и унылыми. Так дальше жить нельзя. Скоро все изменится.

Прежде всего он обратил внимание на порядок в комнате. Казалось, здесь у каждой вещи было свое место. Подушки лежали ровно, на покрывале ни складки. Ничего нигде не валялось. Комната словно была отражением натуры своей хозяйки. Одежда и прическа Шарлотты всегда отличались завидной аккуратностью. Поэтому он и вызвался помочь ей справиться с перчаткой. Его немного встревожило недовольное выражение ее лица и чуть растрепавшиеся волосы.

Диринг подошел к туалетному столику, принюхался и сразу ощутил легкий аромат гардении и других цветов. Он почувствовал возбуждение. Его жена была совершенна во всем. Безупречная внешность, несомненный музыкальный талант, изысканные ароматы. Духи были и на ее волосах. По крайней мере, Диринг так предполагал. Несколько раз он все же подходил к ней достаточно близко, чтобы услышать приятный аромат. Хотя он предпочел бы ощутить этот аромат на ее коже, смешанный с мускусом телесного желания. Возбуждение стало сильнее.

Наставления Линдси упали на благодатную почву. Отныне Диринга не требовалось подталкивать. Он провел подушечкой пальца по покрывалу, заглянул в гардероб, внимательно осмотрел вещи на прикроватном столике. Шарлотта любила поэзию, предпочитала розовый, салатовый и белый цвета. Ее туалетные принадлежности были просты: душистое мыло, лимонное саше и маленький флакончик духов, таких легких, что они казались эфемерными, словно ее улыбка и блеск глаз. Он также заметил, что ее серебряное зеркальце имеет маленькую щербинку в нижнем левом углу, а заколки для волос, хотя и аккуратно сложенные, но все разные.

Женщины любят подарки, припомнил он. Маленькие знаки внимания и большие дары. Фортепиано, например.

Не желая затягивать свой визит – его же могли заметить и неправильно понять, – виконт направился к двери в свою спальню и в последний момент краем глаза заметил движение. Кто-то осторожно выглядывал из-под покрывала.

Котенок? У Шарлотты есть котенок? Но ведь она спрашивала его разрешения, и он решительно отмел эту нелепую идею без объяснения причин! Откровенно говоря, он был настолько занят своими проблемами, что даже не задумался, почему отказал ей. Удивление было настолько сильным, что он даже растерялся. А потом рассмеялся. Что ж, возможно, его жена не такая тихая и покорная особа, как он считал. Она пренебрегла его запретом, и по непонятной причине это осознание восхитило его сверх всякой меры. И он еще яснее увидел абсурдность ситуации, нелепость стен, которые он сам воздвиг между ними.

Наклонившись, он поднял котенка и уставился на пушистую мордочку и маленькими бусинками глаз.

– Привет малыш. Вот, значит, ты какой. – Котенок громко замяукал, что могло выражать ответное приветствие, голод или недовольство. – Интересно, как Шарлотта тебя назвала? – Он почесал котенка за ушами. Это малышу понравилось. По крайней мере, Диринг так думал, пока котенок не стал выворачиваться из его рук, попутно вонзив два острых, словно иголки, коготка в подушечку его большого пальца. Виконт инстинктивно отбросил маленького хищника на матрас, а сам полез в карман в поисках носового платка. Совершенно незачем оставлять следы своего вторжения в виде капель крови на светлом ковре, тем более у двери, ведущей в его спальню.