Джил Грегори - Лунное наваждение

Вчера вечером Анемон познакомилась с Де Воба. Судя по ее и Стивена рассказу, все прошло как по маслу. Но Томас боялся, что беда случится раньше, чем его дочь войдет в доверие к французу. У него в голове постоянно тикал часовой механизм: он чувствовал, что с каждой секундой катастрофа приближается.

– Папа, я вижу, ты волнуешься?

Анемон сбросила туфельки и с ногами забралась к отцу на диван, радуясь возможности поговорить. Она только недавно пришла с прогулки по городской площади, где напрасно надеялась встретиться с Де Воба.

На пути ей попалось «Кабильдо» – здание городского управления, в котором были подписаны документы на покупку Луизианы. В восхищении оглядев красивую арочную колоннаду, девушка вошла в парадные двери и поднялась на второй этаж. Внушительному сооружению, поражавшему своей строгой симметрией, придавали великолепие веерообразные окна и испанская резьба по металлу.

Рядом с «Кабильдо» стоял собор. Анемон задержалась возле него, полюбовалась башенками и симпатичным оштукатуренным фасадом, а потом неторопливо пошла обратно в гостиницу. По пути она заглядывала в разные магазины, покрутилась на приморском базаре, рассчитывая где-нибудь столкнуться с Жан-Пьером Де Воба и продолжить начатое знакомство.

Однако ей не повезло. Потоки людей текли по площади и улицам города, но Де Воба среди них не было. Теперь, сидя с отцом в бело-золотой гостиной, она чувствовала его напряжение и понимала, что он также сомневается в разумности их плана.

Девушка порывисто нагнулась вперед и взяла его за руку:

– Почему бы нам прямо сейчас не пойти к лорду Бромфорду и не предупредить его об опасности? Папа, мы успеем увезти его из Нового Орлеана до того, как Де Воба начнет бал.

Отец тяжело вздохнул:

– Нет, Эмми. Мы уже говорили об этом. Посмотрим, что принесет сегодняшний вечер. Если нам больше не удастся ничего узнать, тогда завтра у нас не останется выбора – придется сделать так, как ты сказала.

– Но, папа, вдруг Де Воба убьет лорда Бромфорда сегодня вечером? Тогда завтра будет уже поздно.

– Де Воба не так глуп, чтобы убивать Бромфорда в собственном доме. Скорее всего он сделает это в другом месте, дабы на него не пала даже тень подозрения.

Анемон задумалась.

– Возможно, ты прав, – медленно проговорила она, – но Де Воба любит рисковать. Мне кажется, ему должна импонировать эта шальная идея: убить человека прямо у себя дома, на балу, устроенном в его честь!

Томас взглянул на нее. Лицо его было необычно мрачным.

– Значит, нам всем следует каждую минуту быть начеку. Сегодня вечером я возьму под свое наблюдение мужчину по кличке Одноглазый. Это контрабандист, бывший пушкарь армии Бонапарта. Я видел, как он дважды встречался с месье Бержероном: один раз – в игорном притоне на Чупитулас-стрит и второй – в пивной Хромого Матти на улице Жирод. Я могу поклясться жизнью, что Одноглазый замешан в этом грязном деле. Когда придет час убийства, он наверняка приложит к нему свою лапу.

– Будь осторожен, папа. – Анемон тронула его за руку. Лицо ее было встревоженным. – Я много слышала про эту Чупитулас-стрит, и про улицу Жирод тоже. Этот квартал называют Болотом. Как раз в таких местах собираются речники – дерутся, пьют, играют в азартные игры. Там жизнь человека не стоит и шиллинга. Вряд ли разумно ходить туда одному.

Заливистый хохот Томаса Карстейза огласил своды богатой гостиной.

– Ох, Эмми, Эмми! – сказал он, наконец успокоившись. – И это ты говоришь мне, девочка? Своему старому папе? Да я видывал места и похлеще Чупитулас-стрит!

Анемон и сама не удержалась от улыбки, поняв, как нелепо ее предостережение.

– Да, я знаю, папа, но это другое. У меня нехорошее предчувствие насчет Нового Орлеана. Мне не нравятся люди, с которыми мы имеем дело. – Глаза ее затуманились. – Скорее бы все это кончилось! – добавила она как бы про себя.

Томас Карстейз внимательно посмотрел на дочь. Сколько он ее знал, она никогда не была трусихой, никогда не поддавалась суеверным страхам и тревогам. Опасность влекла ее, как птицу – открытое небо. Сегодняшний разговор его удивил.

К этому заданию он подходил со всей серьезностью, лучше других зная, насколько оно опасно и как высоки ставки в этой смертельной игре. Однако риск заставлял его сердце трепетать от волнения. Анемон обычно испытывала то же самое. Так было с самого детства, когда он научил ее незаметно исследовать содержимое чужих карманов и обезоруживающе врать, если поймают.

Она была чертовски опытным агентом и всегда работала с огоньком. Сегодня же в ней не было видно и следа былого задора. Перед ним сидела стройная молодая женщина в кремовом муслиновом платье для прогулок, с лицом, полным тревоги, мрачной задумчивости и… скорби. «Откуда вдруг эта скорбь?» – спросил себя Томас, откинувшись на спинку дивана.

– Что там у тебя произошло со Стивеном Берком, моя девочка?

Ага! Анемон вздрогнула, когда он произнес имя Стивена. Это было на нее не похоже. Обычно она сдерживала свои чувства, даже перед ним. Столь откровенная реакция говорит о том, что она не на шутку расстроена.

– Давай-ка выкладывай! – Он ободряюще улыбнулся в ответ на ее удивленное лицо. – Неужели ты думаешь, что тебе удастся что-то скрыть от меня, Эмми? Говори, ты любишь этого парня?

Щеки девушки залились румянцем, взгляд стал как у затравленного зверька.

– Ох, папа… – начала она, готовая выплеснуть наружу свое горе, но вдруг осеклась, сцепила руки на коленях, как школьница, и опустила голову. – Я не хочу говорить об этом.

Томас придвинулся к дочери и обнял ее за плечи. Он вспомнил того парня, Бойнтона. Это случилось много лет назад, когда Эмми была еще совсем ребенком. Она никогда не рассказывала ему про свой роман, но Томас знал о нем больше, чем она думала.

Он слышал, как она рыдала на своей кровати после того, как толкнула Бойнтона в лошадиное корыто. Сопоставив людскую молву с тем, что видел своими глазами, Томас сообразил, что к чему. Ему было больно за нее тогда, но что он мог сделать? Впрочем, и сейчас он был по-прежнему бессилен.

– Может, мне толкнуть Стивена Берка в лошадиное корыто? – спросил он, ласково улыбнувшись. – Хотя нет, лучше в грязные воды одного из рукавов Миссисипи. Тебе станет от этого легче, милая Эмми?

Анемон потрясенно уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Потом раздался странный звук – нечто среднее между смехом и рыданием. Она забросила руки отцу на шею и уткнулась лицом в лацкан его сюртука.

– Ох, папа, ты знал! Знал про Эндрю… все эти годы! Откуда же… Хотя нет, это не важно… – Девушка засмеялась, но по щекам ее еще катились слезы. Через мгновение она села прямо и схватила протянутый отцом носовой платок. – Ты только не думай, папа, что мы со Стивеном… позволим нашим взаимным чувствам помешать делу. Он ненавидит меня так же сильно, как и я его, и все-таки вчера вечером мы с ним очень слаженно поработали. Нас объединяет общее желание уничтожить Де Воба и Паука.