Виктория Холт - Виктория – королева Английская

– Но это чудовищная ложь! – вскричала герцогиня.

– Конечно ложь, Ваше Высочество. Но она имеет определенную цель.

– Кто может извлечь выгоду, изображая здорового ребенка инвалидом?

– Те, кто хочет убрать его с дороги.

Герцогиня встала, прижав руки к своей пышной груди. Ее лицо побледнело. Ее Виктория в опасности!

– Хочет… ее… с дороги! – повторила она.

– Я думаю, у герцога Камберленда очень определенные взгляды на то, кто должен унаследовать трон.

– Он может иметь какие угодно взгляды, но не может вмешиваться в порядок наследования.

– Конституционными средствами не может.

– Что вы имеете в виду?

– Говоря, что Виктория слабенькая, он может иметь в виду определенный план.

– Откуда вы знаете, что это говорит он?

– Мадам, дело величайшей важности. Ребенок, который так дорог нам, вполне может находиться в страшной опасности.

На лице герцогини отразилось недоумение.

– Но я не понимаю.

– Мы должны напрячь наше воображение, мадам. Мы должны на шаг опережать наших врагов. Возможно, мы не правы, но мы должны рассмотреть все варианты. Ходят слухи, что герцог Кларенс сходит с ума. Вполне возможно, что их распускает герцог Камберленд в надежде на то, что он уберет его с дороги.

– Ну? – спросила герцогиня.

– Принцесса Виктория все равно будет стоять на пути… герцога Камберленда и его сына.

– Вы приводите меня в ужас.

– Мадам, я считаю, что это надо сделать.

– Каковы же, по-вашему, его планы для Виктории?

– Откуда же я могу знать? Но кто-то распространяет ложь о ней. Готовя людей принять… какое-то известие.

– Эта ложь настолько глупая. Достаточно только взглянуть на нее, чтобы понять, какая она здоровенькая.

– Сейчас… да.

– Что вы имеете в виду?

– Я не могу сказать. Возможно, что есть какой-то замысел. Не забывайте, что камердинер герцога был найден в постели с перерезанным горлом. Говорили, что это самоубийство.

– Но… я не могу поверить, что здесь… в Кенсингтонском дворце… мой собственный ребенок находится в опасности.

– Мы не знаем, мадам, но это может служить предостережением.

– Что вы предлагаете предпринять?

– Первым делом показать, что слухи ложные. Принцессу нельзя изолировать от взоров общественности. Надо, чтобы видели, как она прекрасно ходит, что она совершенно здорова. Это наилучший способ одурачить дьявола… или дьяволов… которые, возможно, действуют против нас.

– Я выведу ее на прогулку… сегодня же. Я не выпущу ее из вида. Ее будут охранять. Сейчас же скажу об этом Лезен. Мы должны действовать осмотрительно. О Боже, как же вы напугали меня!

– Я рад, потому что хотя я и надеюсь, что мое усердие на благо вас и нашей принцессы завело мое воображение слишком далеко, есть по крайней мере эти лживые слухи, показывающие нам, что вполне может готовиться нечто зловещее.

– Я немедленно пошлю за фрейлейн Лезен. И обо всем расскажу ей. За принцессой Викторией нужно присматривать днем и ночью.

Вместе с матерью Виктория вышла из ворот Кенсингтонского дворца.

– О мама, мы действительно идем в парк?

– Тебе пора время от времени появляться на людях.

– О да, мама, мне это нравится.

Они дошли до самого дома герцога Веллингтона. Время от времени кто-нибудь из прохожих произносил: «Да благословит Бог маленькую принцессу!» Виктория изящно отвечала на эти приветствия.

Ей это нравилось, о чем она сказала матери.

– Я рада, потому что отныне мы будем совершать такие прогулки.

– Приятно видеть людей, – заявила Виктория.

– И очень приятно, что они видят тебя, – ответила герцогиня.

Она была счастлива, когда Конрой принес ей газету, в которой говорилось о Виктории. Наконец-то маленькая принцесса вышла на люди. Кажется, что она здоровая девочка, а слухи о нетвердых ногах оказались явной ложью. Смысл статьи состоял в том, что в будущем общественности хотелось бы чаще видеть Викторию.

Дети всегда обладают способностью завоевывать симпатии народа почти без всяких усилий, и когда они такие же свежие, очаровательные и здоровые, как принцесса Виктория, жалко держать их взаперти.

– Я уверен, что кое-кого мы выбили из колеи, – сказал Конрой.

– Как я вам благодарна за вашу заботу, мой дорогой друг, – сказала нежно герцогиня. И со страхом добавила: – Но мы должны быть бдительными. Ни один волосок не должен упасть с головы Виктории.

Уильям был поражен.

– Кажется, – сказал он Аделаиде, – что Веллингтон на стороне этого дурака Кокберна. Вот посмотри. Прочти это. Он говорит, что уверен в том, что я слишком хорошо осведомлен о воинской дисциплине, чтобы не знать, что не могу поднимать свой флаг на корабле без согласия совета адмиралтейства. Он думает, что разногласия между мной и Кокберном должны быть разрешены и забыты, потому что они вызывают раздражение у Его Величества. Я немедленно напишу ему и заявлю, что я не согласен.

Аделаида уже устала успокаивать его.

– Уильям, может быть было бы лучше, если бы ты забыл об этом деле.

– И позволил Кокберну оскорблять меня?

– Кажется, это он считает, что ты оскорбил его.

– Кем он, черт возьми, себя считает? Я, между прочим, лорд-адмирал и наследник престола. Разве так он должен обращаться со своим будущим королем?

– О, Уильям, пожалуйста, не говори так. Когда король все еще с нами…

– Он недолго пробудет с нами, а что потом будет говорить господин Кокберн? Меня удивляет Веллингтон. Я думал, он встанет на мою сторону.

Пришло еще одно послание. На сей раз оно было подписано всеми членами совета. Если потребуют отставки сэра Джорджа, то они все тоже подадут в отставку… коллективно.

– Пусть уходят, – закричал Уильям. – Мы прекрасно обойдемся и без них.

Он покинул Аделаиду, чтобы вернуться на «Ройял Соверен» и продолжать свое плавание. Он встретит ее в следующем порту, куда зайдет корабль. Уильям не обратил никакого внимания на предостережение Веллингтона о том, что он не имеет права выходить в море таким образом без разрешения совета.

Веллингтон пошел к королю.

Он сказал, что очень расстроен. Лорд-адмирал ведет себя странно, и совет адмиралтейства пригрозил коллективной отставкой. Что-то надо делать, а поскольку герцог Кларенс, по-видимому, не намерен прислушаться к премьер-министру, последнему приходится обращаться к высшей власти. Не соблаговолит ли Его Величество дать понять своему брату, в какое серьезное положение он себя поставил?

Король вздохнул. Уильям действительно дурак. Неужели он не понимает, что превращает себя в посмешище? Но когда Уильям понимал, как глупо он выглядит? Конечно, он доставлял радость довольно большому числу младших офицеров, обещая лучшие условия службы на флоте, которые он предложил, и говоря о повышениях по службе по заслугам. Но он нарушит всю систему службы в результате проведения своих реформ, которые в некоторых случаях дорого обойдутся и потребуют повышений налогов. Это тема, не вызывающая в данный момент особой радости у общественности.