Lyana Seamens - Никто, кроме неё

Едва взгляд коснулся инициалов, выведенных каллиграфическим почерком, как в сердце кольнуло. Элен не пришлось даже мгновения гадать, от кого были эти роскошные цветы. Отложив карточку, девушка взяла протянутую слугой коробку. Развязав красивую ленту, она достала футляр, обтянутый черным бархатом. Всё больше недоумевая, Элен щёлкнула замочком, и её взору предстало великолепное ожерелье. Драгоценные камни в изысканном украшении как будто только и ждали, чтобы поймать на свои острые грани лучики света, заискрились, притягивая взгляд. Изумруды, которые так шли к её глазам… Неужели Эдвард разглядел их цвет через плотную вуаль? Или просто прислал украшение с одними из самых лучших камней, как будто просто хотел показать, что готов дорого платить за её благосклонность? Элен смотрела на ожерелье, не решаясь дотронуться до него. Даже в лучшие времена семьи Роуз, они не могли позволить себе такую роскошь. Элен, как и все женщины, любила украшения, но не испытывала перед ними того священного трепета, который овладевал многими девушками при виде драгоценностей. Но в любом случае, она не примет такого дорогого подарка, который преподносят только женам или любовницам. Иначе Кинберг решит, что преград для него больше нет, и он имеет право требовать от неё благодарностей за свою щедрость. Элен решительно захлопнула крышку футляра.

– Посыльный уже ушёл?

– Нет, мисс Роуз, я сказал ему подождать, вдруг вы захотите что-то передать отправителю.

– Оливье, ты как всегда предусмотрителен. Отдай ему коробку, пусть вернет её тому, кто её послал.

Элен положила футляр в коробку и передала в руки слуги.

– От вас что-нибудь передать?

Молодая женщина подумала мгновение и сказала несколько слов.

– Сию минуту, – улыбнулся Оливье и вышел из кабинета.

А Элен, сложа руки на груди, подошла к окну, в задумчивости глядя на улицу. Значит, вот так. Граф задумал обольстить её и решил начать с самого тривиального – просто купить дорогим украшением. Интересно, он со всеми женщинами так поступает или выделил её в особый статус? А может у него этих ожерелий с десяток футляров? И каждой новой фаворитке он дарит украшение – одной с изумрудами, другой с сапфирами, третей с топазами… каждой под её цвет глаз. А Маргарет он тоже одаривал драгоценностями? Элен снова почувствовала отвращение, как тогда в доме миссис Бланш, когда граф притворно краснел, бросая на неё манящие взгляды. Как? Как она к одному и тому же человеку может испытывать столь разные чувства: то презрение и отвращение, то симпатию и притяжение? Этот мужчина сводит её с ума!

Возвратился слуга.

– Мисс Роуз, я вернул посыльному подарок, как вы просили.

– Спасибо, Оливье.

Слуга немного помялся, но всё же решил спросить.

– Мисс Роуз, позвольте узнать, кто прислал вам такую дорогую вещь?

Элен вздохнула.

– Эдвард Кинберг, Оливье.

– Граф? – удивился слуга. – Но почему?

– Не знаю. Похоже он пытается установить со мной дружеские отношения.

– Простите, мисс Роуз, но друзьям такие подарки не дарят.

Элен улыбнулась, старый Оливье всё понимал.

– Поэтому я и вернула его.

– Вы всегда были благоразумны, – одобрил Оливье свою воспитанницу. – А что делать с цветами?

– Пусть Кэти поставит их в вазы. В этом доме не хватает немного красоты, как ты считаешь, Оливье? – улыбнулась Элен.

– Полностью с вами согласен, мисс Роуз.

***

Эдвард и Крейк наслаждались десертным вином, доставленным личным посыльным капитана корабля только что прибывшего из Франции. Друзья пили ароматный напиток и вели неспешные беседы, восседая в креслах гостиной дома графа.

– Знаешь, Крейк, я подумываю прикупить винодельный завод на юге Франции, – рассматривая жидкость в бокале на свет, поведал Кинберг.

– Неплохая идея, – одобрил Пиквел. – У тебя появится повод чаще бывать в Париже.

– Зачем мне Париж? – удивился Эдвард.

– Ну как же? Говорят французы знают толк в любви, вот и проверишь это на юных парижаночках, – подмигнул барон.

Граф задумался, крутя бокал в руке.

– Что такое, Эдвард? Я не вижу былого азарта в твоих глазах.

– Не знаю, Крейк, в последнее время для меня все женщины одинаковы. Как одна: жеманны, предсказуемы и очень скучны.

– О, это опасные разговоры, мой друг. Так, не ровен час ты надумаешь жениться, чтобы навсегда закрыть для себя эту тему.

– Жениться? На ком? Я не знаю ни одной женщины, с которой смог бы провести больше десяти минут вне спальни.

– Так вне спальни и не надо, – засмеялся барон.

Эдвард улыбнулся шутке друга одним уголком губ.

– Можешь считать меня безнадежным романтиком, но я мечтаю о семье, которая была у моей тети.

– У миссис Бланш? Да, они с графом прожили очень долго и, кажется, были счастливы, несмотря на то, что так и не обзавелись детьми.

– Дядя Фред тяжело переболел в детстве, и когда тетя выходила за него замуж, она знала, что никогда не сможет познать радость материнства. Тем не менее, любила его и была верна до самой его смерти. Для меня они всегда были образцом идеальной пары.

– И ты тоже мечтаешь встретить ту единственную, которая будет любить тебя несмотря на все твои прегрешения?

Эдвард возмущенно вскинул глаза на друга.

– Ну уж не такие большие у меня прегрешения!

– Ну да, – рассмеялся Крейк, – ты прям образец морали и нравственности.

Кинберг махнул рукой.

– Это всё в прошлом. Сейчас меня интересует лишь одна женщина. Я видел её всего два раза, но есть в ней что-то такое, что занимает мои мысли.

Пиквел оживился.

– Что ты говоришь? Эдвард, ты мне не рассказывал!

– Тебе опасно что-либо рассказывать. Зачем ты объявил о пари между нами?

– Опять ты про это… Я же уже извинился и не один раз. Ну был пьян, мало соображал… Обещаю, такого больше не повторится.

Кинберг скептически посмотрел на Крейка. Вообще-то кроме этого случая, ему не в чем обвинять Пиквела. Он был хорошим другом и верным соратником во всех их приключениях.

– Хорошо, – решился он. – Но если о нашем разговоре узнает хоть одна живая душа, я лично заточу тебя в монастырь.

– Если в женский, то я согласен хоть сейчас, – рассмеялся барон.

– Я серьёзно, – нахмурился Эдвард.

– Хорошо, хорошо. Всё, я готов разделить с тобой твою тайну.

Граф немного помолчал.

– Честно, я даже не знаю, что рассказать. Впервые я увидел её на улице в день званого ужина у Рэдзелов.

– А, это когда я уехал навестить матушку.

– Да, я тогда жутко опаздывал, поскольку не смог найти извозчика.

– Но у тебя же есть свой экипаж.

– Я шёл не из своего дома, – с намёком произнёс Кинберг, но уточнять подробности не стал. – Так вот, недалеко от Рэдзелов я увидел, как к какой-то девушке пристают три подонка.