Татьяна Милях - Пылающая гора

Маркиз де Круа между тем взялся вспоминать о сражениях, в которых ему приходилось участвовать. Мужчины обожают рассказывать о своих боевых подвигах. Супруга эти истории слышала неоднократно и уже сама могла бы слово в слово пересказать их, а потому, наблюдая за тем, как её Генрих «распушил перья», про себя только снисходительно усмехалась. А отец, получив в лице подруг благодарных слушателей, распылялся всё больше, и его довольный вид радовал Марию. Девушки слушали маркиза, буквально открыв рот. Они заинтересовано задавали вопросы и удивлённо ахали, чем ещё больше вдохновляли пожилого мужчину хвастаться отвагой. Время за разговором пролетело незаметно, наступила ночь, и пришла пора расходиться и готовится ко сну. Завтра всех ожидал длинный день: бал мог закончиться далеко за полночь, и хозяевам требовалось хорошенько отдохнуть перед встречей гостей. Поблагодарив за замечательный вечер, девушки направились по своим комнатам, а маркиза, предполагая, что муж после долгого разговора захочет промочить горло, налила в бокалы вино. Мария проводила дочь и гостью тёплым взглядом и устроилась на стуле возле мужа:

– Очень славная девушка, – сказала она задумчиво.

Генрих догадался, что жена говорит о Шарлотте.

– Да, – согласился он, – у нашей дочери достойная подруга.

– Мне в какой-то момент стало жаль, что она уже помолвлена, – чуть улыбнувшись, проговорила мать. – Если бы Шарлотта оставалась свободной, можно было попробовать обратить внимание Анри на неё.

– Возможно… – потягивая вино, согласился отец. – Я думаю теперь, загнанный в угол, наш сын согласится на всё. В том числе и принять нашу помощь в выборе невесты, – усмехнулся Генрих. – Но о чём говорить? – вздохнул он. – Барон де Маси лишил нас такой возможности.

– Знаешь, Генрих, вообще-то я удивлена тем, что Анна д’Амбуаз согласилась на помолвку своей внучки с сыном барона. Она всегда так щепетильно относилась к родословной! Уж если она нас за глаза называет выскочками, то что уж говорить о бароне? Тем более титул барона совсем не подходит для представительницы такого славного рода.

– Думаю, герцогиня пошла на это потому, что не видит другого выхода, – задумавшись, ответил маркиз. – На руку девушки не так много претендентов. Кроме громкой фамилии у неё, можно сказать, ничего нет. Таким приданым, как у Шарлотты, можно прельстить разве что простолюдина, – саркастически скривился он. – А герцогиня очень стара, поэтому и торопится пристроить внучку, – Генрих отпил вина и продолжил. – Если бы Анри не был так упрям и в прошлый раз согласился на моё предложение, можно было бы попытаться убедить герцогиню с нами породниться. Наша семья достаточно богата, чтобы не обращать внимания на размер приданого её внучки, – отец помолчал и сделал ещё глоток вина. – Когда Шарлотта вернулась из монастыря, мне приходила в голову такая идея, – признался он и Мария удивлённо посмотрела на мужа. Заметив её взгляд, Генрих усмехнулся: – Да, дорогая, и дело не в прелестях Шарлотты, которые, как я успел убедиться, бесспорны, что служит, конечно, дополнительным бонусом к браку, но тогда это был только холодный расчёт, – признался маркиз и пояснил: – Как ты знаешь, у нас во Франции титул не передаётся по женской линии, поэтому на приданое девушки обращают внимание гораздо больше, чем на титул её отца. Но Шарлотта единственная наследница знатного герцогского рода. По мужской линии никого не осталось, а посему на неё распространяется исключение из этого правила. Правда своему мужу она не сможет передать титул, но её сын уже станет герцогом со всеми вытекающими его статусу правами. И этот брак открывал бы новые возможности для Анри и тем более для его детей.

Мария была исключительно поражена расчётливостью супруга. Она, конечно, находилась не в том возрасте, чтобы верить в то, что браки заключаются на небесах, но такая многоходовая комбинация, позволяющая внукам де Круа стать герцогами, в её голову не приходила никогда. Заметив по глазам жены, насколько она восхищена его умом, Генрих самодовольно ухмыльнулся, а женщина предположила:

– Похоже, барон де Маси намерен воспользоваться этой возможностью, – догадалась она. – А я ещё удивилась, почему он посватался к д’Амбуаз? Уж ему-то хорошее приданое не помешало. А оказывается он таким образом планирует попасть во дворец!

– Думаю, это именно так, – согласился Генрих.

Старик допил вино, встал с кресла – благо колени его сегодня сильно не беспокоили – поставил бокал на стол и продолжил:

– Но, даже если бы всё сложилось по-другому, не думаю, что герцогиня отдала бы свою внучку за нашего сына, – задумчиво произнёс он.

– Но за барона-то она согласилась её выдать, – несколько обижаясь за сына, воскликнула мать. – А у нас и род древнее, и титул значительнее, а капитала почти, как у короля, если не больше.

– Да… Но только Шарль де Маси не имеет такой дурной репутации, как наш сын, – довольно резко возразил отец. – Я встречался с герцогиней при дворе. И наши хоть и не очень продолжительные разговоры убедили меня: она не за какие деньги не продаст свою внучку. Она относится к той малочисленной категории дворян, которая не считает счастьем для своих детей только хорошо обеспеченное будущее. Она мечтает получить зятя, который будет любить и ценить её сокровище, а не унижать своим наплевательским отношением и бесконечными изменами.

Мария была вынуждена согласиться с доводами мужа, она тоже не хотела бы для своей дочери подобного «счастья». И решив, что не стоит продолжать разговор о том, чего уже ни при каких обстоятельствах произойти не может, супруги отправились отдыхать.

Утро через окно ворвалось в комнату графа де Круа весёлым щебетом птиц. Анри проснулся рано, но чувствовал себя бодрым и выспавшимся. Мужчина вышел на балкон, потянулся и, улыбнувшись, взглянул на солнце, которое, не успев подняться высоко над горизонтом, слепило глаза. Справа от замка расположилась конюшня, и Анри некоторое время наблюдал, как суетятся слуги, освобождая место для размещения экипажей ожидаемых гостей. Вспомнив о предстоящем бале, граф нахмурился, а его настроение несколько испортилось. Но он успел смириться со своей неизбежной участью и решил получать удовольствия от жизни, несмотря ни на что. Умывшись, мужчина оделся и, размышляя, как скоротать время до завтрака, вышел из комнаты. Зная, насколько серьёзно отец относится к семейным трапезам, снова перекусить на кухне сын не посмел. Он боялся разозлить маркиза, тем более накануне Анри уже пропустил ужин, да и есть ему пока не хотелось. А потому граф отправился в конюшню и, оседлав своего коня, решил прогуляться.