Виктория Холт - Опороченная Лукреция

Лукрецию привели к старому герцогу. Она опустилась на колени – и ему вдруг стало жалко ее. Что бы ни говорила о ней Изабелла, все-таки эта хрупкая златоволосая женщина оказалась в чужой стране, среди чужих людей.

– Встаньте, встаньте, моя дорогая, – сказал Эркюль. – Трава сырая, а у нас впереди торжественная церемония.

Он обнял ее и добавил:

– Моя барка уже готова к отплытию.

Впрочем, рядом с герцогом стоял Альфонсо, и улыбка, которой она обменялась с ним, была из тех, что не предназначаются для совсем уж чужого человека.

Весь следующий день светило яркое солнце. Гости и хозяева улыбались – они ожидали, что Феррара встретит их дождями и туманами.

У Лукреции был еще один повод для хорошего настроения. Утром ей помогала одеваться девушка по имени Никола, а та сообщила ей, что Джованни Сфорца передумал и не приедет на свадьбу. Возможно, побоялся навлечь на себя гнев Альфонсо и его отца, решила Лукреция.

В город она въехала верхом на чистокровном арабском жеребце белой масти, в пышном свадебном платье, в сопровождении французского посла и его свиты, прибывших специально для участия в торжествах. За ними следовали самые знатные горожане с прислугой, каждый из которых был наряжен с такой роскошью, точно больше всего на свете хотел превзойти другого в богатстве убранства и украшений – добиться того, чтобы все взгляды феррарцев оказались прикованными только к нему.

Перед самой церемонией к процессии присоединился Альфонсо, одетый в строгий серый камзол с чешуйчатым золотым орнаментом. Над его черной шляпой развевалось всего одно перо, и, благодаря скромности своего наряда, он привлекал к себе все внимание простого люда, толпившегося вдоль улиц и возле замка герцога, где состоялась свадьба.

Когда закончились бал и праздничное застолье, служанки помогли Лукреции раздеться. Они сняли с нее малиновое с золотым платье и украшенный драгоценными камнями головной убор; освежили лицо и расчесали волнистые золотистые волосы.

С ней хотели сыграть две-три известные шутки – довольно грубых, в свадебных традициях ее времени, – но Лукреция чувствовала себя слишком усталой и ясно дала понять, насколько не расположена к подобному веселью.

Вошел Альфонсо. Его не смущали те непристойные забавы, которыми кто-то мог досаждать им. Он был готов провести полночи со своей невестой и больше ни о чем не думал.

Таким образом эта брачная ночь Лукреции заметно отличалась от той, которую она провела с другим Альфонсо, – но у нее были все основания полагать, что ее супруг не остался недоволен ею.

Когда все закончилось, она смотрела в поток и радовалась уходу людей, по настоянию Папы присутствовавших в ее спальне и добросовестно наблюдавших за процессом консумации.

Через некоторое время – минимальное для того, чтобы всадник мог доскакать из Феррары в Рим – Папа читал отчет о свадьбе.

Все было изложено с подробностями: приезд в Феррару, малиновое с золотым платье его дочери, оказанные ей почести и прием в замке семьи Эсте.

Старый Эркюль восторгался Лукрецией. Ее красота и очарование превзошли все, что приходилось ему слышать о ней, писал герцог. «А наш сын, славный дон Альфонсо, провел прошлую ночь в обществе своей невесты, и мы уверены, что они оба остались довольны друг другом».

Папа тоже был доволен. Он позвал своих кардиналов и стал читать им письмо Эркюля. Дойдя до места, где описывалось очарование Лукреции, Александр остановился и грустно покачал головой – сейчас ему очень хотелось увидеть свою дочь.

Другие письма были не так сдержанны, как первое.

– Три раза, – тряся головой от смеха, проговорил он. – Чезаре был способен на большее, но этот славный дон Альфонсо – не Борджа. Для Эсте хватит и трех раз.

Александр пребывал в чудесном настроении. Одна из его любовниц забеременела. Это свидетельствовало о немалом запасе жизненных сил, сохранившихся в семидесятидвухлетнем мужчине.

Учитывая такое обстоятельство, а также успехи Лукреции и Чезаре, он порой задумывался о возможном бессмертии семьи Борджа.

Проснувшись наутро после свадьбы, Лукреция не обнаружила Альфонсо рядом. Итак, слухи о нем оказались правдой. Даже сегодня он встал раньше нее, чтобы пойти к какой-нибудь любовнице или в свою литейную мастерскую.

Но какое это имело значение? Она не любила его. Ее нынешний брак совсем не походил на предыдущий. Лукреция вспомнила, с каким пылким желанием просыпалась тогда, в те нежные, упоительные утра, – и тотчас отмахнулась от этих воспоминаний. Все беды того супружества происходили только потому, что она слишком сильно любила.

Так любить она больше не будет. Не повторит ошибки. У нее теперь есть титул герцогини Феррарской, один из самых почитаемых в Италии. Она хочет наслаждаться своим новым положением, желает рожать и растить сыновей – и ни в коем случае не станет расстраиваться из-за любовниц своего супруга.

Лукреция хлопнула в ладоши. Появились Анджела и Никола.

– Я проголодалась, – сказала она. – Принесите что-нибудь.

Они убежали и через некоторое время вернулись с завтраком. Она жадно набросилась на еду; но, утолив голод, не сделала ни малейшей попытки подняться с постели.

В замке уже зашевелились проснувшиеся гости, а она все лежала и разговаривала со служанками.

Анджела сообщила, что Изабелла и Элизабетта оделись и интересуются, почему она не выходит к ним.

– Мне нужно немного отдохнуть от их постоянного внимания, – сказала Лукреция.

– Ненавистная парочка! – воскликнула Анджела.

– Я изволю провести в постели все утро, – сладко зажмурившись, протянула Лукреция. – Впереди много танцев и развлечений – перед ними мне необходимо набраться сил.

– Но что на это скажет донна Изабелла? – спросила Никола.

– Это ее дело.

– Юлий сказал, – возразила Анджела, – что она привыкла распоряжаться всеми, кто оказывается рядом с ней.

– Ферранте говорит, – добавила Никола, – что в Ферраре она такая же хозяйка, как и в Мантуе.

– И, я полагаю, – посмотрев на ту и другую, сказала Лукреция, – Анджела и Никола находят абсолютно правильным все, что говорят Юлий и Ферранте.

Никола покраснела – в отличие от Анджелы. Последняя уже забыла о своей недавней трагедии, и с красавчиком Юлием у нее завязались отношения, пугавшие Лукрецию и явно выходившие за пределы обычного флирта. Впрочем, что мешало им жениться? Вот с Никола дело обстояло иначе. Ферранте был законным сыном герцога Эркюля. О его браке с Никола не могло быть и речи.

Она чувствовала, что должна выбрать удобный момент и предупредить Никола.

Пришла Адриана и сказала, что донна Изабелла поднимается в апартаменты Лукреции – якобы для того, чтобы пожелать доброго утра, а на самом деле желает рассмотреть на ее лице следы так называемой «битвы с супругом». С ней идут сыновья герцога и кое-кто из молодых слуг.