Виктория Холт - Опороченная Лукреция

Они были настроены враждебно. Если он хотел произвести впечатление на французов, ему бы следовало повести себя скромнее.

Чезаре чувствовал, что они и теперь смеются над ним, что поношенный плащ и замусоленную шляпу Луи надел только для того, чтобы обратить всеобщее внимание на дурной вкус этого выскочки, кичащегося герцогским титулом и забывшего о своем незавидном рождении. Чезаре был среди чужих, и ему давали это почувствовать.

Он отчетливо помнил свою первую встречу с королем, который в то время отдыхал в Амбуа. Луи не был бы самим собой, если бы упрекнул его за неуместную пышность наряда или показал, что заметил великолепные бриллиантовые украшения на атласном камзоле своего гостя; вместо этого он сказал, что Карлотта Неаполитанская находится при дворе Анны Британской и что только от будущей королевы Франции зависит, когда они встретятся.

Чезаре заподозрил ловушку и не стал вручать буллу о расторжении брака.

Разве у них не было деловой договоренности? Разве папская булла не стоила французских владений, титула и супружества с неаполитанской принцессой?

Не совсем так, поправил Луи. Он был человеком слова – как же мог он заключать сделку, рассчитывая на то, что ему не принадлежит? Чезаре получил все обещанное. У него есть и поместье, и титул, и свобода добиваться руки Карлотты. Луи расплатился сполна. Следовательно, он вправе требовать буллу о разводе.

Вот когда Чезаре начал уважать этот народ и осознавать необходимость умерить свои запросы. Ему не оставалось ничего иного, как только вручить королю папскую буллу. Завладев желаемым, Луи обрадовался и тотчас стал готовиться к свадьбе. Своему гостю он милостиво разрешил устроиться при дворе.

Однако шли месяцы, а счастливый случай все не представлялся. Анна Британская ничего не обещала. Судя по ее словам, она и не очень-то нуждалась в замужестве. Это король так пылко ухаживал за ней.

Чезаре уже не раз слышал насмешки в свой адрес. Догадывался, о чем поговаривали в Риме. Представлял, какие эпиграммы пишут на стенах те недоброжелатели, которые не так давно боялись даже упоминать его имя. И знал, что любой ценой должен добиться свидания с этой девушкой.

Сейчас Карлотта изредка посматривала на него. Он улыбался ей, пускал в ход все свое обаяние, такое неотразимое для итальянок.

Она опускала глаза, притворяясь сосредоточенной на пище и на разговоре со своим соседом. Как вызывающе повели себя король и королева, посадившие ее рядом с этим мужчиной! Да кто он такой? Кто он, неизвестный ему блондин с бледным холеным лицом? (Чезаре теперь всегда обращал внимание на чужую кожу – помнил о своей, безнадежно испорченной перенесенной болезнью).

Он обратился к французу, сидевшему справа от него:

– Кто этот мужчина, что сейчас разговаривает с госпожой Карлоттой?

Тот пожал плечами.

– Кажется, какой-то бретонский барон.

Невелика птица, подумал Чезаре. Стало быть, не соперник.

Когда застолье окончилось и начались танцы, ему показалось, что королева вспомнила о своих обязательствах, – она позвала и усадила рядом с собой Карлотту, а потом взглядом поманила герцога де Валентинуа.

Чезаре прикоснулся губами к руке Карлотты. Затем поднял глаза. Они бы испугали девушку, если бы та не находилась в людном бальном зале и не чувствовала поддержку королевы.

– Ваше Величество! Вы позволите нам потанцевать? Анна ответила:

– С согласия вашей дамы, дорогой герцог.

Чезаре взял Карлотту за руку и чуть ли не силком поставил на ноги. А девушка и не сопротивлялась, изумленная такими манерами; Чезаре явно не знал этикета французского двора. Ну да ладно. Она потанцует с ним. Но даже под страхом смерти не выйдет за него замуж.

Партнером он был превосходным; ей пришлось это признать.

Он сказал:

– Не люблю французские танцы. Как вы полагаете, неужели они могут сравниться с нашими итальянскими – или испанскими?

– С вашими итальянскими! И с вашими испанскими! – ответила она. – Я провела достаточно времени во Франции, чтобы говорить – мои французские танцы.

– А вам не кажется, что вам уже давно пора возвращаться на родину?

– Мне и здесь хорошо. Королева добра ко мне, я очень люблю ее. Нет, мне бы не хотелось оставлять службу при французском дворе.

– Карлотта, вам не хватает романтики.

– Возможно, – сказала она.

– Но вы и не представляете, как много теряете при этом! Жизнь полна наслаждений – нужно только посмотреть вокруг.

– Я имею так много, что не желаю ничего иного.

– Но вы так молоды! Что вы знаете о тех радостях и захватывающих приключениях, которые таит в себе наша жизнь?

– Вы имеете в виду те радости, которым предавались вместе с моей кузиной?

– Вам уже рассказали обо мне?

– Ваша слава гремит по Франции, дорогой герцог.

– Зовите меня Чезаре.

Она не ответила – сосредоточилась на сложных танцевальных па.

– Вы ведь знаете, что привело меня сюда.

– О да. Вы приехали, чтобы собрать кое-какие должки – плату за развод короля.

– Ах, как это по-французски! То соблюдение всех мелочей этикета, то порыв чувств, почти страсть! Признаюсь, это сочетание меня пленяет. Я очарован вами, мадам Карлотта.

– Значит, не обидитесь на мою искренность. Я знаю о ваших намерениях по отношению ко мне.

– Прекрасно! Мы сможем обойтись без слишком долгих ухаживаний!

– Дорогой герцог, от моего отца я еще не получала разрешения смотреть на вас как на своего ухажера.

– Ну что ж, скоро получите.

– Боюсь, вы ошибаетесь.

– Вы меня не знаете. Я не отступаю перед препятствиями.

– Мой дорогой герцог, неужели какой-то документ о законном рождении для вас важнее, чем человеческие чувства, наслаждаться которыми вы только что призывали меня? Разве вы не знаете, что моя кузина Санча испытывает к вам гораздо большее влечение, нежели законнорожденная дочь ее дяди?

Чезаре побагровел. Эта девица, при всей ее целомудренности, была остра на язык, а он не имел ни малейшей склонности затягивать ухаживания. И так уже его выставили на посмешище – положение, которое ему казалось невыносимым, – как во Франции, так и в Италии.

– Законное рождение бесполезно для того, у кого нет никаких других достоинств, – процедил он.

– А вы, дорогой герцог, надо полагать, с лихвой наделены этими достоинствами?

Он сжал ее руку, и она вздрогнула.

– В полной мере, – прошипел он. – Скоро вы это поймете.

Он отпустил ее руку, и она пробормотала:

– У вас очень рассерженный вид, синьор герцог. Пожалуйста, не хмурьтесь. А то другие подумают, что вы недовольны вашей партнершей. Если это так, то, прошу вас, отведите меня к королеве.

– Вы еще побудете с вашей госпожой. Но только не сейчас. Я слишком долго ждал возможности поговорить с вами.