Джейн Фэйзер - Жемчужина гарема

Август 1833 года

Наступило самое тягостное время дня. Скалистые вершины отбрасывали длинные густые тени на узкую тропинку, петлявшую между горбатых утесов.

Джордж Спенсер оглянулся на караван. Верблюды, нагруженные переметными сумами с товарами, едва тащились, высоко задрав головы на вытянутых шеях. Они выглядели до смешного горделивыми, всем своим видом показывая свою непричастность к навязанной им нелепой роли вьючных животных. Погонщики щелкали языками и понукали их странными, но, вероятно, понятными верблюдам окриками. Надо было спешить: тени росли, а караван все еще полз по узкому ущелью Хаибер. И Британская Индия, сулящая спокойствие и безопасность, была еще слишком далеко. А ведь не вздумай Аннабель исчезнуть сегодня утром из лагеря (оправдываясь, она утверждала, что погналась за альпийским козлом), они бы тронулись в путь на два часа раньше и еще до темноты ступили бы на британскую землю. Но солнце клонится к закату, а караван еще плетется по сумрачному, таящему угрозу ущелью. На небе появилась вечерняя звезда, и это наполняло душу еще большей тревогой.

Охранники, ехавшие на лошадях, беспокойно ерзали в седлах, то и дело хватаясь за гладкие приклады своих ружей. Они озирались вокруг, напряженно всматривались в узкую извилистую тропку, исчезавшую во мраке, и задирали головы кверху – туда, где громоздились, словно застывшие в злобном ожидании, гигантские скалы.

– Ты, кажется, волнуешься, Джордж, – по обыкновению спокойно сказала Розалинд Спенсер, которая скакала бок о бок с мужем. – Теперь уже недолго осталось.

Джордж улыбнулся жене. Сам звук ее голоса, как всегда, пролил бальзам на его душу, а мягкий взгляд карих глаз утишил неотступную тревогу.

– Нужно что-то делать с Аннабель, – сказал он без особой, впрочем, убежденности.

Последние десять лет это было их главной заботой и трудностью: ребенок не желает слушаться. Аннабель своенравна, и никакие уговоры не могут заставить ее отступить от того, что она задумала.

Розалинд понимающе улыбнулась в ответ. Дочь была для них неиссякаемым источником счастья, ни с чем не сравнимым, разве что с собственной их любовью друг к другу. Да, Аннабель неуправляема и упряма. Можно сказать – испорчена до мозга костей. Но ведь в семьях, где один ребенок, такое бывает нередко.

– Вот вернемся в Пешавар, она и угомонится, – успокоила мужа Розалинд. – Жизнь войдет в свою колею. Уроки, верховая езда, встречи с друзьями… Аннабель, я думаю, прекратит выслеживать горных козлов и слоняться по базарам.

Аннабель Спенсер сморщила свой маленький хорошенький носик. Опять родители говорят о ней. Да, конечно, вон как они склонились друг к другу, пряча лица, словно заговорщики. Наверняка обсуждают утренний ее поступок. Папа был ужасно огорчен, можно сказать, разозлился из-за того только, что она задержала их на пару часов. И что тут такого? По правде сказать, Аннабель пугала сама мысль о возвращении к чопорной упорядоченной жизни в их большом белом доме в Пешаваре. Эти пышные сады, армия слуг, необходимость неукоснительно выполнять светские обязанности. Глупая болтовня девчонок – родители почему-то считают их подходящими для нее подругами, любящие мамаши; восседая на веранде, они улыбаются и кивают своим чадам, и нет им никакого дела до других детей – маленьких слуг, которые усердно разгоняют у их лиц горячий воздух опахалами.

Аннабель оглянулась вокруг: она не видела в афганских пейзажах ничего устрашающего. Напротив, они волновали ее своим первозданным необузданным величием. Полгода назад Джордж Спенсер дал честное слово, что когда Аннабель исполнится двенадцать, они все вместе отправятся через горы в Афганистан и Персию. С тех пор девочка не переставала мечтать о предстоящем путешествии. Отец накупил множество ковров, роскошных шелковых тканей, серебра и чеканного золота. Потом он переправит все это на корабле в Англию. Высокий спрос на заморские товары уже давно превратил Джорджа Спенсера в набоба.

Но Аннабель не интересно было, каким образом отец умножает свое богатство. Ее привлекали и очаровывали люди, с которыми он заключал сделки. Ханы – владыки жизни и смерти своих подданных. Неуступчивые купцы, с их проницательным взглядом и медоточивой речью. Женщины, закутанные с головы до пят и похожие на тени. Горцы – воины-кочевники в тюрбанах, с остроконечными топориками за поясом или острыми кривыми саблями – шимитарами , которые ярко блестят на солнце. Аннабель забывала обо всем на свете, оказавшись на базарах с их экзотическими чудесами или на айлагах – прекрасных изобильных летних пастбищах, расположенных высоко в горах. Весной кочевники пригоняют туда своих курдючных овец, коз, рогатый скот и пони – они пасутся там до первых сентябрьских снегопадов. Она вздрагивала от наслаждения, стоило ей услышать вой волков, увидеть следы черного медведя или сероватую тушу бородача-ягнятника, который рыщет по окрестностям в поисках сгнившего или загнивающего мяса.

Аннабель целиком ушла в воспоминания. И первый тревожный крик одного из всадников, ехавших впереди каравана, не сразу достиг ее ушей. Наконец Аннабель отвела невидящий взгляд от гривы своего пони, заплетенной в косичку… и ужас захлестнул ее.

Караван со всех сторон окружали воины гази. [1]Они карабкались по крутым склонам гор, прыгали со скал, с тяжелым топотом скакали по тропинке на лошадях и со всего маху врезались в путников. Их длинные винтовки, джеззали , были направлены в охваченную паникой толпу. Выстрелы так и щелкали один за другим, и люди Джорджа Спенсера падали с лошадей и верблюдов. Тропинка была усеяна их телами, и фанатики добивали раненых кинжалами.

Розалинд, получив пулю меж лопаток, умерла мгновенно. Она едва успела почувствовать боль, и тьма поглотила ее. Джордж, издав крик ярости и отчаяния, одним махом спрыгнул с лошади. Но так и не успел дотянуться до жены: широкий клинок пронзил ему сердце. И он испустил дух с именем Розалинд на устах. Аннабель застывшим взглядом смотрела на невообразимо страшные вещи, которые творились вокруг. Она словно окаменела, сидя в седле на своем маленьком пони. Горцы резали «неверных» – собак феринге , издавая ликующие вопли, которые с такой силой били в барабанные перепонки, что Аннабель казалось, будто эти звуки раздаются у нее в голове.

Все вокруг вертелось и кружилось, как в адском водовороте. Перед глазами Аннабель мелькали лица афганцев – смуглые, бородатые, с ослепительно белыми зубами. Пронзительно ржали лошади. В воздухе висел пороховой дым. Потом он рассеялся, и рядом с Аннабель возник человек. Внутренним чутьем она поняла: сейчас решается ее судьба. У гази была маленькая остроконечная бородка, длинные локоны, выбивавшиеся из-под тафьи, и фанатично горящие глаза. Он уже занес над Аннабель свой кинжал, хибер , готовясь снести ей голову.