Джудит О`Брайен - Алая роза Тюдоров

– Лодка маленькая, вмещает трех человек. Гамильтон пообещал грести, если я не буду болтать и дам вам выспаться, что я и исполнял в течение нашего путешествия. Что же касается вас, мистрис, то хочу заметить, что во сне у вас изо рта текли слюни!

Дини в ужасе прижала ладошку к губам, а Саффолк и Кит рассмеялись.

– Ладно, Саффолк, оставь Дини в покое, – отсмеявшись, заметил Кит. – Мне приходилось наблюдать, что ты вытворял во сне. Куда ей до тебя! Я уж не стану говорить о том, что ты вытворял, когда просыпался!

– Что верно, то верно, – согласился Саффолк и вдруг воскликнул: – Смотрите, на горизонте верхушки башен Хемптон-Корта! Клянусь Богом, Гамильтон, а ведь мы еще можем успеть.

Дини наконец оторвала взгляд от гребущего Кита и подняла голову. В самом деле, вдалеке, за поворотом реки, во всей своей красе вставал Хемптон-Корт, позлащенный лучами заходящего солнца. Большие стеклянные окна дворца сверкали его отраженным светом…

– Бутылка у тебя с собой? – спросил Кит, обернувшись к Дини.

Саффолк, полагая, что вопрос обращен к нему, с улыбкой потряс в воздухе пустым кувшинчиком и объявил:

– С собой-то с собой, только она уже пустая.

– Я не о твоей бутылке говорю, – с улыбкой отозвался Кит и перевел взгляд на Дини.

Та одарила ослепительной улыбкой Саффолка и, со значением посмотрев на Кита, сказала:

– Когда я в последний раз ее видела, она находилась у меня в спальне в Хемптон-Корте. Надеюсь, она до сих пор там.

Гамильтон коротко кивнул в знак того, что ее понял, и снова занялся веслами. Дини в очередной раз поразилась его физической силе – несколько часов он греб против течения, заставляя двигаться лодку с тремя взрослыми людьми с максимально возможной скоростью. Она видела, что его беспокоило травмированное плечо, но Кит, подвергая его полной нагрузке, старался по мере возможностей его разрабатывать.

– Саффолк, ты умеешь обращаться с порохом?

– А отчего, по-твоему, я так налегаю на эль? – В свою очередь, осведомился герцог. – Оттого, мой слишком глубокомысленный друг, что порох – штука опасная. Тем не менее я раздобыл дюжину зарядов и разложил их вокруг лабиринта, соединив бикфордовым шнуром, – короче, сделал все, как ты просил. Теперь, если мне поднесут для храбрости еще кувшин такого же крепкого пойла, я сумею поджечь все это устройство и постараюсь при этом не взорвать всех нас.

Некоторое время он молчал, потом пару раз тряхнул головой и огляделся совсем уже ясными глазами. У него, казалось, был талант стряхивать с себя опьянение, как иной человек скидывает с головы капюшон.

– Предупреждаю вас, что, если король в Хемптон-Корте, я ничего подрывать не стану. Не желаю даже случайно навредить его величеству.

– Нет, нет, его там не будет, – заверила Дини. – Я знаю, что он не вернется в Хемптон-Корт, пока там королева Анна.

Судя по всему, Саффолк воспринял эту новость с удовлетворением. Он продолжал с улыбкой демонстрировать им свой пустой кувшинчик из-под эля, пока Кит выруливал и причаливал к одному из крошечных доков. Стоявший на мостках слуга принял от него канат и закрепил за причальную тумбу. Потом Кит натянул на себя камзол и, подав Дини руку, помог ей выбраться из суденышка.

– Гамильтон, – пошутил Саффолк, – может, ты подашь руку и мне?

– Сколько он выпил? – озабоченно спросила Дини, заметив, что герцог не слишком твердо держится на ногах.

– Надеюсь, не слишком много, – ответил Кит, утвердив девушку на земной поверхности. – Впрочем, я не считал. Я был слишком занят.

– Греблей?

– Нет, – Кит подмигнул Саффолку, который по воде брел к берегу, – я рассматривал пузыри, которые ты пускала во сне.

Дини, разумеется, нашла бы хлесткое словечко в ответ, но времени не было. Солнце быстро клонилось к закату.

– Я сбегаю принесу бутылку, – сказала Дини, поднимая тяжелый подол платья. Гамильтон кивнул.

– А я взгляну, как там дела с нашей иллюминацией. – Он посмотрел на нее в упор. – Слушай, для праздника Четвертого июля слишком рано.

– Ничего, зато у нас в запасе несколько недель, – улыбнулась Дини и смахнула со лба непокорный локон.

– Скорее несколько веков, – пробурчал себе под нос Кит, ни к кому конкретно не обращаясь.

Он смотрел на лабиринт, который раскинулся перед ними, и Саффолка, отдававшего приказания изумленному садовнику. У того были причины удивляться, поскольку герцог потребовал от него развесить на кустах связки пороховых зарядов.

– Я сейчас вернусь, – бросила Дини, прикоснувшись к рукаву Кита. Тот наблюдал за происходящим и казалось, не обратил внимания на слова девушки. Но так только казалось. Быстрым, почти кошачьим движением он поймал ее за запястье.

– Послушай, а ведь это должно сработать, – горячо сказал он. – Я чувствую. Я сейчас ощущаю себя примерно так же, как в тот злополучный день перехода. Впрочем, тогда мне казалось, что меня гнетет предчувствие смерти, но, как выяснилось, это было предчувствие перехода. – Кит потряс головой, словно желая избавиться от непрошеных воспоминаний, которые могли помешать выполнению главной задачи, и на секунду крепко сжал Дини руку. – Пора за дело.

Дини замешкалась. Ей не хотелось уходить от Кита.

– Я боюсь, – прошептала она. До сих пор она не сказала ни слова о своих страхах. Она и в прошлой своей жизни – и когда занималась музыкой, одновременно подавая клиентам пончики, и когда к ней пришел успех – никогда не говорила: «страх», «боюсь».

Но теперь она была напугана до смерти.

Кит не стал ее успокаивать, говорить дежурные фразы. Он только улыбнулся ей нежно и чуточку печально.

– Знаешь, я тоже боюсь, – просто сказал он. – Отправляйся-ка ты за бутылкой. Когда занят делом, про страхи как-то забываешь. – Он повернулся на каблуках и отправился помогать Саффолку, который продолжал возиться с пороховыми гирляндами, изредка проливая на них эль из очередного кувшина, который словно по волшебству возникал у него в руках.

Дини, подтянув тяжелую бархатную юбку до щиколоток, побежала во дворец. Честно говоря, ей хотелось в последний раз взглянуть на королеву Анну, хотя и вопреки здравому смыслу. Она уже рассказала Саффолку о требованиях Кромвеля, и тот пообещал поставить Анну Клевскую в известность. В сущности, ничем больше помочь голландке она не могла.

В Большом зале никого не оказалось. Как только в Хемптоне стало известно, что король в Ричмонде, все мало-мальски знатные вельможи начали постепенно съезжаться туда. Переезд чрезвычайно хлопотное дело, а для придворного тем более. Требовалось заранее найти себе место в новом дворце, перевезти всю утварь, слуг с их пожитками, а главное – многочисленные сундуки с придворными костюмами, без которых присутствие в окружении высочайшей особы было просто немыслимо. Впрочем, не было, наверное, ни одного вельможи, который бы считал, что игра не стоит свеч.