Милана Милая - Ледяное сердце

Наконец, они подошли к маленькой комнате, в которой теперь будет жить Мария. Девушка огляделась, ничего особенного. Низкая, узкая кровать, сундук в углу, круглый низенький столик, небольшое окошко, впускающее яркий солнечный свет в комнату. Слава богу, без решеток. Ворох подушек на полу, ковры и яркие расцветки делали это небольшое помещение уютным. Комната в своем уменьшенном размере очень напоминала покои ее сестры Тицианы на Аттенарии. Вот уж кто любил восточные мотивы, так это она. Но Мария постаралась отогнать от себя грустные мысли о семье.

– А почему у меня нет отдельной комнаты, Хазыр-калфа? – Кадиля со вздохом покачала головой. – Ей так сразу комнату, а я со всеми в общих покоях. Никакого уединения! Где справедливость!

– Ты бы в уединении не выдержала и до утра. – Покачала головой калфа. – Иди уже и оставь нас одних. Марии нужно отдохнуть после дороги. Через час приходи, покажешь нашей гостье хамам.

Кадиля нехотя вышла, с улыбкой оглядываясь, а калфа осталась. Тишина после болтовни девушки показалась даже зловещей.

– Не бойся! – пожилая женщина будто почувствовала внутренне смятение. – Отдохни немного. Тебе никто не будет мешать.

Только она это проговорила и направилась к выходу, как в узкую щель незакрытой двери проскочил рыжий тощий кот. Он сильно прихрамывал на одну лапу и у него был только один глаз. Кот выжидающе уставился на них, сел и обвил себя тощеньким длинным хвостом.

– Это Рыжий. Добрый кот, недавно потрепанный собаками. Он любит новеньких, везде ходит по дворцу, тебя не обидит, но если хочешь, я его прогоню?

– Нет, не стоит! Он мне вовсе не мешает. Спасибо.

Калфа вышла, тихо прикрыв за собой дверь, а кот и не подумал следовать за ней. Он также сидел и не мигая смотрел одним глазом на Марию. У нее никогда не было домашних животных, и девушка не знала, что ей делать.

– Что ты от меня хочешь? – спросила она, опускаясь на подушку и протягивая руки, но не приближаясь. – Давай познакомимся, Рыжий. Кис-кис… У меня только лакомств никаких нет, ты же за ними пришел? Так это тебе на кухню надо.

Кот похромал к ней навстречу и Мария погладила его по жесткой короткой шерстке. Местами она росла неровно, и на коже явно прощупывались старые и новые шрамы. Да уж, хорошо его собаки потрепали. Рыжий терся об ее ноги и громко мурлыкал, когда Мария снова почувствовала холод в груди, быстро спускающийся по рукам к ладоням.

Ее приступы становились все сильнее и сильнее. И подавлять их девушка могла уже с большим трудом. Раньше она боялась за свою семью, прятала свои особенности, а теперь что она теряла? Да ничего! Ну, казнят ее за колдовство и что с того? Кому она навредит этим? Своим сестрам, которые далеко? Или отцу в его политической карьере?

Теперь можно вздохнуть полной грудью и не бояться за близких. А за себя? Она всю жизнь боялась и пряталась. Больше так жить Мария была не в состоянии. Лучше уже умереть. Она потерла ладони, ощущая холодное покалывание и тихонько взяла кота одной рукой за заднюю хромую лапку, другой ласково погладила по голове.

Мария не знала, поможет ли ее дар со старой травмой, но, наконец, выпустила рвавшийся холод наружу, и даже видела небольшие искры на ладонях. Рыжий завороженно, не сопротивляясь, наблюдал, как его лапка задрожала, повинуясь невидимой силе и распрямлялась. Он встревоженно мяукнул, но видимо не чувствовал боли, так как не отскочил и не царапнул.

Девушка отпустила лапу и провела руками по шерстке кота, с наслаждением, чувствуя, как греется от проходящей мимо нее энергии. Ледяной холод отступал, оставляя тепло и бурлящую энергию. Восстановить вытекший глаз у Марии не получилось, но лапки теперь выглядели одинаково.

Кота встревожил звук труб за окном, он вздрогнул и отбежал к дверям, видимо пытаясь выйти. И с недоумением обернулся посмотреть на свою выздоровевшую лапу. Он больше не хромал, золотистая шерсть переливалась и светилась здоровьем.

Мария подошла к двери и выпустила просившегося кота из комнаты. Девушка решила прилечь, чувствуя неимоверную усталость. Она провалилась в сон мгновенно, но на этот раз сновидение не было чередой причудливых бессмысленных картинок. Это было старое воспоминание.

Ей лет пять –шесть, и девочка просыпается, когда ее кто-то трясет за плечо. За окном глубокая ночь, но пламя свечи выдергивает из темноты встревоженное лицо отца.

– Милая! – обращается он к дочери и трет налившиеся кровью глаза. Папочка устал, встревожен, но тем не менее его голос спокоен. Он не хочет напугать? – Мария, я сейчас хочу тебя кое о чем попросить. Ты невероятно мала, чтобы понять. Но выбора у меня нет. Помнишь, как ты вылечила крылышко упавшему из гнезда птенцу в нашем доме на острове?

– Я помню… – Еще хриплым ото сна голосом ответила девочка. – Мамочка велела мне никому не говорить об этом. Даже сестричкам! И больше так не делать!

– Да, все верно. Мы с мамой не хотели, чтобы кто-нибудь узнал об этом и причинил тебе зло или использовал в своих интересах. Народная молва может быть очень жестокой и бить по самому больному. Когда вырастешь, ты это поймешь!

– Но иногда я не могу сдерживаться, папа! Это внутри меня. – Девочка села и прислонила маленькие ручки к груди. – Тут очень холодно, когда я сдерживаюсь…

– Дорогая, я хочу сейчас отвести тебя к маме. Она очень заболела и ей нужна твоя помощь. Очень!

– Что с мамочкой? У меня родился братик или сестричка?

– У тебя родился братик, но твоей маме очень плохо. И врачи не могут помочь. Но, может быть случится чудо и поможешь ты? Как той птичке! Ты можешь попробовать, дорогая?

– Да, папа! Конечно!

Девочка соскочила с кровати, накидывая ночной халатик и взяв отца за руку, повела к выходу. Сначала тот нехотя пошел за ней, будто до сих пор раздумывая, правильное ли принял решение. Но потом вдруг схватил дочь на руки и быстро пошел в свои покои.

– Выйдите все отсюда! – приказал он служанкам, которые что-то спешно убирали с пола. Какие-то темные тряпки, Мария не разглядела. Отец поднес ее к кровати, где лежала ее мама. Девочка даже не сразу узнала осунувшееся бледное лицо. Красивые черты лица матери обострились, глаза горели лихорадочным зеленым огнем, а кожа белая, как простыня, которой она была укрыта. Большого живота, который девочка так отчетливо видела совсем недавно, сейчас не было.

– Я же просила тебя, Пауло. Она еще слишком мала. – Женщина, нахмурившись, хотела поднять руку, но та обессиленно упала обратно на кровать.

– Элия, прошу тебя. – Герцог взял холодную руку жены и прикоснулся к ней губами, чуть слышно простонав с мукой. – Я сделаю все на свете для тебя, пожалуйста не покидай меня! Я клянусь, что последую за тобой! Я просто не смогу жить без тебя!