Кристина Кук - Непокорная жена

– Нет… я… ой! – Элинор поморщилась, когда его пальцы коснулись того места, где шея соединяется с плечом. – Да, здесь. Есть припухлость?

– Довольно большой узел. Так больно? – Он нажал пальцами на это место и начал осторожно массировать.

– Немного. – Ее сердце учащенно забилось, когда она ощутила тепло его рук на своей коже. Боже, ей надо собрать всю свою волю, чтобы заставить его остановиться. Немедленно. – Пожалуй, вам не следовало бы прикасаться ко мне таким образом. Может быть, лучше вернуться к карете?

Он посмотрел ей в лицо, перегнувшись через ее плечо и прижавшись при этом к ее спине.

– Почему? Думаете, я попытаюсь воспользоваться ситуацией, чтобы соблазнить вас прямо здесь? В стороне от дороги?

Элинор попыталась заставить себя отстраниться от него, но не смогла. Вместо этого она облизнула губы и сказала:

– А разве это не то, чем вы обычно занимаетесь? Соблазняете женщин? Вы, безусловно, преуспели в этом, как я наслышана.

Фредерик ничего не ответил, продолжая массировать ее шею легкими, нежными движениями, снимая боль, как будто он обладал некоей волшебной силой или хотя бы имел некоторые профессиональные навыки. Сколько ночей Элинор лежала без сна, мечтая о его прикосновениях? О его сильных руках на своей обнаженной коже…

– Я должна идти, – сказала она, пытаясь подняться на ноги, но он удержал ее своим стальным захватом.

– Подождите. Я не могу допустить, чтобы вы страдали. Скажите правду: мой массаж хотя бы немного уменьшил боль?

– Кажется, да, – ответила она странно напряженным голосом. – Однако мы не должны оставаться здесь вдвоем, поскольку у меня нет сопровождающей дамы.

Он сделал еще несколько медленных успокаивающих движений и наконец отпустил ее и встал перед ней.

– Боже, женщина, вы действительно так педантично соблюдаете все правила приличия? Наша карета потерпела аварию; вы заполучили на шее шишку величиной с яйцо; мы застряли здесь на неизвестно какое время – и при всем этом вы беспокоитесь о правилах приличия? – Фредерик сложил руки на своей широкой груди и смотрел на нее, скользя взглядом по ее фигуре вниз и вверх, а на скуле его заметно пульсировала жилка. – Знаете, кого вы напоминаете мне, Элинор?

Она встала, испытывая легкое головокружение.

– Я знаю, что вы скажете. И пожалуйста, перестаньте называть меня Элинор, как будто мы близкие люди. Вы знаете, что это неприлично, однако поступаете так, чтобы досадить мне.

– Вы напоминаете мне чрезмерно взнузданную кобылицу с жесткими удилами в пасти.

О, опять это сравнение с лошадью.

– Ну и что? – резко сказала она.

– Ничего. Я лишь единственный раз случайно видел вас, когда вы чувствовали себя действительно свободной от пут – раскованной, так сказать.

– И когда же это было? – спросила она, отряхивая травинки с юбок.

– В тот день в Марблтоне, когда вы танцевали под деревом без сапожек и шляпы. Это было поистине изумительное зрелище. Приятно было наблюдать, как вы преобразились.

– Я хотела бы, чтобы вы больше не упоминали об этом… об этом неосмотрительном поступке с моей стороны. Это крайне смущает меня.

– Я не вижу причины смущаться, – сказал Фредерик, пожав плечами. – Нет ничего постыдного в том, чтобы дать себе волю. Чтобы делать то, что нравится, и получать удовольствие от этого.

Элинор начала ходить по кругу под кронами деревьев.

– Именно так вы и поступаете, не правда ли? Делаете все, что вам нравится, невзирая на последствия, невзирая на то, что люди думают о вас, и не считаясь с теми, кому, возможно, вы причинили боль.

– Знаете, вы выглядите очень красивой, когда сердитесь. Ваши щеки розовеют, а глаза становятся темными, как море во время шторма.

Элинор перестала ходить и остановилась в трех шагах от Фредерика, который теперь небрежно прислонился к дереву, упираясь одной ногой в ствол.

– Вот как? – резко сказала она, сжимая руки в кулаки. – Неужели у вас в запасе нет ничего более оригинального? В течение сезона я неоднократно слышала сравнение моих глаз с морем.

Он пожал плечами.

– Возможно, это не оригинально, но зато правда. Вы самая прелестная женщина, какую я когда-либо видел.

– Ваши комплименты не действуют на меня, Фредерик Стоунем. Для вас это просто игра, и ничего более. Хотя, должна сказать, вы хороший актер… очень хороший, – добавила она. – Неудивительно, что вы покорили многих женщин.

Фредерик потер ладонью щеку.

– Вы сомневаетесь в моей искренности?

– Я не сомневаюсь. Я знаю, что ваши слова фальшивы и являются всего лишь средством обольщения.

– Вам чертовски повезло, что я не сделал того, чего мне хотелось, невзирая на последствия. Иначе я показал бы вам, насколько я искренен. Прямо здесь, у дороги.

Элинор задумалась над его словами, и их смысл наконец дошел до нее.

– Прямо сейчас? – спросила она, уязвленная.

– Ну да. И тогда ваш брат, несомненно, явится ко мне с пистолетом в руке.

– Полагаю, я должна быть шокирована вашими скандальными речами? Вы намеренно делаете это?

– А вы шокированы? Леди при таких обстоятельствах…

– Нисколько, – прервала его Элинор, решив продемонстрировать, что его слова совершенно не действуют на нее. – По правде говоря, я нахожу предсказуемость ваших поступков весьма скучной.

Уголки его губ слегка дрогнули, обозначив намек на улыбку.

– Значит, я уже наскучил вам?

– Нет, я сказала, что ваша предсказуемость скучна. А вас я нахожу в некоторой степени забавным.

– Сначала скучным, теперь забавным? Полагаю, я должен быть благодарен за этот прогресс.

На этот раз она пустила в ход свой главный козырь:

– Мне жаль наблюдать ограниченность ваших интересов. Неужели, когда вы общаетесь с женщиной, у вас в голове нет ничего, кроме мысли, как бы побыстрее завалить ее на спину?

Фредерик побледнел, и Элинор поняла, что ее слова попали в цель.

– Вам жаль меня? – спросил он с недоверием. Она смело встретила его взгляд, сложив руки на груди.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Леди не должна задавать такие вопросы. Думаю, мне следует сообщить о подобной дерзости вашему отцу. – Он снова улыбнулся, но улыбка получилась напряженной, неестественной.

– О, вы не сделаете этого, – весело сказала Элинор, наконец почувствовав свое превосходство в этом разговоре.

– Почему бы нет?

– Потому что вам нравится моя дерзость. Я вижу это по вашим глазам.

Его ответ поразил ее: он запрокинул голову и расхохотался низким, раскатистым, чисто мужским смехом В конце концов он снова посмотрел на нее изучающим взглядом.

– В какую игру вы играете со мной, Элинор Эштон? Мне начинает казаться, что вы намеренно поддразниваете меня.

Она покачала головой:

– Нисколько. Просто я констатирую факты, и ничего более. У меня нет оснований остерегаться вас в отличие от других людей.