Венита Хелтон - Гвардеец Бонапарта

– Дело не в сушеных ящерицах, Ида. Ты просила ее вернуться к нам?

– Просила пока мое лицо не стал синим как у утопленника. Она никуда не собиралась. Мейзи слишком убиваться о своем мальчике Тими с той поры, как ваш папа продавать его тому старику Вилье.

Лаура поморщилась.

– Я еще тогда говорила, что у папы каменное сердце.

Ида отодвинула поднос и села рядом с девушкой.

– Моя и Сент Джон скопить немного денег. Я хочу вас попросить сделать кое-что.

– Ну конечно, Ида, все что угодно.

– Сходите и попросите старый генерал Вилье продать Тима назад. Я вам дам денег.

Глаза Лауры стали влажными от слез. Она положила ладонь на плечо Иды и покачала головой.

– Я уже говорила с его сыном, майором Габриэлем, но он сказал, нет.

– Может, если бы мы дали еще денег…

– Дело не в деньгах. Он сказал, что Тим превосходный работник. – Лаура с трудом выговаривала слова. – Майор Габриэль сказал, что ни за какую цену не расстанется с ним потому, что он ему нужен, как управляющий на тростниковых плантациях.

– Тогда это все бесполезно. – Подбородок Иды вздрогнул, по ее щекам заструились слезы.

Она встала со скамейки и прямо по траве пошла к домику для прислуги, и уже входя внутрь сказала:

– Мейзи хорошо умереть и Тиму тоже.

Лаура с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. Ида была права. Если Тима не удастся вернуть, старая Мейзи, действительно очень скоро умрет от печали. Оставалось сделать только одно – ей надо попытаться еще раз съездить на плантацию к Вилье и попытаться договориться с ним.

Через пять с половиной часов Лаура вся кипя от негодования, вышла из дома Габриэля Вилье. Вскочив в свою зеленую с высоким верхом двухместную коляску, она вытянула свою лошадь плетью по спине и, пугая кур и собак, помчалась прочь.

На протяжении девяти миль дорога в Новый Орлеан шла вдоль реки по дамбе. Неожиданно Лаура заметила впереди, в тени высокого кипариса, мужчину, сидящего на лошади. Одной рукой натягивая поводья и останавливая кобылу, другой рукой девушка достала из сумочки пистолет и навела его на незнакомца.

– Если ты собираешься грабить меня, то лучше сразу убирайся в ту дыру, откуда вылез, пока я туда сама тебя не отправила! – закричала она по-английски.

– Да зачем бы мне вас грабить, мадемуазель Шартье, когда я просто хотел справиться о вашем здоровье. – Из тени огромного дерева выехал на прекрасном вороном жеребце Доминик Юкс.

На сей раз на нем была отделанная бахромой куртка из оленьей кожи и брюки из хлопка.

– Вы снова следили за мной!

– Уи, – он был несносен.

– Да как вы осмелились, сэр!

Натянув поводья возле ее повозки, мужчина прикоснулся к полям своей мягкой широкополой шляпы. Если на него и произвело впечатление оружие, нацеленное прямо в лоб, то вида он, во всяком случае, не подал.

– Я как раз поехал прокатиться верхом и случайно наткнулся на Сент Джона.

– Случайно натолкнулись на Сент Джона?

– Да, и он сказал мне, что вы, совсем одна, отправились к Габриэлю. Я такой несносный и капризный парень решил поехать и увериться, что вас не обидит какой-нибудь нахал.

– Ага, а я чуть не подстрелила этого «нахала».

– Ну, надо же мадемуазель! Вот было бы забавно.

– Вы так считаете? – Убрав оружие в сумочку, Лаура взяла хлыст и откинулась назад, пока кожаные края пролетки не скрыли ее от Доминика. Затем оттуда послышался ее голос. – Подайте назад, чтобы колеса не задели вашу лошадь.

Мужчина положил руку на край повозки и, наклонившись, посмотрел на сидящую в ней девушку.

Лаура вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать и стало так жарко, словно дыхание мужчины коснулось ее обнаженной груди. Она почти физически ощущала, как у нее на шее набухла и тяжелыми толчками пульсирует вена. Обеспокоено подняв свой взгляд на Доминика, она увидела, что и у него в ямке между ключиц бьется пульс.

– Знаешь, Огонек, мне придется на несколько дней уехать из города, – девушка судорожно сжала свой хлыст, а он продолжал, – может быть, ты согласилась бы сходить со мной на концерт в следующую субботу?

Лаура покраснела.

– Но, мы ведь… мы едва знаем друг друга, месье. Я уверена, что вы шутите.

– Я бы ни за что не стал шутить такими вещами как «Бранденбургский концерт» или моим желанием пригласить тебя. Если ты согласна, то в девять часов я заеду за тобой.

– Я… я не могу. – Глаза Доминика Юкса сузились, придавая ему угрожающий вид.

– Вас уже пригласили?

– Нет… то есть, да!

– Жаль. А этот парень, можно узнать его имя?

– Имя? Это… это вас не касается. А сейчас я должна ехать.

Вместо того, чтобы уступить ей дорогу, Доминик спрыгнул с лошади прямо в ее коляску. Не обращая внимания на протестующие крики Лауры, мужчина взял вожжи и хлестнул кобылу.

Коляска съехала с дороги, и следом за ней двинулся, как привязанный, его вороной жеребец.

– Вы слишком много себе позволяете месье Юкс, возмущенно воскликнула Лаура, чувствуя себя отрезанной от мира кожаными боковинами пролетки.

– А это, Лаура, один из моих недостатков, – улыбнувшись, ответил Доминик.

Эти слова прозвучали почему-то странно на его изысканном французском.

– Убеждена, что вину за этот свой недостаток, вы тоже отнесете к наполеоновским войнам.

Белоснежные зубы Доминика ослепительно сверкнули, когда он улыбнулся.

– Хотел бы, но, видишь ли, Огонек, если бы я так сказал, то это было бы бесцеремонно по отношению к исторической правде.

– В таком случае, выходит, ваше высокомерие и нахальство не имеют никакого извинения.

– Вы наносите мне тяжелые раны, но, похоже, что вы правы. Я происхожу из большой семьи, нас там был целый выводок, и нахальство было необходимым качеством для того, чтобы получать достаточно еды.

Девушка немного смягчилась.

– Значит у вас была бедная семья?

– Нет, чертовски богатая, но за столом сидело всегда так много ртов, что только самые быстрые и сильные получали добавку.

– Уж я не сомневаюсь, что именно вы были самым быстрым и сильным, – неодобрительно сказала девушка, глядя уголком глаза на длинное мускулистое тело своего спутника.

Его полотняные, обтягивающие брюки практически не скрывали сильные мускулистые бедра мужчины, и даже его толстая куртка из оленьей кожи не могла скрыть мощную грудь и крутые бицепсы.

Внезапно Лаура испытала жгучее желание прижаться губами к его сильной шее и прикоснуться кончиками пальцев к волоскам, которые выглядывали из расстегнутой у него на груди сорочки.

– Твои глаза похожи на два пламенеющих озера, Огонек!

Смутившись, она резко отвернулась и наклонилась вперед, чтобы выглянуть из коляски и посмотреть, где они едут.

Доминик восхитился тем, как плавно ее горло и подбородок переходят в нежную округлость щек, чуть порозовевших от смущения. Сверкающая масса волос девушки поддерживалась на ее голове испанскими гребнями, оставляя открытыми постороннему взору классическую стройную, как у античных статуй, шею девушки.