Виктория Холт - Три короны

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Есть и другое важное дело. Сегодня ко мне приходил муж одной твоей подружки – тот, что именует себя Святым Духом. Ты имеешь честь знать его?

Яков смутился.

– Установлено, что явился он не из заоблачных сфер, а из Скотленд-Ярда. Его зовут Денхем. Можешь ли ты что-нибудь добавить к этому имени?

– Денхем? – переспросил Яков. – Он супруг Маргариты.

– Да, ирландский поэт, друживший еще с нашим отцом и не раз доказывавший нам свою преданность. Нехорошо забывать старых друзей, брат мой.

– Ничего не имею против него. Я его вообще почти не знаю.

– Оно и понятно, если учесть, что ты хорошо знаешь его жену. Близкое знакомство с замужней дамой, как правило, не располагает к дружеским отношениям с ее супругом.

– Ей всего восемнадцать лет…

– Прелестный возраст!

– А ему пятьдесят, хотя с виду можно дать и семьдесят. Чего же он ждал, когда брал в жены такую юную особу?

Карл снова улыбнулся, на сей раз – цинично.

– Увы, – сказал он, – ожидания англичан не оправдал ты, а не она. Неужели так трудно было соблюсти хотя бы элементарные правила приличия?

– Ваше Величество, что касается вас…

– Мое поведение тоже не всегда безукоризненно. Но, брат мой, королю положено иметь кое-какие привилегии. Не забывай, между нами есть разница!

– И поэтому вы требуете от меня…

– Всего лишь соблюдения приличий. Мне не нравится, как выглядит наш друг Денхем. По-моему, он совершенно рехнулся. Поэтому я требую, чтобы ты вел себя прилично, вот и все.

– Хорошо, я сегодня же пойду в Скотленд-Ярд. Выясню, что все это значит.

– Только веди себя благоразумно – хотя бы ради спокойствия твоей герцогини. Хочется думать, что с ней все в порядке. А как дети?

Вспомнив о дочерях, Яков просветлел. С ними тоже все в порядке, сказал он; затем начал расхваливать смышленость и красоту Марии. Карл слушал со снисходительной улыбкой. Он был неравнодушен к племянницам – особенно к Марии – и слишком благороден, чтобы завидовать брату. Впрочем, это не мешало ему мечтать о сыне, законном наследнике английского трона.

– Боюсь, фортуна оказалась на твоей стороне, – вздохнул король. – Едва ли у королевы когда-нибудь будут дети. Иными словами, Яков, в свое время тебе придется принять мою ношу.

– Надеюсь, не раньше, чем я сам состарюсь.

– Надеешься?.. Хм! И ничуть не желаешь носить корону?

– Гораздо больше мне хочется, чтобы у Вашего Величества появился законный наследник.

– Ты имеешь в виду Джемми?

Яков понял: Карл намекает на свое намерение узаконить Монмута. Одна из причин его недовольства графом Кларендонским как раз в том и состояла, что тот выступал против легитимизации Джемми.

– Этот вариант скорее устроил бы Монмута, Ваше Величество, – усмехнулся Яков.

Карл поморщился.

– Ладно, не забудь поговорить со своим тестем. Скажи, пусть подает в отставку – с его стороны это было бы самым мудрым решением. Оно поможет ему сохранить достоинство… и жизнь.

– Сделаю все, что в моих силах.

– Заранее благодарю тебя, брат мой. К сожалению, нам пора расстаться – уже поздно, скоро ко мне придут гости, да и тебя, насколько я знаю, тоже ждут друзья и подруги.

Покидая дворец, Яков думал о том, что скажет тестю. Бедный старик, его постигла участь многих других придворных, оказавшихся у власти, а потому считавших себя неуязвимыми. Он разозлил Монмута, выступив против его легитимизации; нажил врага в лице леди Кастлмейн, пытаясь предотвращать наиболее аморальные поступки короля. Ни один человек не сможет справиться с такими могущественными противниками – а ведь он еще и восстановил против себя самого Карла, никогда не жаловавшего праведников и святош. Поэтому, когда к голосам королевских советников, требовавших крови графа, прибавились крики двух самых близких людей Карла – его незаконнорожденного сына и любовницы, – судьба Эдварда Кларендонского оказалась решена.

Яков хотел упросить тестя при первой же возможности уйти на покой – такой исход не устроил бы его врагов, но доставил бы удовольствие королю. Карл, при всех своих недостатках, был великодушным человеком; мстительность ему претила – он специальным декретом запретил осквернять могилы «круглоголовых», над прахом которых многие простолюдины глумились в первые годы его правления. Побежденных недругов он не преследовал. «Хватит, – говорил Карл. – Это дело прошлое». Но, увы, его доброта была от беззаботности. Он давал графу Кларендонскому шанс спастись от врагов – однако, если бы граф из упрямства не воспользовался его советом, он бы не стал препятствовать расправе со стариком.

Размышляя о причинах размолвки тестя и брата, Яков шел в Скотленд-Ярд. Он должен был повидаться с Маргаритой и выяснить, чего ради ее муж вдруг стал величать себя Святым Духом. Неужели и впрямь рехнулся? И воспользуются ли этим враги Якова? Скажут ли они, что своим умственным расстройством старый Денхем обязан скандальному поведению герцога Йоркского? Но в таком случае любой женатый мужчина при дворе короля Карла уже давно должен был сойти с ума. Это ли не абсурд?

Он подумал, что Маргарита как всегда сумеет рассеять его опасения. Она так молода и красива, что в ее присутствии он тоже чувствует себя юным и полным сил. Их отношения известны всему Лондону – а он и не скрывает их ни от кого, кроме своей жены. Впрочем, Анна уже поняла необходимость мириться с его изменами; было бы странно, если бы герцог Йоркский, брат такого прославленного распутника, как король Карл Второй, не имел одной, а то и двух любовниц.

Придя в Скотленд-Ярд, он постучал в дом сэра Джона Денхема, и вскоре его провели в покои молодой супруги шотландского поэта. Когда они разняли руки, она сказала, что сэр Джон в последнее время ведет себя очень странно, что он поклялся отомстить за свою поруганную честь, а его визит к королю скорее всего объясняется желанием привести в замешательство супругу и ее любовника.

Яков был слишком возбужден ласками Маргариты и не придал значения ее словам.

Рассудок сэра Джона Денхема прояснился довольно быстро. Вторично явившись к королю, он принес извинения за свой недавний поступок и был незамедлительно прощен. Между тем герцог Йоркский продолжал наносить визиты в Скотленд-Ярд – и, казалось, сэр Джон примирился с таким положением дел.

Яков упивался победой. Судя по всему, он научился улаживать свои проблемы ничуть не хуже, чем его брат Карл. Барбара Вилльерс, разумеется, постаралась раздуть скандал с ирландским поэтом – в этом ей помогали все лондонские актрисы, успевшие побывать в спальне короля, – но у Якова, по крайней мере, была любовница из более высокого сословия, чем у их покровителя.