Лидия Будрик - Непокорное Эхо

– А если я серьезно говорю? – смотрел на неё барин.

– Если бы да кабы, во рту росли грибы, а-то за ними в лес ходить надо! – с упреком ответила она.

Григорий тихонько улыбнулся, стал ближе к ней и тихо спросил:

– А ты ходишь на луг водить хороводы?

– Нет! – отозвалась девушка и отпрыгнула от него чуть в сторону.

Но тут же ойкнула, согнулась к земле, взялась за правую ногу и стала прыгать на одной ноге, стиснув зубы.

– Что случилось? – взволнованно спросил барин.

– Ногу уколола… – призналась она. – Видно что-то острое было на дороге…

– Жаль, что плохо видно, – сожалел Громов, стараясь понять: насколько девушка ее сильно поранила.

– Ничего… пройдет… – стиснув зубы, отозвалась Карнаухова.

– А говорила, что моя помощь тебе не понадобится. Сейчас приедем, и я осмотрю твою рану, – сказал мужчина и подхватил её на руки.

– Что вы делаете? – вскрикнула в испуге Вера. – Отпустите меня немедленно! Поставьте меня! – дико сопротивлялась она, стараясь вырваться из его сильных рук.

– Или ты сядешь на коня, или я понесу тебя на руках!

– Немедленно отпустите меня, или я стану кричать! – вопила девушка, упираясь своими маленькими кулачками ему в грудь.

– Выбирай, – повторил Григорий Владимирович, пытаясь удержать эту чудную незнакомку в своих объятиях.

– Хорошо, – залепетала она взволнованно, – я сяду на вашего Буяна!

Барин уверенно шагнул к коню, словно пушинку приподнял её вверх и усадил в седло.

Вера испуганно озиралась по сторонам, боясь, что в голубой дымке надвигающейся ночи их может кто-нибудь увидеть, и тогда разговоров по селу не оберешься.

– На лошадях верхом ездила когда-нибудь? – поинтересовался он.

– Ездила, – с досадой призналась она. – И откуда вы только взялись на мою голову? – негодуя, проговорила девушка и крепче вцепилась в седло.

Мужчина улыбнулся, а сам посоветовал:

– Ты держись покрепче, а я поведу коня.

Он вновь взял поводья в руки, и они двинулись дальше к Белогорью.

– Такой приятный вечер. Вот и звездочки на небе зажглись. Может, скажешь, как тебя зовут? – вновь пытал ее Громов, не желая отпускать эту милую особу, не узнав ее имени.

– Нет, – стояла на своем Вера.

– Я же все равно узнаю.

– Ну… зачем вам мое имя? – злилась она, поглядывая на него сверху.

– Мы идем с тобой вдвоем, в этой тишине, разговариваем, общаемся, должен же я знать, как тебя зовут.

– Для того, чтобы общаться, не обязательно знать имени, – отозвалась она. – Вы уйдете своей дорогой, я своей. Зачем же загружать себя ненужными мыслями?

– Но я уже загрузил себя! – с улыбкой признался он и оглянулся назад.

– А вы забудьте всё, – взволнованным голосом посоветовала Карнаухова. – Представьте, что вы меня не встречали. Проехали до леса, прогулялись и вернулись обратно один.

– Тогда… с кем я сейчас говорю? – тихо спросил Григорий, и счастливая улыбка застыла на его благородном лице.

– Это эхо вам отвечает. А у него имени нет, – загадочно отозвалась Вера и замолчала.

– Какое красивое Эхо я сегодня повстречал, – задумчиво проговорил барин, а на душе было хорошо и волнительно.

Он поднял голову вверх, и так захотелось ему крикнуть что-то хорошее, красивое, что могло бы порадовать эту юную незнакомку. И чтобы эти слова эхом отозвались, где-то в лесу и вернулись обратно к ним на этот широкий луг. Но сдержал себя, понимая, что такой поступок может напугать девчонку, и она не станет с ним разговаривать вообще. Он смотрел в звездное небо и был рад, что сбежал от гостей и ускакал на Буяне так далеко. А иначе он не встретил бы эту совсем молоденькую и юную девочку, которая так заразительно смеется, которая так умно смотрит на него своими большими карими глазами, а теперь еще так умно ему отвечает на все его вопросы.

Они подошли к селу. Громче залаяли собаки. В некоторых избах тускло горели лампадки у иконок, и эти маленькие огонёчки отражались в ночи, как знак того, что никогда не угаснет вера в душах людских.

Григорий оглянулся, хотел уже что-то сказать, но своей спутницы в седле не увидел. Куда она исчезла и когда, он так и не понял. Только спешно обошел Буяна со всех сторон, даже попытался вернуться назад, в испуге думая: что та нечаянно свалилась с седла на землю и теперь лежит где-нибудь и вопит от боли. Но вскоре он понял, что эта милая особа просто-напросто сбежала от него, не желая заводить с ним никакого знакомства. Громов с досады качнул головой, немного постоял посреди дороги, потрепал жеребца по загривку и тихо проговорил:

– Ну что, Буян, сбежала наша попутчица… И где теперь ее искать?

Он взглянул на луг, где так ярко горел ночной костер, вслушался в голоса и уверенно сказал:

– Я должен ее найти.

А сам еще раз огляделся и сильно расстроился, что всё так вышло. Хотел позвать девушку, но вспомнил, что не знает её имени, и как звать её сейчас, как крикнуть в эту темноту, которая спрятала такую чудную красавицу под покровом надвигающейся ночи. Одно он знал точно, что это дерзкое создание запала ему в душу.

– Ну что ж, милое Эхо, я все равно тебя найду, чего бы мне это не стоило… – с грустью проговорил он и двинулся по темным улочкам Белогорья к своей усадьбе.

Вера улучила момент и тихонько сползла из седла вниз на землю, понимая, что барин не оставит ее в покое и, скорее всего, привезет к своему дому. А этого девушка боялась больше всего и совсем не хотела ехать в их поместье. Она прекрасно понимала, кто он, а кто она, и появляться в барском доме среди ночи, значит нажить себе врага в лице барыни.

Анна Федоровна давала им работу и обеспечивала доход всей ее семьи. Они жили ее заказами, она одаривала ее отрезами на платья, а она, такая бессовестная, возьмет, да и явится к ним домой, да еще и с их единственным наследником. Такого девушка допустить никак не могла. Она быстро отбежала от дороги в сторону, пригнулась и уже по овражку бегом бросилась в сторону села. Пораненная нога сильно ныла, но Вера знала, что если сейчас она не скроется от барина, то, скорее всего, такого момента у нее больше не будет. Мужчина привезет ее в село и сразу узнает, кто она такая. Она бегом добралась до первых дворов, перевела дыхание, вышла на дорогу и уже спокойнее пошла по селу, слегка прихрамывая на правую ногу.

В расстроенных чувствах Григорий Владимирович подошел к барскому поместью, а там был уже целый переполох. Родители очень расстроились, потеряв любимого наследника, ведь в доме было много знатных гостей, которых специально пригласили по случаю его возвращения.

Барышни заметно нервничали, с обидой поглядывали на хозяев, ведь они тоже надеялись пообщаться с красивым барином, а получилось не совсем хорошо. Никто не ожидал от мужчины такого необдуманного поступка, и все надеялись, что он вскоре вернется. Но уже темнело, и гости стали разъезжаться по домам. Громовы с виноватым взглядом провожали всех до экипажей, а Анна Федоровна встревоженно твердила: