Софи Джордан - Ночь перед свадьбой

– Колфилд, – узнал его Скелли, и широкая улыбка расплылась по его костлявому лицу. – Я ждал этой минуты с тех пор, как ты и твоя шлюха унизили меня. Так что не думай, что легко отделаешься.

– Чертов развратник, – презрительно ухмыльнулся другой бандит. – Эти всегда доводят их до беды.

– Вот как? – спросил Скелли. – Надоела эта девчонка? Захотел шлюху из старых соседок? Ты бы лучше пришел ко мне. У меня бы нашлась девица получше.

Все трое подступили к нему, и по злобному блеску глаз Скелли Ник понял, что тому хочется большего, чем просто драки. Он приготовился, инстинктивно напрягая все мышцы. Когда был нанесен первый удар, он был к нему готов, в нем проснулись прежние инстинкты борьбы за жизнь, и он, уклонившись от удара, с силой стукнул нападавшего в пах. Удары кулаков дождем обрушились на его спину. Готовясь принять новые удары, он повернулся и заметил, как в темноте блеснуло серебро. Лезвие опускалось на него. Со странным чувством отрешенности он подумал, что кто-то должен умереть.

Ник поклялся, что это будет не он.

Голос викария Брауна, как жужжащая пчела, проникал в уши Мередит. Она пыталась сосредоточиться на его словах, но это было невозможно. Беспокойно ерзая на жесткой церковной скамье, она сложила затянутые в перчатки руки на коленях и в сотый раз переживала свою встречу с Ником, раздумывая, не могла ли она тогда поступить по-другому. Там, на дороге, она открыла ему вместе с телом сердце и душу. Ей оставалось только просить. Или признаться, что она носит под сердцем его ребенка. Она понимала иронию судьбы. Оказаться в положении после всего…

Ник, вероятно, даже не поверит ей. Правда, он довольно скоро сам об этом узнает. Весь мир узнает, но она не воспользуется ребенком как средством удержать его.

Место сэра Хайрама зловеще пустовало, или, наоборот, это зависело от того, как посмотреть. В это утро собравшиеся в церкви перешептывались, посмеивались, обменивались неодобрительными взглядами, это свидетельствовало о том, что все знали, как Ник избил сэра Хайрама и тотчас же уехал в Лондон. Такое не могло не повлиять на ее репутацию. В глазах общества его поступок означал только одно. Он бросил свою жену из-за ее предосудительных отношений с сэром Хайрамом. Но ее это не беспокоило. Все, чего она хотела, это Ника. А не одобрения общества.

Фелисия Стабблфилд, сидевшая на скамье, имела довольный вид. Когда Мередит рискнула взглянуть в ее сторону, та молча насмешливо подняла бровь. Было ясно, кто распространял слухи. Может быть, Мередит беспокоило бы это, и она бы постаралась рассеять всеобщее заблуждение относительно ее отношений с сэром Хайрамом. Может быть. Если бы не была в таком оцепенении. Если бы могла проявить хотя бы капельку беспокойства. А она держалась из последних сил и с достоинством и сидела, глядя перед собой.

Взгляды пронзали ее, впивались в ее профиль, буравили ее спину. Все вели себя так, как будто она была своего рода падшей женщиной. Она вдруг вспомнила, как когда-то давно Ник высказал сомнения в милосердии прихожан ее церкви. Он был прав. Людям нельзя верить. Обществу нельзя верить. Соседи спешили обвинить. В глубине души она не осуждала его за то, что он избегает общения с этими людьми, – такова жизнь.

Неожиданно что-то нарушило ее размышления. Это не был какой-то особый звук, а скорее умолкший голос мистера Брауна. Мередит взглянула на него и увидела изумление на его лице, с которым он смотрел на двери. В центральном проходе раздавались тяжелые шаги, сопровождавшиеся приглушенным шепотом. У нее забилось сердце и задергалось веко, но она не могла заставить себя оглянуться.

Наконец эти шаги остановились около ее скамьи. Она подождала одну долгую бесконечную минуту, преодолевая страх и надежду, боровшиеся в ее душе. Наконец она решилась взглянуть и едва сдержала крик ужаса при виде покрытого синяками лица Ника. Он опустился рядом с ней на скамью и прижал пальцы к ее губам, предотвращая ее вопросы. Его глаза светились, упиваясь видом ее лица, он смотрел на нее так…

– Потом, – шепнул он и, повернувшись к мистеру Брауну, сделал знак, чтобы тот продолжал.

От его присутствия у нее путались мысли. Не где-нибудь, а в церкви. Она сцепила руки, лежавшие на коленях, и думала, что не сможет хранить молчание до конца службы. Словно догадавшись о ее растерянности, Ник убрал сжатую в кулак руку с ее колен. По ее телу пробежала дрожь, когда он переплел свои пальцы с ее пальцами, и она заметила на них порезы и синяки. Что произошло с ним? Его загорелая рука резко выделялась на фоне ее белых перчаток. Она смотрела на их соединенные руки почти с изумлением, как будто они принадлежали какой-то другой паре.

Мистер Браун прокашлялся и продолжил свою проповедь.

Она не слышала ни слова.

Он крепко держал ее руку, не позволяя Мередит убрать ее. Он знал, что она умирает от желания засыпать его вопросами. Но он ждал. Он хотел остаться наедине с ней, и тогда скажет все, что должен сказать. Он бы предпочел выглядеть более презентабельно для появления на воскресной службе, но прошедшая ночь показала ему, как скоротечна жизнь. Потому он, пренебрегая синяком под глазом и разбитой губой, и занял свое место в деревенской церкви Эттингема впервые за двадцать пять лет.

И не сгорел в аду.

Он даже чувствовал странное умиротворение, сидя на фамильной скамье Брукширов, рядом с прижавшейся к нему Мередит. Как будто он вернулся домой. Наконец. Мысль, что он чуть не упустил это счастье, сжимала ему сердце. Если бы Скелли убил его, он бы лежал мертвый в той аллее, а не наоборот. И Мередит никогда бы не узнала, что он любил ее. Когда они вышли из церкви, она попыталась выдернуть руку, смущенно оглядываясь на глазеющих на них сплетников. Он не потерпит этого. Он боролся в смертельной схватке за то, чтобы увидеть ее. Он никогда не отпустит ее. С нежной улыбкой он поцеловал ей руку и уверенно положил ее на свой согнутый локоть. Она широко раскрыла глаза. Он усмехнулся. Сияющая тетушка Элеонора одобрительно кивнула ему:

– Пора уже. Хотя могли бы и подождать, пока не станете снова похожи на самого себя, плут.

– И оставить мою жену тосковать? – Большим пальцем он обводил круги на ее запястье, не закрытом перчаткой. Ее щеки приятно порозовели. – Я не мог бы так долго ждать, – сказал он таким тоном, что даже тетушка Элеонора покраснела.

– Кто ты? – прошептала Мередит, когда они вышли. – Где же Ник?

– Ты не получишь от меня никаких объяснений, – ответил он, таинственно улыбаясь. – Пока.

Затем Мередит с изумлением наблюдала, как Ник беседовал с мистером. Брауном и хвалил его проповедь.

– Э, благодарю, милорд, – заикаясь, произнес молодой викарий, раздувая хилую грудь, а его лицо сияло от удовольствия.