Мэрилайл Роджерс - Воспевая рассвет

– Единственное, о чем мне пришлось пожалеть сейчас, – продолжал Вульф, – это то, что я всячески пытался загладить несправедливость, допущенную по отношению к тебе. Я добился, чтобы тебя приняли при дворе, я сам подкармливал твои иллюзии о том, чего не было. Я сам растравил твое тщеславие и жажду власти. Но тогда я был слишком молод, чтобы понять это и думать о последствиях.

В словах Вульфа слышалось такое искреннее сожаление, что напускная бравада Эдвина снова пошатнулась. Эдвин мысленно проклял себя за то, что его угораздило появиться сейчас здесь. Из всего отряда, рассыпавшегося в разных направлениях в поисках беглецов, именно он попал сюда и откинул плакучие ветви, услышав звуки знакомого голоса. Сейчас он всем сердцем хотел лишь одного – развернуться и броситься прочь. Но припомнив презрительное лицо Ястреба, когда в башне Вортимера он отказался во второй раз напасть на брата, Эдвин решил взять себя в руки и доказать, что он вовсе не малодушен. Но как трудно было делать это под изумрудным взглядом брата! Эдвин был не так глуп, чтобы сейчас вступить в поединок с тем, кто не раз клал его на обе лопатки, несмотря на то, что был младше его. Сознание превосходства младшего брата вовсе не придавало Эдвину сил, лишь жгучая ненависть еще сильнее разгорелась в его груди.

Вульф заметил, как плотно сжал Эдвин свои тонко очерченные губы, как нервно подергивалась его левая бровь. Нетрудно было догадаться, что Эдвин сейчас выбирает между жаждой мести и чувством самообладания. Но Вульф не терял самообладания и, пользуясь нерешительностью брата, сказал:

– Итак, Эдвин, ты хочешь, чтобы я сейчас ответил за грехи нашего отца? И сейчас ты вонзишь мне в сердце свой меч, пока я, безоружный, сижу перед тобой? – Он легко отстранил Брину, прижавшуюся к нему и подставил свою голую грудь клинку, тускло поблескивавшему в полумраке в дрожащих руках Эдвина.

Испуганная такими словами, девушка бросилась к Вульфу, желая собой заслонить его от смертоносной стали. Но сильной рукой Вульф остановил ее и продолжал смотреть прямо в пепельно-серые глаза брата.

– Я не могу убить тебя, – срывающимся голосом произнес Эдвин, – и чувствую, что придется заплатить за эту проклятую слабость. – Сверкающий клинок с лязгом вернулся в ножны.

– И я подвержен этой слабости, Эдвин, – спокойно ответил Вульф, – но, может, это и к лучшему, ведь я вполне мог бы завладеть твоим оружием и сполна расплатиться за ту нашу поездку в Трокенхольт. Но я не могу убить брата, так же, как и ты. Так или иначе, мы одной крови. Но запомни, – и голос Вульфа стал холодным и жестоким, – я не стану жаждать твоей смерти, но тебе не удастся использовать мое имя, чтобы заполучить корону Дейра!

Получив в подарок жизнь, Эдвин почувствовал себя бесконечно униженным исходом этого бескровного поединка. Сжимая рукоять меча, он выскользнул из-под полога ивовых ветвей и бросился в чащу леса. Ветви хлестали его по лицу и по груди, но он мчался все дальше и дальше от места своего постыдного поражения.

Когда опасность миновала, Брина вздохнула с облегчением и только сейчас поняла, что сидит, прижавшись голой грудью к человеку, который был для нее запретным и опасным. Она тотчас же оттолкнула его и дрожащими руками принялась приводить в порядок свой костюм. Потупив взор под изумрудным взглядом, она вдела руки в рукава платья и занялась шнуровкой корсажа. Пытаясь разрядить возникшую напряженность, Брина спросила его первое, что пришло ей в голову:

– Почему ты не отнял у него меч, ведь он считает его символом королевской власти?

Понимая, как смущена и испугана девушка этим внезапным переходом от сцены страсти к сцене измены и предательства, Вульф старался облегчить ее состояние. Он мягко отвел ее дрожащие пальцы и сам ловко затянул шнуровку на ее груди. Увидев, как умело он обращается с женской одеждой, Брина подумала о том, как хорошо ему удается держать себя под контролем, а вовсе не о том, откуда у него такая опытность.

Эта мысль только усилила ее смущение. Сейчас, когда внезапный порыв страсти миновал, они оба старались вновь восстановить безопасную дистанцию между собой.

– Это мой маленький секрет, о котором я предпочитаю не говорить, – ответил Вульф ровным голосом и, надев вновь свою тунику, продолжал: – Пускай он думает, что меч поможет ему. Но я знаю, что меч не является доказательством королевской власти Дейра!

Несмотря на кажущееся спокойствие и насмешливую улыбку, Вульфу было очень больно сознавать, что брат действительно оказался предателем, замышлявшим козни и интриги. Эта боль не могла ускользнуть от глубоких голубых глаз девушки. Ее лицо выражало такое сострадание и сочувствие, что Вульф поспешил заверить ее:

– Предательство Эдвина для меня не было неожиданностью. Я всегда подозревал, но отказывался поверить в это. Мне досталась внешность отца, а Эдвину – его характер. С детства этот характер проявлялся в нем самым уродливым образом. Я боялся, что жажда власти и насилия и ко мне перешла от отца вместе с золотыми волосами. Именно поэтому я никогда не стремился стать этлингом.

– Ты прав. Многие из тех, кому принадлежит власть, погрязли в насилии, жадности и интригах, – согласилась Брина. Она не могла поверить, что Вульф, который спокойно противостоял всем трюкам и козням деда, который рисковал жизнью ради ее спасения, который великодушно подарил сейчас жизнь брату, предавшему его, что этот самый Вульф боится сам себя, считая себя недостойным управлять людьми и обладать властью лишь потому, что его отец был тираном.

Лунный свет, пробивавшийся сквозь ивовые ветви, смятые убегавшим Эдвином, изумрудные глаза Вульфа, встретившиеся с бездонными голубыми глазами прекрасной колдуньи… Вульф нежно улыбнулся ей, но глаза его были грустны.

– Я знаю лишь немногих правителей, которым чужды эти пороки. Осви и Эсгферт принадлежат к ним. Именно поэтому я поклялся в верности им, именно поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы оградить их трон от грязных домогательств таких, как Ястреб и его прихвостни!

Брина кивнула, соглашаясь с ним. Но сейчас не время было рассуждать об этих вещах.

– Так или иначе, сейчас нам надо поскорее покинуть пещеру, пока Эдвин и его люди не нагрянули сюда. Тогда уж твой брат не поддастся минутной слабости, будь уверен. И королю Эсгферту уже придется бороться за свой трон без тебя.

Услышав из уст девушки подобные речи, Вульф усмехнулся. Он встал и протянул Брине руку, чтобы помочь подняться. И они поспешили к пещере. В те минуты они были так же близки по духу, как близки были их тела в ту лунную ночь. Но их мысли были заняты не мыслями о физической близости, а тревогой за старика и детей, не подозревавших об опасности, таившейся в темной чаще. Вскоре они добрались до пещеры, вход в которую был так хорошо скрыт среди скал и зарослей плюща, что даже они не сразу разыскали его.